Осторию, совершенно неожиданно для него, приходилось непросто. Селяне, которых он полагал легкой добычей, бились за свои дома со звериным остервенением. Скордисков было чуть больше, чем мужчин-дарданов, считая сопливых мальчишек и стариков, но противника они недооценили. Коматы дрались отчаянно. Нескольких кельтов надели на рогатины и посекли топорами. Их стаскивали с лошадей и насмерть забивали дрекольем, вырывая из рук мечи. Коню Остория подсекли ноги, и префект полетел на землю. Меч не выронил, перекатился на спину, затем на бок, мгновенно сориентировавшись и уходя от удара тележной оглоблей. Варвар попытался ударить снова, но не успел: клинок Остория рассек ему ногу. Префект пружинисто вскочил и взмахом снизу вверх прочертил на груди комата кровавую полосу.
Одна из высоких соломенных крыш вспыхнула: внутри разрушили очаг. Огонь перекинулся на соседние дома. Несколько дарданов, через задние калитки, проломы в плетне, выпускали наружу женщин и детей, щитами прикрывая их от огня и мечей кельтов.
К Осторию подбежал легионер.
- Префект, ты нужен трибуну! Варвары отступают! Уйдут в горы - не догоним! Трибун приказал преследовать!
- Проклятье! - недовольно рявкнул Осторий и скомандовал по-гречески, - Сенакул, возьми половину бойцов и скачи к трибуну, мы тут закончим. Ивомаг, куда смотришь?! Вон бабы бегут! Хватай их, чтоб ни одна не ушла!
С десяток конников, стоптав мужиков-защитников, помчались вслед за женщинами, бегущими через поле в лес. Скордиски возбужденно улюлюкали в охотничьем азарте, предвкушая развлечение, однако неожиданно наткнулись на препятствие.
На поле, словно из-под земли, возникли восемь всадников. Свистнули стрелы и шестеро кельтов полетели с коней, раскинув руки. Остальные еще не поняли, что произошло, а нежданные защитники уже по новой растягивали тетивы...
Осторий, увлеченный резней, не сразу заметил, что его приказ не выполнен, подарив Веслеву и его товарищам драгоценное время. Около двух десятков женщин и детей успели добежать до леса. С ними отправились Мукала и Дурже, подсадив на коней к себе самых малых.
Село, меж тем, превратилось в плутонову преисподнюю, и префект поспешил выбраться наружу. Каково было его удивление, когда он обнаружил посреди распаханного поля шесть всадников в варварской одежде, похожей на фракийскую.
- Это еще кто такие?! Ну-ка взять их! Живыми!
Скордиски (их оставалось с Осторием человек двадцать) рванули галопом. Неизвестные всадники вскинули луки, и кельтов сразу стало меньше. Фракийцы повернули коней и бросились наутек. Осторий, сумевший на полном скаку увернуться от одной стрелы, заполучил в правое бедро вторую. Красный гребень на его шлеме однозначно указывал, кого здесь следует бить в первую очередь. Префект, рыча от боли и злости, не желая впустую терять людей, скомандовал отставить погоню. Фракийцы достигли леса и скрылись в чаще.
Даки бежали в лес, забираясь вверх по склону горы. Глабр отправил было в погоню скордисков, чтобы те связали врага боем и дали подойти легионерам, но быстро убедился, что затея бредовая: по склону, да по бурелому верхом не поскачешь. Поймав пару варваров, ауксилларии вернулись.
Легионеры, соблюдая меры предосторожности, собирали тела погибших товарищей. Потери были чудовищны. От девятой когорты осталось в строю не больше пятидесяти человек. Около двухсот раненных и более трехсот пятидесяти в покойниках. Убито двадцать три скордиска, больше трети. Погиб Попедий, ранен Осторий. А результат? Мертвых даков полторы сотни. Селян семь десятков. Победа, хуже пирровой...
Трибун был легко ранен в плечо случайной стрелой еще в самом начале боя. Всю сечу торчала, а он даже не заметил. Пока ее извлекали, пока промывали рану, перевязывали, Клавдий сидел с каменным лицом. Нет, сейчас он вовсе не был спокоен и невозмутим. Осознав масштабы случившегося, трибун потерял дар речи. Сулла охотно возвышал способных командиров, но и головы снимал легко. За меньшее.
Осторий оцепенением не страдал. Префект потребовал, чтобы стрелу извлекли, проткнув ею бедро насквозь, ибо опасался, что наконечник может остаться в ране. Во время экзекуции он сыпал ругательствами без умолку, припомнив столько слов и выражений, что за всю жизнь не выучить, живя в самых захудалых трущобах Субурского ввоза.
Десятая когорта, вступившая в бой в правильном строю, почти не пострадала. В центурии Севера пять человек получили ранения, не тяжелые. При перекличке не отозвался Бурос. Глабр забирал фракийца разговаривать с дарданами. Квинт вспомнил, что Бурос назад не вернулся. Оставив центурию на Барбата, Север направился к догорающему селу. Там бродило несколько скордисков, разыскивавших своих товарищей. Еще два варвара-ауксиллария отрубали головы мертвым дарданам и складывали их в большой мешок. Квинт некоторое время оторопело следил за ними. Из глубин памяти всплыло: галлы отрезают головы поверженных врагов и очень гордятся этими трофеями. На центуриона скордиски даже не взглянули, негромко переговариваясь на своем языке. Север отвернулся. Мертвым уже все равно.
Здесь некуда ногу поставить, не наступив на чье-нибудь тело. Мужчины, женщины, дети, лежали посреди дымящихся развалин. Воняло гарью, кое-где еще потрескивало пламя. Трех дней еще не прошло, а картина снова повторяется. Только создатели у нее теперь другие... Здесь было трудно дышать, Квинт прикрыл нос и рот краем плаща. Под ногами кто-то скулил. Пес, каким-то чудом уцелевший, взъерошенный и несчастный, облизывал лицо ребенка, в мертвых, остекленевших глазах которого отражалось небо. Пес не понимал, что его друг никогда уже не встанет, как и его мать, братья и сестры, лежащие здесь же. Как и отец, отсеченная правая рука которого мертвой хваткой сжимает топорище. Все, все мертвы...
За черной стеной одного из домов раздавалось мерное возбужденное уханье. Центурион пошел туда и увидел скордиска, повалившего на землю женщину в разорванной рубашке. Штаны варвара были спущены до колен, и задница судорожно дергалась вверх-вниз. Квинт рванулся было оттащить насильника, но тут его взгляд упал на лицо женщины и центурион, споткнувшись, бессильно опустил руки. Ей уже было не больно. Глаза застыли навсегда. Горло перерезано... Варвар продолжал пыхтеть. Квинта передернуло.
Под телом одной из женщин, лежавшей лицом вниз со страшной рубленой раной через всю спину, копошился какой-то сверток. Квинт осторожно достал его. Младенец. Он, почему-то, не плакал, только таращил на центуриона голубые глазенки. Север, стоял, как истукан, не зная, что же ему теперь делать с ребенком. Один из скордисков что-то сказал на своем языке, обращаясь к центуриону. Его товарищ перевел по-гречески:
- Он говорит, чего возиться. За ногу возьми, да об угол...
Квинт выхватил меч. Скордиски захохотали и пошли прочь.
"Варвары... Это все варвары, не мы... Мы - никогда... Ведь там, в Испании, Италии, такого не было. Никогда не было..."
Не было? Что, деревни кельтиберов не жгли? Не насиловали их жен?
"Жгли. Имущество отнимали, но там не было такого... кровожадного безумия..."
Не было?
Беспощадная память бросает в глаза руки Инстея Айсо, самнита, искусного винодела, гостеприимного и щедрого. Шляпки гвоздей торчат из его ладоней. Дым кругом, сажа, гарь и кровь.
...Не варвары же в фуражных командах рыщут по округе...
"Не варвары..."
- Командир!
Север оглянулся. К нему спешил Авл, позади которого виднелось еще несколько легионеров шестой центурии.
- Нашли Буроса? - спросил Квинт.
- Нет пока. Зато тут девчонка отыскалась. Живая!
- Какая девчонка, где? - оторопело проговорил Север.
- Обычная. Лет пятнадцати. В землянке пряталась. Вроде погреба. Только эти, - Авл кивнул головой на скордисков, - уже штаны поснимали и в очередь выстроились. А девку мы нашли! Наша она! Сейчас там драка опять будет.
Центурион, бережно прижимая ребенка к холодной кольчуге, забрызганной кровью варваров, заторопился вслед за Авлом. Клинок все еще был в его руке, и он не замедлил им воспользоваться, ударив одного из варваров, лающихся с легионерами, плашмя по спине. Скордиски окрысились, но Квинт рявкнул так, что его собственные люди испуганно присели:
- А ну пошли вон все! В капусту изрублю!
Один из варваров рыпнулся было вперед, но центурион, не думая ни мгновения, ударил его, не ожидавшего такого поворота, ногой в живот. Варвар согнулся, а Квинт оглушил его мечом по голове. Опять плашмя, крови и так пролилось достаточно. Легионеры дружно встали за спиной командира, обнажив мечи, и скордиски попятились, огрызаясь.
Север присел на корточки рядом со сжавшейся в комочек девушкой. Она не была ранена, даже белая домотканая рубашка не запачкана, но в глазах стоял невыразимый ужас. Центурион медленно протянул ей младенца. Девушка судорожно схватила его, прижала к себе, не сводя с Севера безумных глаз.
Квинт поднялся.
- Пошли. Еще Буроса надо отыскать.
- Так как же... - удивленно пролепетал Авл, - ведь мы же девку нашли. Наша она...
"Это не мы..."
Север резко повернул к нему искаженное бешенством лицо.
- Что ты сказал?!
Легионер отшатнулся.
- Н-ничего...
"Не варвары..."
- Пошли.
Бурос отыскался у самых ворот. Он лежал под телом рослого варвара, из-за чего разведчика сразу и не заметили. Его меч не покинул ножны. Похоже, Бурос даже не успел понять, что произошло. На лице застыло удивление. Дарданский топор, ударив в основание шеи, наполовину отделил голову одриса от тела.
- Из Македонии мы с тобой шли, - прошептал Квинт, - чтобы здесь же круг и замкнулся...
Центурион закрыл Буросу глаза. Легионеры подняли тело товарища.