Мы вышли из столовой под любопытными взглядами командиров РККА, бросаемыми, однако, исподтишка. Я почему-то ожидал, что мы снова спустимся под землю, но Альбиков, проскочив холл, вывел меня мимо подтянувшихся часовых на парадное крыльцо. Затем мы вообще вышли с охраняемой территории и углубились в город. Впрочем, шли недолго – через квартал сержант толкнул калитку частного дома. Прямо за ней стоял красноармеец с "ППД" на длинном ремне и финским ножом в шитых бисером ножнах на поясе. И эта неуставная деталь и его мягкие, экономные движения могли много сказать опытному наблюдателю – парнишка, невзирая на молодость, явно был опытным бойцом, имевшим специфические навыки. Еще один спецназовец?
Ни пароля, ни предъявления документов не понадобилось.
– Проходи, – кивнул мне на крыльцо красноармеец. – Первая дверь налево!
Хуршед даже шагу не ступил во двор, так и продолжая стоять за калиткой. И только убедившись, что я уже вхожу в дом, развернулся и зашагал по улице в обратном направлении. Что это? Корпоративная несовместимость?
За указанной дверью оказалась довольно большая комната, в которой стояли три письменных стола, один из которых в данный момент пустовал. За остальными сидели молодые командиры, как две капли воды похожие на виденных час назад в штабе – та же печать озабоченности на высоком челе. Аж до морщин!
Я вежливо поздоровался и представился.
– Жди, тебя позовут! – сказал штабной лейтеха, кончиком большого пальца поправляя тоненькие юношеские усы.
– А где ждать?
– Не знаю! Во дворе посиди. Там место для курящих оборудовано, лавочки есть, – барственным жестом отмахнулся от меня лейтенант. – Иди, дожидайся вызова!
Блин, сами позвали, а теперь тянут. Я прошел через весь дом, ориентируясь на переднее крыльцо. Опыт не подвел – выход во двор оказался аккурат напротив входа. На небольшом, огороженном высоким штакетником пятачке действительно стояли три деревянные скамейки, а между ними притулилось помятое жестяное ведро, служащее, по-видимому, пепельницей. В штакетнике виднелась узкая калитка, возле которой торчали двое часовых. Почему-то один из них был пограничником, а второй – пехотинцем. Причем погранец оказался знакомым – сержант из отряда капитана Крюкова.
Причина его присутствия во дворе разведотдела штаба фронта спокойно сидела на одной из скамеек и рассеянно любовалась легкими кучевыми облачками, бегущими по ярко-голубому утреннему небу. Конечно же, гауптман Вольфганг фон Вондерер, ну как без него… Тоже ждет вызова?
Обменявшись приветствиями с бойцами, спокойно сажусь напротив абверовца.
– Здравствуй, Игорь! – по-русски сказал немец.
– Прости, но я тебе желать здоровья не буду! – хмыкнул я. – Да оно тебе без надобности – воспользоваться не успеешь!
– Всё шутишь? – с легкой улыбкой заметил Вондерер, незаметно оглядываясь на бойцов. Они, казалось, не обращают на нас никакого внимания, занятые интересным разговором. Вот ведь, совсем расслабились – болтают на посту, что категорически запрещено Уставом караульной службы. Ну, ладно штабной, а погранец? Он-то вообще сразу должен пресечь любой контакт со своим подопечным. Однако не пресекает… И, ободренный этим, пленный разведчик решил продолжить:
– Игорь, ты можешь выслушать меня спокойно? Без своих обычных оскорблений и хамства? – внезапно спросил абверовец.
– Конечно, дорогой Вольфганг, – мило улыбнулся я. Начало разговора заинтриговало. – Слушаю тебя внимательно!
– Для начала хочу уточнить один момент… Знаю, что твой отец полковник и что твоя фамилия Глейман…
– И я даже могу сказать, откуда ты это знаешь, – усмехаюсь как можно более неприятно. – В Ровно, когда мы грузились в автобус, ты увидел моего отца и услышал мою фамилию… Так что не надо строить всезнайку!
– Даже и не думал, – мягко сказал Вондерер. – Просто захотелось кое-что сопоставить… Ты знаком с таким понятием, как генеалогия?
– Вы, европейцы долбаные, нас тут за варваров держите? – У меня аж кулаки зачесались – так захотелось въехать в морду этому лощеному немецкому офицеру. Правда, за время плена лоск с него несколько сошел, однако менталитет так быстро не изменишь. – Да когда в вашей немытой Гейропе мелкие царьки, имеющие войско численностью в двадцать криворуких долбоебов, проламывали друг другу бошки за кусок поля, на котором можно выпасти пару свиней, в моей великой стране строили каменные города с водопроводом и канализацией, а князья водили в бой многотысячные дружины отборных воинов.
– Прости, Игорь! – кротко сказал абверовец. – Не хотел тебя обидеть. Просто ты так молод, что вполне мог не слышать про эту науку. А знаешь ли ты историю своего рода?
– В общих чертах! – ответил я, уже догадываясь, куда эта гнида клонит.
В действительности историю рода фон Глейманов я знал в совершенстве. Во время второй командировки в Германию мне надоело проводить выходные дни в пивнушке, и я решил посетить "родовые владения" – крохотный городок на границе Саксонии и Тюрингии. ФРГ настолько маленькая страна, что добрался я туда всего за несколько часов, используя наземный общественный транспорт. Собственно, городок вырос из принадлежащей роду Глейманов деревушки с крепостными. Впрочем, о давнем владычестве напоминало только название городка – Глейманбург да развалины средневекового замка в паре километров от городской черты. Именно из этой дыры, по семейным преданиям, и приехал в Россию мой прапрапрапрадед, младший сын захудалого, нищего, но довольно древнего и знатного баронского рода. К тому времени, как предок перебрался в богатую и сытую восточную страну, территория баронства по площади едва превосходила два десятка квадратных километров, на которой проживало три десятка вечноголодных крестьян, совершенно неспособных прокормить разросшееся (аж три сына!) баронское семейство. Вот и пришлось прапрадедушке торговать единственным, что у него было ценного, – своей жизнью и мечом. Короче, подался предок в наемники. Всё это я узнал в магистрате городка Глейманбург, покопавшись в архиве, куда меня любезно (всего за десять евриков) пропустил тамошний сторож-турок. Я даже копии самых интересных документов сделал, сфоткав нужные бумаги на мобилу. А дальше – дело техники: сопоставил полученные сведения с передающимися из поколение в поколение семейными преданиями и сделанными дедом выписками из Российского госархива.
– Ты случайно не из того рода фон Глейманов, что из Восточной Тюрингии? – предсказуемо спросил Вондерер.
– Отдаю должное твоим познаниям в генеалогических древах немецких родов! – восхитился я. – Но, черт возьми, как?..
– Как я догадался? Отец в детстве заставлял меня изучать старинные фолианты, – скромно потупился "рыцарь плаща и кинжала". – Говорил, что в них спрятано все золото нашей древней земли!
Ага, вашей древней земли! Скорее уж нашей – на Эльбе, именуемой тогда Лабой, всего-то тысячу лет назад жили славянские племена.
– Выходит, что ты ведешь свою родословную от весьма знатной немецкой аристократической семьи, – продолжил заход разведчик.
Ох, ну и заливает! Думает, что я не знаю подробности: там всей аристократичности – крохотная баронская корона на гербе. К тому же в Германии сей "аристократический" род прервался еще в девятнадцатом веке. Пой, соловушка, пой! А чего, кстати, он тут распелся? Да он никак вербануть меня вздумал, сука фашистская!
– Ну, допустим… И что? – без всякого интереса спрашиваю я. Если он сейчас начнет родовые замки и крепостных крестьян обещать… точно в морду дам!
– Значит, ты немецкий дворянин! – подвел итог своего экскурса в историю Вондерер. – А воюешь с доблестным германским вермахтом!
– Да ты, блядь, совсем охуел, гнида вонючая! – сказал я тихим голосом. – Я русский!!! Может быть, мой давний предок и выполз из вашей поганой нищей земли, хватило ума сделать правильный выбор, но с тех пор каждый Глейман женился на русской девушке, улучшая свой испорченный генофонд. Во мне от немца только фамилия и осталась, чтобы о корнях помнить.
– Арийскую кровь не разбавить! – взвизгнул Вондерер.
– Мы, русские, куда большие арийцы, чем вы! Достаточно посмотреть на внешний вид вашего бесноватого фюрера или рейхсминистра пропаганды, а потом взглянуть вот туда, глазами показываю на стоящих у калитки бойцов. Оба, как на подбор, светло-русые, широкоплечие, высокие, с правильными чертами лица. Куда до них похожему на обезьянку "отцу нации"!
– Вы совершенно правы, мой юный друг! – вдруг с грустью сказал Вондерер. – Гитлер и Геббельс – не лучшие образчики истинно арийской крови. Но есть в нашей стране и другие люди…
Это он чего, на сто восемьдесят градусов повернул? Во дает, разведчик! Сейчас наверняка заведет песню про "лучшие умы", которые непременно перехватят управление, как только война будет закончена.
Угадал! Пользуясь моим любопытством, которое абверовец принимал за внимание, Вондерер минут пять живописал в подробностях, какая прекрасная жизнь наступит, если объединятся два братских арийских народа и у руля встанут истинные представители новой нации. Естественно, что объединение должно произойти только после того, как протянувший руку помощи доблестный вермахт истребит всех евреев-комиссаров, которые силой заставляют русских ариев воевать с ариями немецкими. И вот если некий Игорь Глейман, как сын сразу двух народов, хоть как-то поможет этому процессу, то ждут его слава, почет, уважение, куча денег и приличное поместье с сотней батраков.
– Ты про бочку варенья и корзину печенья забыл, Вольфганг! – усмехнулся я в ответ на сладкие речи.
– Что?! – удивился Вондерер.
– Я говорю, дешево ты меня оценил! Да и война только началась, неизвестно, кто победит!