27
Утром встал с новой идеей. Времени на поиск жилья только один день. Пешком далеко не уйдёшь, а автобусы к сёлам, находящиеся в стороне от трассы, ходят редко. Сомневаюсь, что смогу за один день найти жильё и чтобы завтра туда уже завести ящики. Да и от Вадика пора съезжать, завтра могут приехать его родители.
Решил, что месячишко я смогу прожить и в палатке. Окрестные места ещё не стали так массово застраиваться. Да и на любителей пожить на природе ещё не все смотрят как на потенциальных ״терпил״. Тем более, мне не привыкать, учитывая мой многолетний палаточный стаж.
Осталось за малым - выбрать место. Карту я помнил. С учётом современных реалий, искать место под временную стоянку не стоит в окрестностях Малой Бетонки. Там в лесах полно военных объектов, есть опасность быть обнаруженным. Поэтому я выбрал для поиска подходящего места район, ограниченный Окружной железной дорогой, Киевским шоссе и перпендикуляром от Наро-Фоминска.
Сюда решил больше не возвращаться. Тайком взял штыковую лопату, чтобы не вызывать у Вадика неудобных вопросов, а мне нужно приготовить схрон для груза. С лопатой, завёрнутой в мешковину, как заправский дачник, я на электричке доехал до Нары. Пересёк шоссе и пошёл в сторону деревни Афанасовка. Когда за нею закончились обрабатываемые поля, то увидел грунтовку, уходящую влево. Колея оказалась совсем не наезженной. Решил пройти по ней, чтобы знать, насколько это место мне подходит.
Вскоре выяснилось, почему по этой дороге никто не ездит. Половодье за несколько сезонов проделало порядочную промоину. Засыпать её не стали. Наверно, это была дорога до места заготовки леса. Попользовались, и бросили. Если бы нужно было ездить на какое-то поле, то её привели бы в порядок.
Через пару километров вышел к заброшенной лесной делянке. По краям валялись не вывезенные брёвна, и даже чурбаки, которые годились для колки. Так, что, дровами я обеспечен, как и деловой древесиной.
Прикинул, где удобнее поставить палатку и как близко вода. Ладно, для очистки совести, пройдусь ещё дальше. Вышел на дорогу и продолжил путь. Вскоре дошёл до деревни Савёловка. Спросил у бабки, ковырявшейся в огороде, что там дальше по дороге. Ответила, что большой дачный посёлок. Поблагодарил её и пошёл обратно. Селиться в лесу, где поблизости обосновалось много народу, наверняка шастающих по лесам за ягодами и грибами, совсем не хотелось.
Вернулся на место поворота на бывшую лесосеку. Ящики нужно будет довезти метров за сто до поворота, где и выгрузить. Потом оттащу их подальше от дороги и закопаю. Перетаскивать к месту стоянки буду по очереди.
Начал выбирать место, где их закопать. Но прикинув предстоящий объём земляных работ, опомнился. Зачем мне закапывать ящики, если можно спрятать только содержимое? Опять же, ящики куда-то нужно деть, чтобы не вызвать нездорового любопытства у случайных граждан, да и они мне ещё пригодятся. Тем более что закопать можно два, а третий сразу оттащить к месту моего нового жительства. Вот там-то и нужно готовить тайники.
Потом выбирал место для палатки, которую поставлю завтра, а сегодня можно поспать и на лапнике. Подходящее место нашёл не в самом глухом месте, а, наоборот, в мелколесье. Меня трудно заметить, а мне отлично видны подходы. Для костра пригодилась яма, от поваленного дерева.
Места возможного появления посторонних застелил сухими мелкими еловыми ветками. Они громко трещат, когда на них наступишь. Вот такой таёжный датчик движения получился. Недалеко сливались два ручья. Так, что, я обеспечен независимыми источниками водоснабжения.
С наступившей темнотой закончились и все дела на сегодня. А завтра начинается новый этап подмосковного подпольного существования. А я так и не определился, чем же всё-таки займусь, когда перевезу сюда гору оружия и боеприпасов. Я же не собираюсь партизанить против своих. И зачем мне его столько? Кто его знает, будут ли в этой реальности ״лихие девяностые״? Впрочем, можно зарыть хорошо, полить грядку машинным маслом и хорошо будет, если не придётся выкапывать.
Уже засыпая, вспомнил, что так за сегодня радио не послушал. Интересно, что там политики в Москве решили?
***
Вечером в пятницу, когда стало ясно, что Учредительный съезд компартии РСФСР откроется завтра в кинотеатре ״Октябрь״, новое Политбюро решило сесть за стол переговоров. Тем более, два человека, Лигачёв и Яковлев, были в обоих списках. Встречу договорись провести в пансионате ״Сосны״, на Николиной горе. Единственную женщину, Нину Переверзеву, соратники отговорили идти. Объяснили, что разговор будет откровенный, местами грубый и матерный.
Собрались почти все, за исключением Николая Рыжкова и Бориса Щербины, занятых по горло Чернобылем. Разместившись в креслах в большой гостиной, никак не могли определиться, в какой форме будет проходить сегодняшнее мероприятие. Ни у одной стороны не было официального лидера, и кто тогда будет хотя бы формально председательствовать?
- Предлагаю выбрать председательствующим, самого старшего товарища, - предложил Иван Лаптев.
- А кто у нас тут самый старый? - обвёл вокруг взглядом Анатолий Лукьянов. Остановившись на Лигачёве, спросил - Ты с какого года, Кузьмич?
- С двадцатого.
- А ты, Валентин Иванович, разве не старше его?
- Нет, младше на три года, просто я так выгляжу, - ответил Варенников.
- Давай, Егор, рули заседанием, - сказал Лукьянов, откидываясь назад.
- А Александр Борисович Чаковский с тринадцатого года! - вклинился Валентин Фалин.
Все уставились на редактора ״Литературки״, а потом перевели взгляд на Лигачёва. Внешне, трудно было понять, кто из них старше.
- Что же вы молчали, Александр Борисович? А? Мы не женщины, нам скрывать свой возраст нечего. Берите бразды в своё правление.
- Постойте, - вмешался Ельцин. - Здесь что, собрались вожди племён или коммунисты? Если уж решили назначить председательствующего из числа тех, кто старше всех, то предлагаю учитывать партийный стаж. У кого он самый больший, тот и должен быть им.
- Правильно, Борис Николаевич, - поддержал его Яковлев, и обращаюсь к Чаковскому, спросил. - Ты в каком году вступил в ВКП(б)?
- В сорок первом.
- Кто раньше?
- Щербина, в тридцать девятом, - тихо произнёс Маслюков.
- К сожалению, Бориса Евдокимовича здесь нет. Поэтому, Александр Борисович, начинайте заседание, и так времени много потеряли.
- Хорошо, Анатолий Иванович. Итак, - он откашлялся, и продолжил. - Мы собрались здесь по причине того, что группа наших товарищей, выступила с инициативой проведения Учредительного съезда коммунистической партии РСФСР. Наша позиция по этому вопросу всем известна. Давайте послушаем аргументы другой стороны. Кто хочет выступить? - и, заметив, что поднял руку Язов, кивнул ему, и сказал - Слово предоставляется генералу армии, товарищу Язову. Прошу Вас, Дмитрий Тимофеевич.
Тот хотел было встать, чтобы говорить стоя, но низкий журнальный столик к этому не располагал и он снова опустился в мягкое кресло, положив на столик несколько листков бумаги с текстом, написанным от руки.
- Товарищи! Всем нам известна позиция республиканских компартий, направленная на развал КПСС, а возможно, и СССР в целом. Так как, партия на сегодняшний день является связующим звеном, цементирующим составом, скрепляющим и сохраняющим государство, созданное великим Лениным и отстоявшим свободу и независимость во время великих испытаний.
На прошедшем Пленуме ЦК КПСС, увлёкшись выборами Политбюро, не избран Генеральный секретарь. А ведь это его прямая обязанность. Позиция ЦК, не включившего в Политбюро ни одного представителя Союзных республик, явилась первопричиной случившегося демарша. Тем самым, подогрелись националистические настроения среди части местной интеллигенции и религиозных деятелей.
За прошедшее время, по поводу постановлений ЦК, в республиках прошли свои Пленумы и приняли соответствующие решения. Только коммунисты, проживающие на территории РСФСР, не имеют трибуны для озвучивания собственной позиции, кроме той, что имеется на общесоюзном поле. Голос коммунистов России не слышен советскому народу и мировой общественности. Вот по этой причине и было принято решение на созыв Учредительного съезда. В рамках существующего Устава КПСС, мы не имеем полномочий выразить свою позицию в такой ситуации...
- Дмитрий Тимофеевич! Ты не на трибуне, а мы не в зале. Нечего разводить политесы. Давайте поговорим нормальным языком, тем более, что Устав не запрещает проводить собрания в первичных парторганизациях для обсуждения любых вопросов внутрипартийной жизни, - прервал докладчика маршал Ахромеев.
- Неужели не понятно, что не избрание руководителей нескольких республик, только повод для открытого противостояния и разыгрывания националистической карты! - воскликнул Леонид Замятин.
- И что дальше? Если мы пойдём на попятную, тем самым продемонстрируем, что нами можно манипулировать и впредь. И этим мы покажем свою слабость и нашим сторонникам в других республиках, пока лояльно к нам относящихся. И про нас будут говорить: ״Акела промахнулся!״ - поддержал его Аркадий Вольский.
- Допустим, мы не пересматриваем итоги Пленума, и в Политбюро нет ни одного руководителя республиканской компартии. Процесс обособления от Москвы зайдёт так далеко, что все республики выйдут из подчинения КПСС. А что такое КПСС? Это сумма четырнадцати компартий. Если от этого числа отнять столько же, то в результате будет ноль! - эмоционально произнёс Язов.