- У него дар предвиденья. Он ежедневно угадывает, какой барашек сегодня утонет в креолине! И ведь, никогда не ошибается, за что его ценят и любят в бухгалтерии колхоза. Да и сам посуди, если барашек сегодня все равно погибнет, уйдя на дно, то зачем же его пачкать в ядовитой жиже? Ведь его потом кушать придется, а это не дело. Поэтому его режут чистеньким, и он получается гораздо вкуснее.
- Надо же, какая огромная польза от такого странного дара, - весело согласился товарищ.
На горизонте появилось облако пыли в сопровождении монгольского воина верхом на коне. По мере приближения образ воина немного потускнел и трансформировался в обычного чабана, восседающего на тощей кобыле. Из вооружения у чабана оказалась нагайка с длинной рукояткой, в местной транскрипции – камча.
Неожиданно появилась мысль, как улучшить отношения с Зейнуллой, а заодно поправить свое финансовое положение. Только делать надо все быстро, пока шеф не проболтался о постигшем его несчастье – проигрыше в споре.
- Чего тебе надо? Может, ты шурпа варить хочешь? - как и ожидалось, встретил меня начальник кошары не очень приветливо.
Отказавшись от сомнительной чести ещё кашеварить вместо его "ханумы", перешел к делу. По мере изложения моего плана настроение чабана резко улучшилось, глаза задорно засверкали. Потирая руки в предвкушении, Зейнулла азартно принялся подсчитывать будущую прибыль и варианты её увеличения.
- Можно не только с чабанами спорить, но и заготовителей пощипать! Они люди денежные и азартные, - про то, что они ещё и вооруженные, скромно умолчал.
Идея нагреть охотников пришлась степному авантюристу по душе, а чтобы окончательно убедить его в неизбежности победы, пообещал разделать барана на спор меньше, чем за 20 минут. Как говорится, знаешь весь алфавит, скажи только первые три буквы. В прошлой жизни такой фокус у меня получался за 15 минут, но делаем скидку на отсутствие навыков и должной ловкости у молодого тела и набрасываем с запасом.
Главная сложность заключается в том, что аферу можно провернуть только один раз, поэтому надо собрать как можно больше спорщиков, чтобы куш соответствовал нашим запросам. Впрочем, есть в запасе ещё одна попытка – обыграть в споре охотников на сайгаков. Это местная разновидность парнокопытных, практически полностью исчезнувшая к началу двадцатого века, благодаря этим самым заготовителям. Достаточно сказать, что элистинский мясокомбинат три десятилетия только на этом "сырье" и работал – с говядиной в полупустыне, как мы понимаем, напряженка. Поэтому совесть меня нисколько не мучает, наоборот, пощипать зарвавшихся браконьеров – что может быть более справедливым? В сезон каждый такой "охотник" зарабатывает по 25 тысяч рублей чистыми, при этом способ отстрела – самый, что ни на есть варварский и эффективный. Ночью сайгак сам выходит на свет прожектора, даже гоняться за ним не надо. Бей и сразу в кузов. За одну ночь до двух десятков антилоп запросто.
Зейнулла обещал подумать, как все организовать, ориентировочно же, мероприятие запланировал на эту пятницу.
Вторую отару сделали даже быстрее, чем первую – они и меньше размерами и навык у ребят появился, после чего настало время обеда. И опять сказалось отсутствие стульев – сидеть по-турецки на ковре не очень удобно. Моим одноклассникам пришлось ещё хуже с непривычки, но устроились кое-как и приступили к трапезе.
Разносолов не предлагали, и ассортимент не как в столовой – всего два блюда, точнее одно в разных вариантах. Зато качество обалденное, аж пальчики оближешь!
Шурпа – это баранина, сваренная в предельно малом количестве воды, обычно в огромном казане. Главное, чтобы мясо было молодым, мягким и свежим, а хозяйка умела его готовить.
В огромных расписных пиалах наваристый бульон, больше похожий на горячий хаш (холодец), к нему полагается луковица, незатейливо разрезанная на четыре части и крупная баскунчакская соль, которой посыпают мясо. Сама баранина подается отдельно на плоских тарелках и такое ощущение, что тает даже не во рту, а по дороге к нему, испаряясь в пути. Вкус неземной, и полное отсутствие специфического привкуса. Особенно хороши ребрышки, вареную же барашкину голову хозяин зажал, а может просто не хотел шокировать городских "урусов. Никак ложек и вилок! Бульон надо отхлебывать из пиалы, а мясо берут руками, вытирая их о собаку. Шутка, собак давно уже к столу не пускают, поэтому руки сами собой вытираются о лаваш. Впрочем, и лаваш здесь называется по-другому. Вроде бы "чурек", но не поручусь – давно это было, да и столько их этих названий, что уже все перепуталось в памяти. Тут у каждого народа или этноса свои обычаи и названия. Калакай – к примеру, праздничный хлеб, чуть сладковатый. Ногаи его катают по земле, пуская с горки – обряд такой есть, на какую сторону упадет – урожаю быть или наоборот.
Поскольку третьей отары на сегодня никто не планировал, то работы на сегодня больше нет и можно отправляться домой. Три часа дня – довольно рано, обычно не раньше пяти возвращаемся. К слову, никакой КЗОТ и послабления для школьников здесь не работают – все по взрослому, поэтому и платят хорошо.
На обратном пути пересел в кабину, наладить контакт с водителем, прощупать на предмет возможного сотрудничества. Разговорились, точнее без перерыва болтал Николай, так он представился в переводе на русский, поскольку его родное казахское имя выговорить без ошибки можно только после тренировки. Я же лишь слушал, поддакивал, задавал наводящие вопросы – и выяснил, что товарищ водитель категорически за подзаработать любыми доступными способами, за исключением тех, которые все же описаны в УК РСФСР. Впрочем любители халявы во все времена одинаковые.
Поскольку Коля оказался невольным свидетелем скоростной разделки барана, то пришлось его посвятить в подробности нашего плана – иначе завтра, а может, и сегодня вечером, весь колхоз будет знать подробности невиданного аттракциона. Идея поучаствовать в тотализаторе пришлась ему полностью по душе, ведь результат заранее известен – лично наблюдал. С Зейнуллой на этот счет он пообещал легко договориться – в чем ни секунды не сомневался, учитывая, что заднюю баранью ножку приватизировал с молчаливого согласия хозяина, нисколько не смущаясь. Похоже, дела у них общие имеются, взаимовыгодные, те, что не сильно отражаются в бухгалтерском балансе колхоза. Будь мне реально пятнадцать лет – такое поведение наверняка бы это возмутило до глубины души, но старого прожженного циника лишь ностальгически умиляет эта вездесущая традиция делать ноги всему, что плохо лежит, стоит или бегает.
Не сказать, что несуны – явление тотальное и повсеместное, но довольно распространенное. И действительно, что может унести маманя с работы, кроме канцелярских скрепок или листа копирки? Или батя с автопарка? Бензин слить? Не смешите, он здесь копейки стоит, а по талонам для госпредприятий и вовсе бесплатно. Вот только заправить частный автомобиль по этим талончикам невозможно. Хотя, конечно же, все от человека зависит. Дядя Вова, который на этой же линии работает и живет недалеко от нас, но в частном секторе – так он последний раз бачок своего мотоцикла "Урал" заполнял на заправке, наверное, ещё при Брежневе.
Интерлюдия. Грустное отступление о бесхозяйственности и транжирстве.
Странный выверт сознания сыграл злую шутку с советскими людьми. Лозунг "Все вокруг колхозное – все вокруг моё" был истолкован буквально и принят, как руководство к немедленному действию. Государственное – значит, народное. А народ – это кто? Мы! Вот и потянули "несуны" народное добро непосредственно в народ, в лице отдельных его представителей.
С другой стороны, и ценилось государственное, оно же "народное" добро простым народом очень дешево, иногда вообще не ценилось. Доходило до абсурда. Сосед по лестничной площадке, водитель-дальнобойщик, возвращаясь из рейса, километров за пятьдесят до города, съезжал с трассы и сливал солярку прямо на землю. Бывало, что и двести и триста литров уходили в песок. Продать соляру было невозможно – настолько дешево она ценилась и была в изобилии в любом совхозе или предприятии, а привезти остаток в 200 литров – значит, гарантированно получить урезание лимита на следующий рейс. Учитывая, что зимой, ночью на трассе обогревались КАМАЗы и МАЗЫ исключительно при работающем двигателе, а кемпингов и гостиниц на дороге в принципе не было, то перерасход получался страшный. Ведь бухгалтерия считает только от пройденного километража, а за десять часов на холостом ходу двигатель хочешь – не хочешь, скушает литров пятьдесят.
Вот и получалось, что для того, чтобы не замерзнуть зимой на трассе, все лето лишнюю солярку сливали в чистом поле прямо на землю. Ибо норма расхода топлива на весь год фактически одинаковая.
Глава 7
Первым, кого встретил, оказался Валера, и судя по унылому и виноватому виду, накосячил мой упитанный товарищ по-крупному.
Так и оказалось – поймали Валерика с поличным. Хотя ведь заранее предупредил, что сейчас девки будут настороже, и пару дней лучше переждать. Но, нет – вошел во вкус, решил проявить инициативу на свой страх и риск, за что и поплатился. Ольга его и подловила в тот момент, когда он высыпал помидоры из ведра в её пустой ящик. Специально караулила и таки дождалась.
Дальше уже – дело техники, слишком неравные категории моральной стойкости у допрашиваемого и следователя. Валерик раскололся практически сразу – у Оленьки не забалуешь, в миг лишишься чего-нибудь выступающего из тела. И хорошо, если это будет голова!
Не стал журить несчастную жертву собственной инициативы, наш худосочный друг и так весь испереживался.
Естественно, незаметно проскользнуть мимо студенческого барака не удалось – не иначе по закону подлости.