Там же. Спустя полтора часа.
Великий Князь и цесаревич Николай Павлович грустил. Жизнь проходила мимо, неподалёку вершились судьбы мира, менялись границы одних государств и исчезали с карт другие, время летело вперёд, а он до сих пор так и не совершил ни одного подвига. И неважно, что Цезарь или Александр Македонский в таком возрасте тоже ничего не успели сделать - голоногие древние дикари наследникам скифов не указ! Они не сделали.... а ему очень нужно сделать!
Вот Михаил Нечихаев намного ли старше? На семь лет всего, а уже капитан и кресты со звёздами на груди не помещаются. И первый бой принял как раз в одиннадцать! Эх, завидно становится... К Дашке Нечихаевой теперь и не подойти - нос воротит и требует доказательств храбрости. Девице, говорит, старшим братом гордиться должно, а кое-кому за широкой отцовской спиной прятаться не подобает. Врёт она всё, эта Дашка! Никакая у отца спина не широкая, он вообще ростом маленький. Ну и пусть! Зато Наполеон на три пальца ниже - Александр Христофорович по большому секрету сообщил.
А Дашка, хотя её по правилам приличия полагается называть Дарьей Касьяновной, противная. И как на такой в будущем жениться? И ведь придётся - сам обещал ещё три года назад. Но для этого необходимо стать героем.
Решено! Николай встал с дивана, где так удобно предаваться унынию, и пошёл готовиться к подвигам. Хотя чего уж там готовиться? Всё приготовлено заранее, и самое сложное, что предстоит, это выскользнуть из Михайловского замка незамеченным. Да, стоит поторопиться, пока война совсем не закончилась. А капитан Нечихаев не прогонит и домой не отправит, капитан Нечихаев человек хороший.
Казачий мундир Атаманского полка пошит недавно, потому сидит без изъянов, нигде не топорщится и не жмёт. Сабля кована как раз под его руку... пистолеты на пояс... Не забыть взять денег - мешок с харчами на себе тащить тяжело, а десяти рублей вполне хватит на пропитание по дороге. Мишке лучше ничего не говорить - мал ещё для войны. Вот письмо с объяснениями разве оставить?
Николай вздохнул и с тоской посмотрел на чернильницу и стаканчик с гусиными перьями - учителя не разрешали пользоваться вечными ручками, мотивируя необходимостью сначала поставить красивый почерк, и уже потом осваивать скоропись. Но деваться-то некуда! Чистая бумага ещё осталась?
На лист ложились ровные строчки, и даже привычные кляксы не портили настроение. А если буквы выводить покрупнее, то текста получится больше! И тут чуткий слух цесаревича уловил странный разговор за дверью:
- Не будет ли это считаться дезертирством, Абрам Соломонович? Всё-таки без приказа... - слышался взволнованный молодой голос.
- Какое тут дезертирство, Гриша? - отвечал приглушённый бас. - В действующую армию идём, не к тёще на блины.
- А ну как под трибунал потом?
- И что? Да пусть хоть сто раз разжалуют, чем во дворцовых караулках штаны протирать. Казак для битвы рождён, Гриша! Вот, бывалоча, мы с Михаилом Касьяновичем...
Николай насторожился, а молодой голос перебил собеседника:
- Не прогонит он нас, господин старший урядник?
- Нечихаев-то? Мы не скажем, что самовольно прибыли - пополнение, и всё тут. Успеть бы только до Кенигсберга к приходу "Забияки" добраться, а уж там... Одвуконь пойдём, тогда не опоздаем. Но выходить нужно сегодня в ночь.
- Боязно.
- Дело верное, Гриша. Вернёмся победителями, а их, как известно, не судят. Ты со мной?
- С тобой, Абрам Соломоныч.
От радости у Николая дыхание спёрло. Неужели Господь послал момент? Да, это он самый, можно не сомневаться!
Цесаревич на цыпочках подбежал к двери и рывком распахнул её:
- Здравствуйте, господа.
- Здравия желаем, Ваше Императорское Высочество!
- Мне послышалось, или тут составляется заговор?
Казаки посмотрели друг на друга, потом на Великого Князя. Старший, с бородой, закрывающей увешанную крестами грудь, вытянулся во фрунт:
- Никак нет, никаких заговоров!
- Врёте... - с обидой прошептал Николай. - Я всё слышал. Возьмите меня с собой, а то...
- А то что? - спрашивая, бородатый казак почему-то косился в сторону.
- А то не пустят меня, - цесаревич отвернулся, чтобы украдкой вытереть предательские слёзы. - Мне очень нужно. Вам тоже, да? Возьмите с собой, братцы!
Молодой, видимо тот самый Григорий, тихонько кашлянул, привлекая внимание:
- Выручить бы человека, Абрам Соломонович. Сам погибай, а товарища выручай.
- В поговорке про другое.
Но что-то в голосе старшего урядника было такое, что заставило Николая усилить напор:
- Я про вашу помощь никому не скажу. Только помогите до Нечихаева добраться, а?
- Точно не скажешь?
- Никогда-никогда, даже на исповеди!
- На исповеди можно.
- Так вы согласны?
Казак опять покосился куда-то в сторону и кивнул:
- Выезжаем немедля. Гришка, коней подбери казаку Николаю Романову! Пошевеливайся, храппаидол!
Вечер того же дня.
Удивительно, но известие о побеге сына на войну Мария Фёдоровна восприняла спокойно. Лишь разговаривала глядя в окно, чтобы никто не смог увидеть её глаза.
- Всё будет хорошо, душа моя, - чёрт побери, я чувствую себя виноватым! - Александр Христофорович подобрал ему надёжных спутников.
- Это так? - не оборачиваясь, спросила императрица у Бенкендорфа. - Вы в них уверены?
- Да, - подтвердил министр госбезопасности. - И на всех почтовых станциях до Кенигсберга размещены мои люди. Виду не подадут, но присмотрят.
- А потом?
- Потом - в море.
- Дорогая, - я пытаюсь отвлечь супругу от грустных мыслей. - "Забияка" очень крепкий корабль и не боится штормов. А потом Нечихаев не даст Николая в обиду. Согласись, что наследнику престола полезно не только иметь собственное мнение, но и кое-какой жизненный опыт.
- Двоих война уже забрала...
Ответить нечего, разве что банальностью:
- Он мужчина, душа моя.
- Он маленький...
- Маленький мужчина. Тем слаще вкус победы.
- Солдаты чаще чувствуют вкус крови.
- Это тоже нужно. И поверь - война не покажется ему забавной игрушкой. Ох как не покажется!
Глава 19
Наполеон ждал. С недавних пор ожидание вошло в привычку, и доклад адъютанта об отсутствии новостей воспринимался без прежнего раздражения. Наоборот, стала появляться какая-то боязнь новостей, способных нарушить установившееся положение.
Вдруг император Павел Петрович откажется принимать капитуляцию? Ведь на вывешенные более месяца назад белые флаги до сих пор нет никакой реакции. Хотя есть одна - русские перестали беспокоить ночными налётами и обстрелами. Правда, дезертиров и разведчиков уничтожают сразу, не отличая первых от вторых. Ещё регулярно пропадают фуражиры, отправленные на поиски съестного. Некоторые возвращаются - пустые и без оружия, но сытые и с сильным запахом местного хлебного вина. И они же вновь вызываются добровольцами в следующий поиск, чтобы опять вернуться ни с чем.
Почему молчит царь? Белые флаги видны издалека... Более того, русские точно знают о предложении Наполеона - не далее, как третьего дня, в деревню, занятую французским батальоном, въехал отряд из восьми казаков, и их командир с хорошим парижским произношением искал ткачей и литейных мастеров для работы где-то под Москвой. Увезли пятерых, а флаг забрали с собой на память.
Полковник Люмьер ещё сокрушался, что не владеет нужным ремеслом, а бывшие портные в России спросом не пользуются. Причём сокрушался столь искренне, что не нашлось сил отдать приказ о расстреле мерзавца. О повешении, если быть точным, так как пороха давно нет.
Новости из Парижа тоже не приходят. Что там творится? Англичане предприняли высадку, или по обыкновению своему предпочитают грозить с безопасного расстояния? Хотя момент самый удобный - французская армия застряла в заснеженных лесах, император отсутствует, флот, скорее всего, заперт в Тулоне и Бордо...
- Ваше Императорское Величество, парламентёры!
- Где? - Наполеон стряхнул сонливость. - Это точно они?
- Их уже видно, сир, - адъютант махнул рукой. - Кто же, как не парламентёры?
Французский император припал к стеклу. Вот, кстати, ещё одна загадка России... откуда в простом крестьянском доме двойные рамы с дорогущим стеклом?
- Ничего не вижу.
- Левее, сир.
Действительно, если глянуть чуть левее, то хорошо виден въезжающий в деревню отряд. Человек двадцать, не больше, из них только один офицер. Он единственный в привычном мундире с эполетами. Кажется, такие сейчас в русской армии считаются парадными? Богатая страна, если может себе позволить военную форму на все случаи жизни. У них, говорят, ещё и повседневная есть.
Сопровождающие парламентёра кавалеристы растянулись в длинную цепочку, видимо для того, чтобы в случае чего не задеть друг друга огненными хвостами ручных ракет. Излишняя предосторожность, нужно заметить... никто не собирается нападать на долгожданного посланца царя Павла Петровича. Ещё полгода назад такое было возможно, а сейчас, когда даже старая гвардия отказывается выполнять приказы командиров на голодный желудок....
- Знакомые всё лица, - усмехнулся узнавший посланца Наполеон. Ну конечно же, Кутузов не упустит случая... - Лейтенант, проводите его ко мне.