- Понятые, - обращаясь к соседям, приказал второй, - в сторонке встаньте. И ты тоже к стенке отойди. Насидишься еще, - хохотнув, сказал он Павлу. Старший неодобрительно глянул, но ничего не сказал. Кто ж при посторонних будет воспитывать товарища?
Первым делом они начали с книг, снимая с полок и беря за обложку, трясли их, пытаясь обнаружить посторонние вложения. Небрежно просматривали на предмет пометок и бросали на пол. Павел с тоской смотрел, как много лет любовно собираемая им коллекция книг, о ВОВ трепеща страницами, летела с полок под ноги.
- О! - довольно воскликнул младший, - смотри Троцкий!
- Для того чтобы бороться с врагами, надо знать, что они говорили, - объяснил Павел.
- Сначала читают, - громко сказал младший, - потом начинают бомбы подкладывать прямо по рецептам Иудушки.
- Зафиксируй, - приказал старший, - пусть следак разбирается. Понятые видели?
Соседи автоматически закивали.
Павлу было страшно жаль, доставшееся ему по совершенно бросовой цене репринтное издание, но он не волновался. Если уж в протоколе будет записано, потом непременно вернут. А там не эти дуболомы с одной извилиной и та от фуражки, разберутся.
Из очередной книги вылетела и была поймана на лету фотография. Это они еще в прошлом году снимались с ребятами на слете участников исторического интернет-форума.
- Говоришь, нет оружия? - подозрительно поинтересовался старший. - А это что? - тыкая пальцем в изображение, где Павел держал в руках АКМ.
- Это на стрельбище. Напрокат дают.
- Зафиксируй, - вручая второму, скомандовал начальник.
- Сейчас, - пробурчал тот, изучая экран компьютера.
- Да кому он нужен, - сгребая в мешок диски с играми, отмахнулся старший. - Древний, как гавно мамонта. Компьютер забери, а все остальное, - он с грохотом скинул экран на пол. - Ничего сзади нет? Ну, вот и прекрасно. Сейчас протокольчик подпишем и поедем.
Мать, все время молча простоявшая у стены неожиданно громко зарыдала и повисла у Павла на шее.
- Ну, что ты, - неловко гладя ее по спине, пробормотал он. - Все будет хорошо. Это какая-то ошибка. Скоро разберутся.
- Ага, - заржав, подтвердил младший, - и выпустят.
Мать завыла еще громче, цепляясь за Павла.
- Хватит! - прикрикнул старший.
Она мгновенно замолчала и сжалась, как в ожидании удара. Сколько можно, - морщась, подумал Павел, - объяснять, что нечего бояться и никаких ужасов даже раньше не было тем более, сейчас в обновленной стране. Ничем из них эту глупость и страх перед органами не выбьешь.
- Бери мешок с вещдоками и пошли.
- Я? - изумился Павел.
- Ну не я же буду таскать, - скривился младший. - Не доставай при исполнении. А то можно ведь и по-другому.
Что это значит, Павел понял только на улице, когда поднял голову посмотреть на дом и моментально заработал удар по почкам. Потом его взяли за волосы, нагибая голову и добавив еще раз, зашвырнули в машину. Окна, кстати оставались темными и никто из-за занавесок не выглядывал.
- Сядь, не мельтеши, - зарычал с верхней койки здоровенный урка, весь синий от наколок.
- Да оставь ты его, - лениво сказал холеного вида пожилой мужчина в дорогом костюме. Не видишь, молодогвардеец первый раз парашу нюхает, совсем со стресса не соображает.
- Сейчас начнет по стенам бегать чмо, - возразил татуированный, - а нам что смотреть?
- Тоже развлечение. Пацан думал, что он кому-то интересен, а третьи сутки сидит и следак про него не вспоминает. Это у них методы такие, - пояснил он Павлу. - Вот дойдешь до кипения, тогда и вызовут. А может просто на всех времени нет. Сейчас у легавых и гэпэушников очень много работы. С утра до утра трудятся как пчелки, забыли про отдых и веселье.
- Не волнуйся, - оскалился еще один бритоголовый тип, - время отсидки на следствии идет в зачет. Позже суд будет, раньше выйдешь.
- Это если не сдохнет, - возразил татуированный. - Надо было фраеру устроить нормальную прописку, сидел бы сейчас как мышь под веником и не раздражал. Вот помню, - с ностальгическим вздохом поведал он, - был у нас случай, пришел один деятель по первой ходке. Здоровый, кровь с молоком. Накачанный и борзый. Пару раз влетел в непонятки, слегка поучили, так сел и загрустил. А потом как-то за короткое время сдулся. Месяца три прошло, доходяга самый натуральный и куча болезней. И тубик, и диабет, и хрен знает что. Некоторые настолько не приспособлены к жизни, что как индейцы дохнут моментально. Те тоже не могли жить без воли.
- Так то индейцы! А эти просто козлы, - авторитетно заявил собеседник и начал косноязычно, перемежая каждое второе слово многоступенчатым матом рассказывать свою историю про зону и недобитых интелехентов. Через "х".
- Простите, - перестав обращать внимание на них, спросил Павел у холеного, - мы не могли раньше встречаться? Мне ваше лицо откуда-то знакомо.
- В одной компании не бывали, - с насмешкой ответил тот, - но видеть ты меня мог. Я, - он назвал широко известную фамилию.
- А! - оторопело воскликнул Павел, - действительно. По телевизору.
Обладатель дорого костюма у него давно был в списке, как разворовывающий богатства Родины и вообще человек с крайне подозрительной биографией. Начинал вторым секретарем обкома и слишком быстро пролез наверх. До олигарха не дожился, да и в Москву не пустили, но по изрядным прибылям от своих когда-то на волне перестройки приватизированных за копейки заводов и фабрик вполне мог соперничать с доходной частью бюджетов некоторых мелких латиноамериканских стран. Ко всему еще мать у него было не русской, хотя числился всегда на фамилии отца.
- А почему вы здесь, в тюрьме ГПУ?
- Тебе компанию составить, - усмехаясь, пояснил тот.
- Но… вас же должны были за экономические преступления.
- Мальчик, - проникновенно сказал бывший хозяин жизни, - не принято здесь расспрашивать. Занимайся своими делами, а то примут за подсадку и сделают очень больно. Не все здесь дебильные студенты, могут и порезать. Он посмотрел на урок. - Вот он, - показал глазами на татуированного, замочил одного деятеля, а его жена занесла кому требовалось чемоданчик с денежкой. Теперь шьют теракт. Вот тебе и уголовник. Он хмыкнул. Самый натуральный враг народа. А за меня не волнуйся, никто не попадает сюда просто так. Разница в статье обвинения. Я как социально близкий перепишу на эту шайку черножопых свою имущество, которое они в грязь превратят через год, потому что не умеют заниматься производством, а научились исключительно отбирать. Все мои наработанные за долгие годы связи пропадут и только чтобы набить карманы начнут гнать на Запад по демпинговым ценам. Потеряют гораздо больше, чем могли получить в качестве налогов, но им важнее свой личный карман. А я вот выйду на свободу чистой совестью. Даже заначки по разным Швейцариям не все отберут. Зачем меня гнобить всерьез? Еще пригожусь. Волкам надо есть, а если баранов всех зарезать, откуда мясо брать? А вот ты как политический получишь на полную катушку. Ну, оно и справедливо. Реальные молодогвардейцы тоже плохо кончили.
- При чем тут Молодая гвардия? - с недоумением спросил Павел.
- Скоро узнаешь, - отмахнулся тот, - в тюрьме тайн нет. Не ты первый по этому делу идешь.
Заскрежетал дверной замок и все вскочили, встав по стойке смирно, но дожидаясь окрика.
- Хто тут на "ты", - спросил надзиратель. - "Ты", - уже раздраженным тоном повторил он в ответ на молчание.
Холеный резко толкнул локтем Павла в бок и он, опомнившись, сообщил свою фамилию.
- На выход!
- Александр Иванович Волков, - представился следователь. Совершенно бесцветный тип лет сорока. Встретишь на улице через минуту и не вспомнишь. - Присаживайтесь. Буду вести ваше дело.
Павел автоматически отвечал на обычные вопросы: имя, фамилия, год рождения, судимость, родителей, родственников за границей зыркая по сторонам. Вопросов было много и говорил он автоматически, не задумываясь о смысле. Это все рутина.
Кабинет как кабинет. Входящий в обязательный набор для чиновников любого ранга портрет президента на стене. Письменный стол, за которым трудился следователь, записывая показания на новеньком компьютере, сейф у него за спиной, пара полок с книгами. Прищурившись, (зрение у него из-за постоянного сидения у экрана начало последнее время портиться) Павел разглядел, что все они имеют отношение к уголовному и уголовно-процессуальному кодексу. Лампа, которой по байкам светят в глаза, тоже присутствовала. Еще советского вида и с облупившейся краской на зеленом абажуре. Павел поерзал на жестком сиденье табуретки, но удобнее не стало. Мало того, что она была очень высокой, так что ноги не доставали до пола и стали очень быстро затекать, так еще и привинчена к полу.
- Я могу позвонить? - спросил он, когда следователь замолчал.
- Согласно инструкции от тыр-быр-быр, невнятно сообщил тот, продолжая что-то старательно заполнять, - подпадающие под 58-я статью не имеют право на подобные глупости. Как, впрочем, и на адвоката во время следственных действий. Права человека, - сообщил следователь, цитируя известное высказывание гаранта Конституции, - к врагам народа не относятся. Право государства на самооборону важнее. Так, - подвинул он к Павлу отпечатанный лист бумаги. Ознакомьтесь.
- Почему 58-я? - охрипшим голосом спросил Павел. - Это ошибка!
- Ты прочитал? - непринужденно переходя на "ты", поинтересовался Александр Иванович, забирая документ и пряча его в папку.