Сказать по правде, и кобелиными никто не жаждал. Это развлечение Гундосый с Койоном, страдающие от скуки, придумали несколько дней назад. А что? Корабль зовется "Актеоном", а пираты по всей Эгеиде - Псами. Вот и придумали - всей команде дать клички актеоновых собак. Вот только тех, несмотря на их весьма значительное число, на всех пиратов никак не хватало, да к тому же никто больше игру не поддержал. Впрочем, это обстоятельство приятелей не смутило. Они азартно примеряли клички ко всем своим товарищам, и, пытаясь вспомнить их побольше, перебирали разные версии мифа о знаменитом охотнике Актеоне, который подсматривал за купающейся Артемидой, был за это превращен в оленя и загрызен собственными псами.
- Акабат еще.
- Как? Акабат?
- Да дет, я же говою - А-ка-бат.
- Не понимаю...
- Ну, ты... Дегево... Лана, хъен с тобой, Гилактог еще.
- Гилактор?
- Ага.
Койон поскреб затылок.
- А вот такое слышал?
Уставившись в потолок, он с выражением продекламировал:
- ...Дух затем испустил Актеон по желанию Зевса.
Первым крови царя своего напился досыта
Спартак, и Омарг, и Борес (он мгновенно мог зверя настигнуть).
Кровь Актеона отведав, вкусили они его мяса.
Вслед неотступно другие накинулись, жадно кусая...
- Ага, запишеб, Спагтак... - Гундосый сопя от усердия рисовал углем на свежеструганной доске жуткого вида каракули.
Скучно...
Каждый новый день еще более уныл, чем предыдущий. Ничего интересного не происходит. С последней поножовщины из-за иллирийских баб, прошел уже месяц. Как обычно, в ней отличился Аристид, причем сам же и заварил кашу. Поговорили без огонька, всего-то пара трупов с каждой стороны, если не считать сломанных ребер, свернутых челюстей и выбитого зуба у виновника потасовки. Самое интересное - зуб Аристиду выбил Эвдор, но Пьяница не обиделся. Хотя удивился, не понял, почему вожак так рассердился. Подумаешь, немного повздорили? Что тут такого. Она сама хотела...
Может и хотела, дура. Уж если кто и мог женщине Агрона в компании "киликийцев" приглянуться, так это красавчик Аристид. Интересно, что с ней сделал Агрон? Неужели зарезал? Что-то давно не видать девку.
Агрон Молосс на Черной Керкире - царь и бог. Сам он не местный, с юга, из земель, что давно под римлянами, но здесь, среди многочисленных островков Адриатики его каждая собака знает. И опасается. Молоссом его прозвали вовсе не по роду-племени. К Эпиру он отношение имел лишь в том смысле, что его там до икоты боялись. Он происходил из эордеев, живущих долиной Генуса, по соседству с тавлантиями. Молоссом его нарекли из страха и уважения, ибо обликом и повадками он походил на зовущихся тем же именем знаменитых эпирских волкодавов.
Уже одно только имя Агрона Молосса должно было крепко насторожить того, кто слышал о нем впервые, уж очень звучные у него слагаемые. До сих пор по всей Либурнии и Далматии в мазанках с островерхими соломенными крышами матери рассказывают детям сказки о могучем иллирийском царе Агроне, которого боялись римляне, македоняне и эллины. Когда таким именем теперь называют новорожденного мальчика, старики желают ему повторить великую судьбу царя, при котором границы Иллирии расширялись неудержимо, едва не поглотив Эпир.
Знамя царя Агрона было в прошлом достаточным основанием, чтобы какой-нибудь купец из Брундизия, заметив его, немедленно жидко нагадил под себя. В этом отношении Молосс древнему царю не уступал, хотя имел всего пять кораблей и семь сотен воинов, по большей части местных, иллирийцев.
На Черной Керкире не было другого населения, кроме пиратов, их женщин и детей, пиратов в будущем. Никто здесь не пахал и не сеял, разве что рыболовством промышляли. Либурния - вторая столица Морских Псов, после Киликии. Людей, живущих морским разбоем, здесь больше чем на Крите, третьей столице. А как иначе, ведь под боком такая жирная, прямо-таки текущая соками Италия.
С киликийскими пиратами римляне познакомились совсем недавно, а вот с их иллирийскими собратьями вели давнюю, непрекращающуюся войну, для чего держали на юге Адриатики немаленький флот. Им нравилось сравнивать его с колоссом, что стоит над узким морем, крепко опираясь на две ноги - порты Брундизий и Диррахий.
Последний располагался от Черной Керкиры всего в одном дне пути при благоприятном ветре или с хорошей командой гребцов. Это обстоятельство особенно возвышало Молосса над пиратами, облюбовавшими острова дальше к северу, ведь его сухопутная берлога ближе всех к врагу.
Агрон своим опасным положением чрезвычайно гордился и в общении с другими пиратскими вожаками нередко его поминал. Кого-то ему удавалось впечатлить, а те, кто поумнее, прятали улыбку, заслышав похвальбу. И верно, укрепления острова не чета тем, что не первый век служат надежной опорой киликийцам. Взять Черную Керкиру штурмом не представляло сложности для тех сил, какими располагали римские наместники в Диррахии. Так почему же они до сих пор не выжгли каленым железом комариный рой, сосущий кровь из мирных мореходов?
А зачем?
Македония - пропреторская провинция. Сложил бывший претор свои полномочия и получил ее в свое управление. Целый год он служил на благо Отечества, ночей, наверное, не спал, все думал, как бы больше пользы Сенату и народу Рима принести. Взяток, конечно, не брал, а для иных расходов даже раскрывал собственный кошель (о чем всем и каждому, естественно, известно). Устал невероятно. Поиздержался (как без этого). Исполнил свой гражданский долг. И вот он получает под свою руку страну, которую сам Юпитер предназначил для бесконечного доения.
В Городе преторы и консулы - честнейшие из граждан, образцы для подражания. В провинциях наместники преображались. И начиналось наполнение сундуков.
Ловить пиратов? Конечно, надо. Сенат требует отчетов, народ Рима недоволен бесчинством морских разбойников. Да, надо ловить. Ловили. Тех, кто сдуру попадется. А остальные? Умные, хитрые?
Как заведено у квиритов с их богом, Наилучшим, Величайшим? "Я даю, чтобы ты дал". Все просто и понятно. Так и они с другими поступали. "Я тебя ловить не стану, но ты в сундук немножко положи".
Вот и сидит себе, никем не тревожимый пират Агрон на острове, что всего в одном дне пути от стоянки флота наместника Македонии. И все об этом знают. И никто пирата Агрона не ловит. Более того, даже если поймают (случайно, вдруг пират настолько обнаглеет, что сам в гавань Диррахия придет), крест ему совсем не обязателен.
Пираты грабят и делятся. Всем хорошо. Идиллия. Плохо только купцам. Ну что тут сделаешь, мир не совершенен...
Так продолжалось многие годы, пока в срок наместничества пропретора Гая Сентия не случилась неприятность в виде тридцати понтийских триер, под командованием наварха Митрофана пожаловавших в воды Адриатики.
Царь Митридат Эвпатор решил немножко пощекотать врага ножичком в подбрюшье. Иллирийские пираты царем не были прикормлены, в отличие от киликийских, но Митрофан сей недостаток устранил звоном серебра. И начались для римлян черные дни.
Бруттий Сура, полководец наместника, сбился с ног, пытаясь отразить наступление понтийцев на суше и на море. В самом начале войны ему сопутствовала удача: у берегов Беотии он с небольшим отрядом, численно уступая понтийцам в несколько раз, атаковал караван транспортных судов, везущих подкрепления к Архелаю под конвоем легких триер-афрактов. Не ожидая такой дерзости, понтийцы опешили, а римляне быстро пустили на дно большой транспорт с тремя сотнями воинов и пытавшуюся защитить его триеру. Митрофан отступил. Римляне не смогли преследовать парусники, которые оторвались от них, пользуясь преимуществом в ходе с попутным ветром.
После этого сражения наварх получил царский приказ, переместиться в Адриатику. У Суры успехи кончились, дела шли все хуже и хуже, но от разгрома его спас Сулла. Митрофан должен был помешать переправе войск Луция Корнелия, но не сделал этого, помня, каких тумаков ему умудрился надавать полководец Гая Сентия практически голыми руками. Так из-за трусости своего наварха Митридат упустил шанс исключить из игры или хотя бы существенно ослабить Суллу. Боевых кораблей у того не было, лишь неповоротливые плоскодонные транспорты, перевозившие легионы. Если бы Митрофану сразу хватило ума подружиться с иллирийцами...
Впрочем, наварх оказался не совсем безнадежен. Союз с пиратами он, хоть и с опозданием, но заключил... чтобы опять упустить победу.
Вторая римская армия, ведомая консулом Валерием Флакком, переправлялась в Македонию, не дожидаясь благоприятной погоды. Нептун-Посейдон в последние дни зимы разгонял стада своих коней особенно свирепо, в равной степени мешая и римлянам и понтийцам. Митрофан, благодаря лазутчикам в Брундизии, знал о готовящейся переправе, но выходить в море не решался. Он знал, что если и Флакка упустит, то самое время беспокоиться о своей шее: Митридат скор на расправу и способен снять голову за меньшее. Может боги будут милостивы и римляне сами потонут, избавив его от забот? Кабы знать наверняка...