В лифте Кирилл быстро достал из кармана блокнот с карандашом, предусмотрительно оставленные Саничем, и написал - "Дома ничего не говори. Молчи. Только тогда, когда я скажу" и сразу смяв листок, сунул его в карман.
На лестничной площадке у лифта уже ждали дочка с сыном.
- Папа! Ну, наконец-то! - Илюшка с Алиской набросились на него, обнимая и целуя. Кирилл стоял, боясь пошевелиться. Испытывая бесконечное счастье от их поцелуйных "чмоков" в его мокрые от слез щеки.
Когда первые радостные мгновения стихли, Кирилл вошел в квартиру, разулся, аккуратно поставил туфли на обувную полочку в прихожей и повел себя на взгляд родных немного странно. Соблюдая сценарий этой странной "пьесы", он демонстрировал неведомому зрителю "процесс узнавания" - пошел по квартире, внимательно осматривая стены шкафы, как будто пытался что-то увидеть или вспомнить. Этот странный осмотр он завершил в ванной, помыл руки и в этот момент из кармана куртки раздался сигнал мобильного.
- Пап, уже звонят! - сын принес из прихожей телефон.
- Только комната сына и ванная, - коротко сообщил Санич и отключился.
Убрав телефон в карман, он внимательно посмотрел жене в глаза и неестественно громко попросил ее принести рулон туалетной бумаги. Едва кивнув, она вышла и через мгновение вернулась с рулоном в руках. Якобы ненароком, Кирилл прикрыл дверь и, наконец, смог прижать ее к себе.
- Ксюшенька! Я не знаю, в какую историю мы попали, но что-то очень плохое. Я буду делать вид, что с трудом вспоминаю тебя, Алисочку и Илюшку. Детям я ничего пока говорить не буду. Мы можем с тобой говорить только здесь и в комнате Ильи.
Они еще мгновенье постояли, прижавшись друг к другу, и вышли к детям.
13:00. 29 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово.
Баркер и Уинсли приехали к дому Ильина за несколько минут до того, как его такси остановилось перед домом. Когда ученый с женой скрылись в подъезде, Генри включил автомобильную магнитолу.
- Хотите послушать новости? - с ехидством спросил Уинсли, - если бы воспользовались услугами общественного транспорта, мы бы уже обедали.
В этот момент на экране магнитолы появился Ильин, входящий в комнату, за ним шли жена и дети. Изображение было великолепное. Ильин вглядывается в незнакомую обстановку, камеры фиксировали растерянное выражение его лица.
Обход завершился в ванной, ученый скрылся за прикрытой дверью.
- Никогда бы не подумал, что у вас работают такие пуритане. В ванную вы не поставили камеры из этических соображений? - ехидное настроение не покидало англичанина.
- Пап, уже звонят! - из динамиков раздался голос сына Ильина. На мониторе было видно, как он протянул в ванную комнату мобильный телефон, где в это время находился ученый и его жена.
- Было мало времени, а комплектов оборудования оказалось недостаточно, - без улыбки ответил Баркер, - но вчера удалось всучить жене Ильина комплект iPad и iPhon, так что Ильин будет у нас под колпаком постоянно. Осталось только встретиться с ним ненадолго и уединиться для уточнения подробностей.
Он посмотрел на часы, Вы правы, Артур, действительно пора подкрепиться.
13:15. 29 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово.
- Если захотите поговорить с женой, - вспомнил инструктаж Санича Ильин, - выходите прогуляться по бульвару. Отличный у вас бульвар. Прямо над головой метро проходит. Если не хотите, чтобы кто-то посторонний вас услышал - дождитесь, когда поезд будет проходить над вами, и на ушко пошепчите. Потом, когда квартиру проверим, еще что-нибудь придумаем.
- Какая духота все-таки. Может быть, прогуляемся? - Кирилл вопросительно взглянул на жену. Он боялся выглядеть ненатурально. До звонка Санича оставалась еще слабая надежда, что все происходящее - какое-то недоразумение, что его с кем-то перепутали. Память вернется и с ней все встанет на свои места.
Память не возвращалась. Как он не напрягался, он не смог вспомнить свою жизнь за последний год. Последнее очень яркое отчетливое воспоминание - обед в столовой института год тому назад…
…он сидит в столовой спиной к залу, перед ним круглая крыша Усачевского рынка, которую он про себя прозвал "яйцом птицы Рух". На столе поднос, на котором едва помещается большая тарелка борща со сметаной и тарелка с овощным рагу. Вернее это не рагу, а шницель с овощным рагу в качестве гарнира. Он помнит, как берет в руки ложку, набирает красной гущи из тарелки, подносит ко рту…
Все! В голове крутятся странные слова, сказанные женским голосом: "Хотите жить? Хотите, чтобы с Вашей женой и детьми все было в порядке? Если да, то сидите и не задавайте дурацких вопросов". Он открыл глаза в больнице. Остальное стерто. Только острое ощущение надвигающейся беды и пережитого страха.
- Кирюш, я готова! - Ксения, уже одетая, выглядывает из прихожей, - ты долго еще?
- Иду, иду, - Кирилл быстро воткнул ноги в туфли и накинул ветровку, - как пионер!
- Па-а, мы-то думали - посидим, поболтаем, - тянет сын, нехотя вылезая из-за стола.
- А я с работы свалила! - это уже дочка.
Дети подходят и тычутся лбами, словно две огромные кошки, подставляются, чтобы их нежили и чесали за ухом. Кирилла накрывает волна нежности, хочется плакать, но мысль, что кто-то наблюдает с интересом эту картину, моментально отрезвляет его.
- Ну, ну! Мы с мамой пройдемся немного, разомнем косточки и вернемся. Душно мне что-то. Еще поболтаем.
Конец сентября в этом году выдался необычайно теплым. Листва хоть и пожелтела, но никак не хотела облетать, и деревья на бульваре стояли яркие и нарядные.
Взяв жену под руку, Ильин устремился на дорожку, проходящую под эстакадой легкого метро. "Дождитесь, когда поезд будет проходить над вами и на ушко пошепчите", - звучат в голове слова инструктора.
- Родная, я только последний год не помню, - горячо зашептал Кирилл на ухо жене.
- Не волнуйся, я все понимаю, - в ее глазах стояли слезы. Ксения из последних сил сдерживала себя, чтобы не разрыдаться и выпустить на волю пережитый ужас последних дней.
- В квартире - камеры. Ванная и Илюшина комната - свободны. Про "прослушку" не знаю. Может быть, завтра что-то прояснится.
Но ни завтра, ни в ближайшие дни у Кирилла Ивановича Ильина возможности выяснить что-либо так и не появилось. Ночью подскочила температура, и он впал в забытье.
Врачи "Скорой", которою вызвала Ксения, предложили ей особо не волноваться.
- У вашего мужа - ОРВИ. Завтра вызывайте врача. Пока делайте холодные компрессы на лоб, обтирайте водкой. Если вдруг будет все так же плохо и температура не спадет - вызывайте снова.
У врача, возможно, это был далеко не первый вызов. В его глазах читались усталость и полное безразличие, пока в комнату не прошмыгнула Васька. Запах валерианы, который исходил из "скоропомощного" саквояжа, сделал домашнюю любимицу совершенно невменяемой. Утробно урча, она стремительно проскользнула сквозь частокол ног врачей и домочадцев. На невразумительные "Стой!", "Вася!", "Нельзя!" - кошка не реагировала. Санитар, возможно, привычный к такой ситуации, ловким движением захлопнул раскрытый саквояж прямо перед самым носом целеустремленного животного. На его лице читалось "торжество разума над инстинктом". Рукой он придерживал створки ящика. К несчастью, подручный эскулапа не оценил ильинскую питомицу. Поначалу кошка опешила от неожиданного коварства пришельцев: "Сами принесли в ее дом вожделенное лакомство и сами же к нему не пускают!". Потом, прикинув, что, возможно, это новая интересная "интеллектуальная" игра, а добрые гости хотят убедиться, что Вася достойна наслажденья, она стала быстро забираться вверх по штанине санитара. Когда он попытался ее стряхнуть, спрыгнула, откинула одну из створок оранжевого саквояжа и устремилась за призом. Ксения была уже "начеку" и подхватила кошку у самого вожделенного лакомства. В итоге, врачу пришлось лечить санитарову ногу, истерзанную "при исполнении служебных обязанностей", а Ксения, в качестве компенсации за нанесенный ущерб, вручила бригаде бутылку "армянского".
Закрыв за врачами дверь, Ксения вернулась в спальню. Губы мужа шевелились. Разобрать, что он говорил, было трудно. Бессвязные слова чередовались с нечленораздельным бормотанием. Отчетливо звучали только - "катализатор", "нельзя", "рений" …
Глава 9
14:40. 2 октября 2012 года. Москва. Инвестиционный форум "Россия зовет!"
Гумилев не любил мероприятия типа инвестфорума "Россия зовет!", считая их пустой тратой времени, которого хронически не хватало. По дороге на форум Андрей прикидывал, как лучше ему построить разговор с Осокиным. Тема была более, чем щекотливой.