Ножной гончарный круг - обеспечивал наше поселение корчагами, горшками, ложками - поварешками, мисками и прочим керамическим обиходьем. Круг был сделан с маховым нижним колесом, сделанным из круглой корзины, заполненной смесью глины и травы - обычного материала для изготовления кирпича - сырца, отцентрированный в процессе работы с помощью грузов - камешков, и верхней площадкой - первоначально - плетеным кругом, обмазанным глиной.
В основном население занималось заготовками продуктов. Работы по подготовке металлургического производства велись методом народной стройки - наваливались на строительство печей, кладку горна, там, где нужно было много людей, и потом сразу разбредались на заготовки продуктов и другие насущные задачи.
Забегая чуть вперед, скажу, что первые плавки и железа и меди у нас получились… гм… отвратительные - металла килограммов с десяток, и пригоден оказался он лишь на гирьки, для кистеней, которые предложил отлить Севка Стоков - рыхлый, в общем никакой. Ни медь, ни железо первой плавки не удались. Даже молоток из этой металлической дряни не отлить - попытались. А он рассыпался. Рыхлую крицу переплавили в пять гирь, привязали их к рукоятям - получились кистени.
Дрянное качество меди Эльвира объяснила большим количеством сурьмы - ее надо удалять флюсом, которого у нас не имелось - за ним надо было еще было побродить в районе озера Тургояк, где в наши времена есть месторождение, или добыть достаточное количество животных, что бы пережечь кости на флюс, но - лиха беда начало, и главные металлурги - Светланкин, Фаин и Стоков носов не вешали, обещая увешать нас металлом с головы до пят.
С момента постройки плота наша повседневная деятельность стала постепенно упорядочиваться. Каждый день партии "рудокопов", включающие в себя двух - трех сборщиков и пару охранников с оружием наготове выезжали к устью Бобровой, собирали камни медной и железной руды. Бурые тяжелые булыжники оказались действительно железняком. Часть народа отправлялась на заготовку дров, из которых можно было бы получить древесный уголь. Как известно, наверно, всем, лучший уголь можно получить из березы и дуба. До получения приличных топоров об этом угле можно было не задумываться - береза, погибая, не остается стоять на корню, как сосна, например, почти не сгнивая, а вначале гниет изнутри, а на землю падает уже сплошное гнилье, покрытое корой. Многие видели в лесу подобные столбики из гнилых деревьев березы. Для наших целей они не годились. Имевшимися в распоряжении инструментами масштабные лесозаготовки не осуществить. Поэтому мы попытались максимально собрать дров хотя бы для первой железной плавки, а потом надеялись обзавестись инструментарием, пригодным для больших заготовок. Парой топоров много не нарубишь. По лесу собрали поваленные бурей стволы, пригодные для пережога на уголь - сухие, а не гнилые. Таких нашлось три десятка - разной толщины и формата. Собранное положили в неглубокую лощину, перекрыли корой, ветками, хорошенько засыпали землей и подожгли. Дно обложили глиной, сделав наклонный желоб. Дождавшись, когда концы поленницы разгорятся как следует, засыпали сверху и эти костры. Если верить древним рецептам, то через пару дней в яме должен был образоваться древесный уголь. Первым результатом стало некоторое количество дегтя, возгонкой получившегося из древесины, просочившегося снизу и бережно собранного в глиняные корчаги. После выхода дегтя, мы еще тщательней закрыли доступ воздуха, оставив дрова томиться в ямах. Ямы горели, а мы увеличили интенсивность поездок за "рудой". Собирали в корзины все, что отдаленно походило на минералы, виденные мной в Челябинском музее. Пока группа под охраной искала камни, пара человек гнала домой к острову плот с корзинами собранных минералов. Запасы росли, мы строили примитивные печи для плавки. Медную руду собирали в основном в виде малахита - практически чистой окиси меди. Сурьма с серой есть и в нем, но меньше. Немного нашлось и самородной меди - наверно, пласты от Туринского месторождения, в районе нынешнего поселка Золотой пляж. Может быть, куски и просто принес ледник, как знать.
Медь древние первоначально выплавляли вообще в так называемых "волчьих ямах", даже без какого либо наддува, собирая тот металл, что оставался на дне ям. Мы решили организовать более продвинутый вариант, что то наподобие аркаимских печей с круглым сводом, подводкой воздуха и высокой трубой. Выложив под из глины, глиняными же кирпичами оформили толстые стены и водрузили плетеные, обмазанные белой глиной трубы на купол печек. Печи расположили посередине крутого склона, на небольшой площадке. Воздуховод вывели вниз к подошве холма. Поставили неподалеку друг от друга и малую домницу, и аркаимскую медеплавильную. Понятно, что пока придется выезжать на качестве руды, серьезная металлургия нам недоступна до тех пор, пока не решим вопрос с подачей воздуха по-серьезному, механическим путем. Учитывая долготу процесса плавки, проблема недетская. Ну, да что то придумаем.
Если пуск "металлургического комбината" прошел без особой помпы, чего там смотреть - засыпка шихты и угля и розжиг вещь сама по себе мало зрелищная, то вот выдача первого металла состоялась при полном аншлаге - народ собрался вокруг печки в полном составе, девчата даже принарядились, исходя из реалий нашего скудного бытия - венки и бусы с фенечками из камушков разного цвета были в наличии. Несмотря на то, что о результате я уже говорил выше, - мягко говоря, он был ниже среднего, и ниже моих ожиданий, во всяком случае, все радовались главному - у нас получилось! Дальше уже шли опыт и практика. Главным металлургом был определен Сева Стоков, он больше других тянулся к этому делу, и не отходил ни от угольных ям, ни от печей, кажется, трое суток, пока проходил процесс плавки, он не сомкнул глаз. Из выбитой печной заслонки показался тонкий ручей ярко-алой меди. Народ ахнул и подался вперед, но от нестерпимого жара все отшатнулись обратно. Севка стоял гоголем ближе всех к печке, крутил в руках каменный топор на длинном топорище, и повторял:
- Что я говорил, ведь получилось же, а, народ?!
Похоже, парень и сам не до конца верил в результат. Печь быстро заправили второй порцией угля, подлатали щели и мелкие неисправности, и группа "гномов" в составе Севки, и двух его приятелей - Игоря Светланкина и Марика Фаина засуетилась, уже по одним им ведомым признакам отбирая руду и куски угля, раскладывая и перекладывая их в зеве печки и так и сяк. Я в процесс не вмешивался принципиально, а пацаны ко мне уже особо и не обращались - главное было достигнуто, процесс пошел сам и не требовал постоянного контроля. Покрикивая на взявшихся им помогать братьев Ким, они священнодействовали, а не работали, ибо как назвать, как не священнодействием, процесс отбивания неведомо чем не понравившегося края от куска малахита, раскалывания кусков нашего неважного угля, для придания им одинакового размера, примерно с голубиное яйцо, перекладывание их внутри печи с места на место, нахмуривание бровей и возведение глаз в небо, как будто там, в облаках таились ответы на одним им ведомые вопросы, а?
Я так понял, что тут еще и присутствовала и мелкая доля небольшой "мсти" по отношению к Кимам - получая от них "на орехи" на занятиях по физподготовке, пацаны у печей упивались своей значимостью. Антону же с Ромкой важно было личным участием ускорить результат и приблизить выход так нужного для оружия и утвари металла.
- Все, братва, у нас свои гномы теперь есть - Фалин - Фаин, Светланкин - Гимли, и Сток - Док, радостно заорала братва, и общее прозвище прилипло сразу же и намертво.
Народ подначивал парней вопросами "о гномьем самогоне", о том, куда бороды подевали, почему такие высокие - не положено, мол, гномам, парни вяло отругивались, но похоже, прозвищем гордились, и сдружились между собой, не разлей - вода. А ребята их почти не разделяли - "у гномов", "спроси гнома, у них есть", "гном лопату не даст, он над своим инструментом удавится, вдруг ты ею копать будешь"… Ну и тому подобные выражения быстро вошли в обиход племени, и слово "гном" вошло в обиход совсем без кавычек, обозначая мастерового, без насмешки, на полном серьезе.