' - Удачи, товарищ…' - просто обнял молодого собрата пожилой, седой уже человек.
' - Начинаем, пошел!' - уже совсем не по торжественному, просто работали ребята. По длинной лестнице новоиспеченный выпускник взбирался сам, лишь на верхней площадке двое ребят–сослуживцев, хлопнув по традиции по заднице, помогли - крепкими руками, поддержав, забраться на место. Задвинули блистер, защелкнули крепления, проверили все - и выдернули последние красные флажочки. Простой совсем способ контроля, но какой действенный. Долго удивлялись гости из–за–океана, потом сами стали использовать.
Второй заправщик - толстый, серебристый, покрытый инеем, медленно отъезжал от белой стрелы. Ледяная кислородная дымка струилась из цистерны и дренажных клапанов носителя. Ну а первый автозаправщик давно уехал, мечта алкоголика - простейшая химическая формула. Регулярно закрашиваемые слова постоянно обновляли курсанты - 'ОН', просто Це2АжпятьразОН. Ну да, этиловый спирт. Как учили в школе 'метил и этил пропили бутил'. Старое совсем топливо, малоэффективное.
Первая в мире баллистическая ракета, способная нести ядреный заряд - долго державшая под прицелом базы НАТО в Европе, полетевшая еще в год смерти Вождя… Уже десятилетия применяется для самых мирных целей. Метеорология, биология, астрофизика - да много применений можно подобрать для дешевой, наштампованной когда–то в большом количестве болванки. Ну а самое практичное применение предложил когда–то товарищ Микоян. До готовности 'Птицы счастья' еще далеко, отдельные детали испытывают. И, в том числе - макеты. Действующие, со всей аппаратурой, средствами управления. А набранных в группу космонавтов–пилотов надо проверять. Вот так крохотный прототип залетал регулярно.
Жаркое небо первого полигона, однако. Капустин Яр, первый наш космодром - тут еще с сороковых годов испытывали, тщательно обработав напильником, порождения сумрачного германского гения. Да, давно это было - война, Большая Война. Бесноватый фюрер, чуя своей проклятой шкурой поражение выделил таки финансы. И, мечты энтузиастов–ракетчиков сбылись - как всегда бывает с мечтами, не так. Баллистические ФАУ-2, они же А-4 падали на Лондон. И на другие английские, французские города - неся тонны взрывчатой смерти. На подземных заводах трудились рабы, умирая и выдавая на поверхность продукцию… Бред это был, конкретный. Стоимость одной 'вундервафли' была сравнима с ценой хорошего серийного истребителя. Ценность была скорее психологическая - нет защиты от падающей с космической скоростью смерти! Хорошо, что наци не додумались до другой, концентрированной, атомной мегасмерти…
Ну а этот носитель, великая - но совершенно не знаменитая 'пятерка', Р-5… Ее собрат, американский 'Редстоун' выводил на орбиту спутники, подбрасывал на пару сотен километров ввысь первых астронавтов. Когда 'ракетный Барон', Вернер фон Браун впервые увидел птичку - его слова было крайне трудно переводить. От волнения перешедший на родной германский, часто ругательный… Основной смысл был такой - 'Как?', 'Почему?, и 'Какого… Вы не запустили Спутник еще в пятьдесят четвертом?'.
Можно было понять человека, увидел высшую степень развития своего детища, спиртово–кислородной Фау. Когда–то, сбежав к американцам, делал ракеты. И, естественно, продолжил прежнюю работу. Максимально форсировал, улучшил технологию. Получившаяся ракета прославилась за океаном. Вот только наш результат его потряс… Мы получили в конце войны несколько кусочков монстра, конкуренты утащили из под носа все заводы. Разбомбили Пенемюнде, первый космодром в истории, однако. Но совсем быстро совершили чудо - разрушенная страна яростно боролась за выживание, любой ценой… Первая советская баллистическая ракета полетела в сорок седьмом. Американцы тогда продолжали пускать захваченные в Европе ракеты, не задумываясь о новых, хватало захваченного железа. А дальше началась борьба - невидимая, неслышимая для всего мира. Смысл в которой был один - кто, когда, как - успеет. Пока генералы чертили планы ядерных бомбардировок нашей страны, летчики, в далекой Корее, навешали САКу по рогам. Стратегическое авиационное командование честно доложило - не получится забомбить красных, силенок не хватит… Нужны ракеты.
Ну а наш Главный подошел к делу обстоятельно. Получив кусочки чужой технологии сперва ее просто повторили, весьма разумно. А потом обработали напильником как следует! Оружие возмездия гансов летало на три сотни, 'Пятерочка' на тыщу триста километров. С тем же двигателем, с тем же топливом. АмериканоНемецкий 'Редстоун' летал всего на шесть сотен. Так что 'коричневый' товарищ Браун был поражен - создатель машины, получившей максимальное развитие уже без его контроля.
Совсем недавно ему врачи объявили диагноз. И приговор - рак. Опять гептил, всего полгода осталось жить человеку. Хорошему, не смотря на нацистские награды. Ведь когда–то посидел он в Гестапо, ожидая расстрела. Всего лишь за попытку использовать несколько ракет для исследования Космоса. Прекрасно осознающий ограниченность времени пришел он в Советское посольство. С простой, но сильно озадачившей дипломатов просьбой. Всего–лишь посетить космодромы, пообщаться с давними соперниками, принять гражданство ГДР - и умереть на Родине.
Долго ходил вокруг Р-5, обнял и даже, как показалось, поцеловал дюраль носителя. Все удалились на безопасное расстояние, звучали привычные команды. Выхлестнуло, разбиваясь о пирамиду рассекателя, спиртовое пламя. Как сказал один генерал - 'эти бы тонны моим бойцам - никаких ракет не надо, любой город снесут!!!'
Но поднималась в Небо серебристая стрелка, с наконечником крохотного крылатого корабля. Прижимаемый перегрузкой к катапультному креслу сидел там курсант - ставший уже летчиком–космонавтом. Через пять минут он взлетит на четыреста километров, посмотрит на Дом, родную планету с высоты. Через пятнадцать минут войдет в атмосферу. Новенький, экспериментальный - но уже космический 'МиГ' встретит ярость плотных слоев атмосферы титановой шкурой и, пройдя на гиперзвуковой скорости тысячи километров, сядет на полосу Тюра-Тама. Огромную, недавно построенную - крошка 'Спираль' будет казаться мухой.
И еще один, проверенный, выбранный из многих пилот будет готов. Готов, насколько возможно для человека, существа - состоящего из плоти и кости. Летать там - в чернобелой пустоте, смертельной для всего живого. Видеть неприкрытое сияние светила. Такой ласковый лучик Солнца дома - превращается в яростный протуберанец, потоки излучения. Стоит только глянуть - и можешь ослепнуть. Почти как на вспышку термоядерного взрыва посмотреть. Хм. Так оно и есть…
// Добавлю потом, как Муза придет - переход. И вот - самый грустный кусочек. Написанный давно. Его продолжение - и многие другие кусочки погибли. При весьма мистических обстоятельствах. До сих пор хожу задумчивый…/
'… И сейчас готовятся к первому входу в плотные слои атмосферы. Скорость корабля превышает…' - аккуратно обошел оператора с телепушкой, снимающего увлеченно тараторящую молодую симпатичную журналистку. Болтала, впрочем, она по английски.
Прошел на свое рабочее место, одел наушники. Пробежал глазами по экранам, все в порядке. Сотрудники компьютерного отдела ЦУП-а спокойно продолжали контроль, не нуждаясь в начальственном пригляде.
Час назад космонавты отстыковали жилой отсек и перевели корабль на траекторию попадания. От громадины массой почти полкилотонны, собранной когда–то на орбите, домой вернется только трехтонный спускач. Ну и еще болтающийся на солнечной орбите жилой блок. Вдруг, может быть - спустя многие годы, его тоже приведут домой, в музей сдать. Но эту заботу мы оставим потомкам. Вспомнилось, как недавно служба слежения заметила подлетающий к Земле неопознанный объект, по тревоге были подняты новорожденные силы UNSC. Тревога оказалась ложной, после десятилетнего болтания в межпланетном пространстве вернулась к Земле третья ступень от американского 'Сатурна'. После недолгих споров состоялись маленькие учения - бедный бочонок испарился в пятидесяти тысячах километров от родного мира.
Но пора за работу, пошел контроль программы последней коррекции. Для успешного возвращения падающий, со скоростью в пятнадцать километров в секунду корабль должен попасть в игольное ушко. Узенький, всего десяток километров, коридор входа. Как говориться, шаг влево, шаг вправо карается - либо кремацией, либо мумифицированием и вечным полетом в пустоте.
Все, центр обработал данные и выдал параметры. Движок в последний раз включился, выплюнув пару десятков килограмм горючки.
' - Хорошо идете, хорошо… Попадаем в коридорчик, попадаем!' - от волнения товарищ Перминов заговорил так странно, немного сюсюкая - у многих на лице появились улыбки. Все хорошо, ура! Позади путь длиной в миллиард с лишкой километров, встреча с тремя мирами. И вот теперь ребята возвращаются домой, остался последний шаг…
' - Высота двестидвадцать, коридор норма. Отделение ПАО' - четко, по военному отрапортовал командир корабля.
На пульте мигнули и погасли огоньки контроля систем приборно–агрегатного отсека, обнулились циферки топливомера. От корабля сейчас осталась только 'фара' спускаемого аппарата. Но тяжелыми, свинцовыми глыбами упали на нас слова, спокойно прозвучавшие в динамиках…
' - Нет отделения'.
Я впервые увидел, как мгновенно седеют. И у самого челюсти сковало судорогой, волосы дыбом.
' - Повторяю, нет отделения ПАО. Переход на ручное…' - в мертвой тишине центра звучали страшные слова обреченного человека.