Немецкий унтер был очень добрым существом…Выходя из горящей синагоги, он не забыл отворить дверцу клетки и выпустить на свободу чижика…
А потом пошёл к своему мотоциклу, оставляя на дорожной пыли глубокие кровавые следы…
Девять часов одна минута. Лес юго-восточнее Жабинки.
"Вы что, полковник, тупо-о-ой? Не понимаете русского языка? Я сказал - мне нужен танк. А это значит- мне нужен не просто танк. Мне нужен ХОРОШИЙ, НАДЁЖНЫЙ танк! Потому что в него сяду Я! И МНЕ не нужно - что попало, какое-нибудь барахло…Я, знаете ли, две академии окончил, и как - нибудь конфетку от дерьма отличу!"
Командир 61-танкового полка болезненно поморщился. Последний раз подобные интонации он слышал от своей дорогой супруги, когда она покупала новые туфли в минском ЦУМе…
"Товарищ генерал, может - на мою "эмку" сядете? Или вот - замполит на БА-20 ездит…Машинка хорошая, ход плавный…Ну на что Вам танк? Лязгает, трясёт, тесно, окошек нет…Есть, не умничать! Так точно, тупой! Так точно, не понимаю! Есть, немедленно!
Зампотех! Кто у нас на самом надёжном? О-о-о, только не это…Да нет, ничего, товарищ генерал! Есть танк, надёжный. И вот, зампотех говорит, что с дополнительным бронированием!
Слушай, Вася, скажи там этому…копчёному…да знаю я, что он образованный и культурный…вот этого я и боюсь! Двое образованных в одном танке…"
Девять часов десять минут. Лесная дорога вблизи местечка Пелишчи.
Проскочив Видомлю, немецкие колонны разделились - одна направилась по старому тракту к издревле, с 1276 года, дремлющему на берегу сонной Лесной, у самой Пущи городку Каменцу, который только и тем был славен, что крестом дорог Брест-Беловежская пуща, Пружаны-Высокое, Каменец-Жабинка, да ещё Каменецкой древней Вежей. А другая колонна - пошла прямиком на Пружаны…
И если бы не эта ничтожная задержка на мосту через мелкую летом, воробью по колено, речку…
(Мгновенная чёрно-белая вставка. Артиллерийский полк, перехваченный внезапно, на марше…Горящие трактора. Беспомощно задравшие вверх свои зачехлённые стволы могучие, но бесполезные сейчас орудия…И уже виденный нами чумазый тракторист, куда- то ползущий по дороге, волоча за собой раздавленные в кровавые лохмотья ноги…)
Когда навстречу колонне промчались первые, истошно вопящие: "Тыща танков прорвалась! Окружили!" - тыловики…Командир не стал долго раздумывать.
Вскочив на сиденье "Сталинца-2", он взмахнул флажками, останавливая колонну- а потом мгновенно охрипшим голосом подал команду- "По-олк! К бою!"
Подбежавшему к нему замполиту, обрывая его горячечный шёпот про спасение матчасти: "Не успеем. Поздно. Не матчасть сейчас надо спасать, а…"- и только досадливо взмахнул рукой.
Четырнадцать минут. Ровно столько- по наставлению, нужно, чтобы привести из транспортного положения- в боевое могучую корпусную пушку А-19…
Видите ли, в походном положении ствол оттягивается специальной лебёдкой назад- чтобы "поезд" из сцепки пушки и трактора был покороче…Да и боевой ход надо включить…Его и включали сейчас батарейцы- не предусмотренным ГАУ способом, с помощью лома и такой-то матери…
В результате все 24 пушки развернулись по- лермонтовски, на опушке, среди синеющих столетних елей, за восемь минут - на две минуты быстрее, чем "придворная" батарея на показательных стрельбах в Ворошиловских лагерях…
Комполка не стал дожидаться, когда появившиеся на дороге неизвестные танки проявят свою национальную или партийную принадлежность…
Бетонобойный, тупоголовый (это не оскорбление, а техническая характеристика) 25-килограммовый снаряд 53-Г-471, он знаете, предназначен для бетона высшей марки и закалённой арматуры…
А попав в башню 38(t) - создания героических борцов с тоталитаризмом- рабочих "Герман Геринг верке", в девичестве - "Шкода"….Как-то незаметно для себя эту башню смахнул, и полетел себе дальше…Вломился в следующий танк - аналогично созданный любителями пльзеньского пива, в лобовой лист…Вылетел наружу через корму, вместе с ещё работающим двигателем…И наконец, взорвался…Взрыватель, знаете ли, донный, флегматичный…С прибалтийским характером.
Конечно, взрыв всего 2200 граммов амматола - не самое эффектно смотрящееся зрелище…
Но немцев впечатлило. Одним снарядом - два танка…Впрочем, если танки идут колонной, по узкой дороге друг за другом, как говорят артиллеристы, "створясь"…
Опытные зольдатен, которые и ещё совсем недавно обогатили свой опыт встречей с зенитчиками, горохом посыпались с "Ганомагов"…Кто-то уже и "Засада, герр официр! Там их двое!" - прокричал…
А офицер и сам смекает- артиллерия, она без пехотного прикрытия не бывает…
Значит, бой будет долгий и тяжёлый…
Так и получилось. Полк стоял без малого целых два часа…
А Знамя полка - замполит вокруг своего тела обмотал и вынес. И ещё он повоюет, геройский 447-ой…И первый выстрел по проклятому Берлину- сделает именно А-19!
Одиннадцать часов две минуты. Лесная дорога вблизи местечка Пелишчи.
Тонкий, аристократический палец очень осторожно выбрал ход спускового крючка, курок сорвался с шептала- и оболочечная пуля калибра 7,62 - мм отправилась в недолгий полёт, закончившийся аккурат под передним срезом серой "рогатой" каски образца 1916 года…Носитель каски рухнул ничком, выплёскивая в указанный выше предмет содержимое своего черепа…
Однако стрелок, передёргивавший затвор, бывший знатный басмач "Чёрный" Абдулла Исфандияр-Оглы Абдулкаримов, был всё-таки недоволен: "Э-э, шайтан! Яман карамультук! Вот у меня дома, в Красных Песках - якши карамультук, Ли-Энфильд, одиннадцатизарядный…"
Однако выказанное недовольство (проистекающее, впрочем, от некоторой неосознанной нелюбви к товарам русской метрополии) не помешало ему отправить к Иблису очередного нехорошего человека…
Да, не в добрый для немецких оккупантов час спустился Абдулла с гор в посёлок Педжент за солью…Где был отловлен военкоматовским нарядом, оценен по возрасту в 18 лет (хоть было ему уже далеко за сорок), по малограмотности и общей дикости (хоть он закончил в своё время Асхабатскую гимназию с малой золотой медалью) признан нестроевым и определён в походный хлебозавод?48 подсобным рабочим…Очень помог бы Абдулле отмазаться паспорт или хотя бы военный билет- но ни того, ни другого у него отродясь не было…Да и что бы ему должны были записать в военном билете - "курбаши запаса"? Кысмет!
В армии, впрочем, Аблулле понравилось. Его кормили три раза в сутки, опять же- свежего хлебца в любое время отведать не возбранялось, даже в любом количестве…Работой особенно не загружали - а ту, что приказывали делать - исполняли его преданные нукеры…Ну, так получается- раз есть курбаши - так и нукеры появляются…А потом, показывали раз в неделю кино, на концерты водили и даже один раз цирк приезжал…Единственное, о чём жалел Абдулла- так об отсутствующих Зухре, Лейле…ну, Вы поняли…особенно без Гюльчатай скучал.
Впрочем, жизнь Абдулле изрядно скрашивали вольнонаёмные работницы Оксана, Марыся, Наталка…ну Вы поняли…особенно Настасья помогала.
Когда направлявшийся к Кременцу хлебозавод пристроился в хвост артиллерийскому полку, Абдулла сидел на облучке походной печи и тянул бесконечную, как родные Пески, песню без слов…До него конечно, доходили слухи о какой-то войне кого-то с кем-то…впрочем, его это мало касалось…
Увидев, что артиллеристы разворачиваются к бою, и.о. начальника (сам начальник хлебозавода 14 июня с массой других командиров по приказу командующего ЗаПОВО Павлова убыл в отпуск), старшина Васьков быстро смекнул, что на его лошадках от танков не ускачешь.
Поэтому он усадил своих вольнонаёмных барышень на опорожненную повозку и приказал им уезжать на юг…
А сам стал укладывать в цепь свою нестроевшину…Пять карабинов на десять человек.
Когда с интересом интуриста наблюдавшему за всей этой суетой Абдулле обратился старший из туркменов - мол, муаллим, что нам делать? может, предоставим гяурам самим между собой разбираться? - тот всерьёз задумался…
А потом изрёк: "Мы жили в доме гяуров. Мы ели их хлеб и соль, мы пили их воду. Достойно ли правоверного быть неблагодарным? В бой, воины Пророка! И пускай девственные гурии в раю напоят храбрецов медом и молоком! Аллах акбар!!"
А может, всё дело было в том, что Абдулла очень долго, целых десять лет, ни с кем не воевал и очень по любимому делу соскучился? В конце концов, он воин, а не дехканин…И никогда не собирался жить вечно.
Сейчас, в этот миг, Абдулла чувствовал, что приближается к Садам Пророка…Пушки урусов под ударами с неба замолкали одна за другой, пока не замолкли совсем, а когда бомбёжка затихала - появлялись чужие аскеры и тогда его воины один за другим уходили к Мосту Замзам, который острее клинка для грешников- и шире Пустыни для павших в бою шахидов. Пока не ушли все. Иншалла.
Хуже всего, что у него кончались патроны…
Когда в грудь Абдуллы впилась первая пуля, он только зарычал…Рано ему умирать! У него ещё оставались три патрона! Но карабин выпал из ставших непослушными рук…Кысмет.
Когда перед глазами "Чёрного" Абдуллы показались чужие, с укороченными голенищами сапоги, он из последних, тщательно сбережённых сил рванулся вперёд и вцепился своими белоснежными, молодыми зубами в чужую икру- жалея лишь о том, что он - не кобра…