Кстати, Гера! Ты пиво любишь? Вот и я думаю - что это за немец, что пиво с рульками не уважает. Жаль не в Приморье тебя, Герыч, рулить отправили. Там бы креветками объедались. Очень я их обожаю… Ничего, братишка! Будет и на нашей улице праздник. Полетят чумазые паровозы от самого Тихого океана и привезут нам с тобой шикарных королевских креветок к пиву… Вот ради чего стоит жить, парень! Ради "в морду" и восточных креветок. А ордена, имения и благоволения - пыль все это и суета.
Позвал седого слугу. Испытал легкий укор совести - похоже, старик дремал. Попросил по-немецки, чтоб подластиться:
- Ich mцchte hiesige Bier probieren!
- Wo gibt es in diesem barbarischen Land ein gutes Bier? - проворчал прибалт, но за пивом все-таки пошел. Или Артемку отправил, что скорее всего.
Вернулся сияющий, как самовар Безсонов, со свертком подмышкой. Хмурил брови, будто бы был чем-то всерьез озабочен, а у самого глаза блестят, как у мальчишки заполучившего, наконец-таки, свою красную пожарную машину.
- Ваше превосходительство, дозвольте доложить?
- Докладывайте, сотник.
- Урядник и два казака, отпущенные в город на отдых, в питейном погребе стакнулись с местным рваньем. По прибытии исправника, были препровождены обратно в гостиницу. Все трое наказаны.
- Дрались за правду?
- Так точно, Герман Густавович, - ощерился Степаныч.
- Кто победил?
- К приходу исправника наши были еще на ногах, а… те, другие - нет.
- Отлично. Астафий Степанович, передайте казакам мою благодарность и пожелание - всегда крепко стоять за правду.
- Будет исполнено, Ваше превосходительство.
- Конечно-конечно… Я пива заказал. Составьте мне компанию.
Гигант боднул воздух головой и принялся неловко, не выпуская сверток из рук, снимать полушубок. Ни Гинтара, подошедшего принять, будто тент от камаза свалился…
- Присаживайтесь, - показал пример.
- Ваше превосходительство… Герман Густавович. Вот, - сотник положил на стол свою аккуратно запакованную в ткань добычу. Потом примерился к стулу, чуть шатнул, и выбрал другой, показавшийся богатырю более крепким.
- Развернете?
Бумажная бечева в его пальцах не прожила и секунды. Я бы нитку с большим усилием рвал. Под тканью показалась украшенная травлеными узорами деревянная шкатулка. Судя по размеру, вряд ли туда поместилось бы два пистолета. Значит - один, но очень хороший.
- Воот, - подвинул он шкатулку ко мне. - В лавке у Хотимских нашел. Видно кто-то в залог оставил…
Под крышкой богато украшенной шкатулки пряталось чудо. Потрясающий серо-стальной, травленый лиственными узорами, револьвер. Сверху, рядом с прицельной планкой было выбито "J A COSTER IN HANAU". Оружие выглядело произведением искусства…
- Стреляли, Астафий Степанович?
- Что вы, Ваше превосходительство. Как же без Вас…
Вложил пистоль в предназначенную для него выемку. Подвинул шкатулку казаку:
- Постреляйте. Мне важно знать ваше мнение.
- Конечно, Герман Густавович, - было видно, как ему трудно расставаться с чудесной игрушкой. Отсрочка и та показалась ему подарком судьбы.
Вошла без стука суровая бабища с пивом и чашкой обжаренных с солью лесных орехов. А если бы я тут голым бегал? На чай не дал - буду воспитывать.
Степаныч умело разлил обильно пенящийся золотистый напиток по большим стаканам, больше походившим на маленькие вазы для цветов.
- За славный пистоль! - выдавил из себя казак. Выпили. Пожевал орехов. Гадость. Неужели кому-то может этот горько-соленый вкус нравиться? А вот пиво славное. Нечто подобное я, наверное, только в Гамбурге, в той жизни, и пробовал. Самое главное - не ощущалось отвратительного смолянистого привкуса, присущего Кузбасскому пиву, и слащавости Алтайских сортов. Мечта консерватора - классическое пиво.
- Давно хотел спросить, Астафий Степаныч. Как у нас чиновничья братия поживает?
- Воруют, Ваше превосходительство, - не задумываясь, только и успев утереть пену с усов, брякнул сотник.
- Гм… Вы так говорите, будто можете это доказать.
Пиво в вазе Безсонова уже кончилось. Движением бровей разрешил наполнить заново. Ну и мне подлить.
- Дык, как, Ваше превосходительство. Коли кто за руку поймать бы смог, так, поди, эти бы уже не крали. С этим-то у нас ох как строго! Коли словили, знать, уже каторгой если и отдеются…
- И как же воруют?
Пиво в том виновато было, или общее благодушное настроение, только сидел я за столом, слушал речь, словно сошедшего с картины, богатыря, и млел от восторга. Чуден свет и хватает в нем лжи, коварства и зла. А еще есть на белом свете такие вот бородачи, в сердцах которых все еще жива правда.
Оно так и в моем времени было. Будет… И мое время по уши наполнено грязью. Да только знаю одно: хороших людей все равно больше чем плохих. Стоит свернуть с шоссе, заехать в неказистую деревеньку или небольшой городок - туда, где нечего делить. Где о "нефтяных" распилах только по телевизору и видели, где главный злыдень - хозяин вино-водочного магазина. И сразу замечаешь - насколько они другие. Спокойнее, увереннее, чище… Говорят чуточку по другому, заботы их другие, беды кажущиеся наивными. И еще - они всегда готовы помочь. Потому что - а как же? Как перешагнуть упавшую от голодного обморока бабульку? Как не подать нищему, не помочь соседу… Они и соседей по именам знают!
Слушал сотника, наслаждался говором и знал - этот из таких. Их тех, кто знает имена соседей и здоровается с незнакомыми людьми. И большинство здесь, в этом мире, в моей Сибири - такие.
Пиво казаку понравилось. Уж он его и на просвет проверил, и понюхал, и на пену подул. Похоже, скользкая тема разговора его ни сколько не смущала.
- Дык ить всячески воруют, Герман Густавович, - не знаю объем рта у этого человеко-бегемота, но хлебнуть им медка я бы не отказался. Этап дегустации у Степаныча был успешно пройден, и кружка в полуштоф пустела в один глоток. - В губернии-то чай ученые люди собрались. То так придумают, то этак…
Позвал Артемку. Приказал тащить жбан побольше. Сотник на глазах совмещал несовместимое - время и пространство. Литры отличного напитка исчезали мгновенно. Но лишь та теория становится законом, что подтверждается многочисленными опытами. А у меня в кувшине уже дно просматривалось.
- Хотелось бы примеры.
Допил первую кружку и нагло вылил себе остатки. Казачок уже с добавкой бежит - вон по ступеням каблуками подкованными грохочет.
- Дык эта… господин губернатор. Оно мож и мне бы хотелось. Этих-то… примеров. Толька не ловили еще, штоб всем способ открылся.
Понятно. Считается, что чиновник должен воровать. Может быть, кто-то и крадет. Но чаще всего этого и не требуется - сами мзду несут. Как же вора не подмазать - он ведь и бумагу в руки не возьмет, побрезгует…
- И что же, так уж и богато в губернском правлении людишки живут?
- Да где же богато, - сморщился сотник. Это Артемка все пробку с бочонка вытянуть не мог, а у командира фаза сохнет… - Можа Фризель да столоначальники евойные и не бедствуют, а мелкие-то чинуши знамо рублям до полукопейки счет ведут.
- Фризель - это у нас кто?
- Павел Иваныч? Дык он, Герман Густавович, у вас председателем служит. Он и при Александре Дмитриче служил, а при Валериане Александровиче советничал…
- Я так понимаю, эти господа - мои предшественники на посту начальника губернии? И как бы вы их охарактеризовали?
- Герман Густавович, - укоряющее глянул Безсонов. - Я-то кто штоб господам генералам характеры сказывать? Мое дело казачье: бери шашку, скачи - воюй. А они кто?! Они начальство и енерал-майоры. Его превосходительство, Озерский, который Александр Дмитриевич - он нашим Томским инвалидным батальёном командовал в чине дивизионном. Во как! А мы при ём тока в распутицу в Томских казармах сиживали. Все боле по тракту ссыльных водили.
- Разве казачье это дело?
- Я так мыслю, Ваше превосходительство, што воинское это дело. Коли приказ даден, иво сполнять надобно.
- А вообще, каково жилось-то при Озерском?
- Дык так же как и при Его превосходительстве, Бекмане. Они ученые господа, по горному ведомству-то поболе были, чем по правлению Томскому. Александр Дмитриевич так и в губернии не часто показывался. Все больше в Барнауле да по заводам Алтайским. Слышал, уголь при ем начали из земли ковырять, серебро на горюч-камне плавить. Прежде горные господа деньгу с углежогов на пенсию себе собирали, а Озерский сильно обидел их… Без конвойных и не ходил никуда. Как в Санкт-Петербург ево забрали, поди, сызнова дрова на угли пережигают…
- Ну, это начальника Горного округа головная боль.
- А и то верно, Герман Густавович. От многия знания - многия печали.
- Да ладно тебе прибедняться-то, Астафий Степанович. Чего же ты, с закрытыми глазами да ушами что ли ходишь? И не молчат ведь люди. Один одно брякнет, другой другое.
- То жандармов Государевых дело, за людями разговоры слушать. Мое дело казацкое…
- Знаю-знаю-знаю. Шашку в зубы и на коня! Дурочка-то из себя не стройте. Я ведь тоже не третьего отделения чин. Сами понимать должны. Вот приеду я в Томск и что? За что хвататься? Куда бежать? Кто есть кто? По незнанию и сволочь какую-нибудь к себе приблизить могу. Знать мне надо! Оттого и спрашиваю. И на вас наседаю, ибо больше не у кого узнать. Борткевича вызвать за вопросы ему задать? Он от испуга "Боже царя храни" выть начнет…