Расторопный Алексей уже спешил к Авинову с подносом. Довольно-таки ловко для недавнего студента он поставил чашку с дымившимся кофе и блюдце с хрустящей булкой, щедро намазанной маслом, запах которого половина Москвы уже подзабыла. Обмахивая стол салфеткой, Лампе быстро проговорил:
- Буки пересядет к вам во время выступления Жоржа.
- Ясненько… - безмятежно сказал Кирилл, вдыхая кофейный аромат. Наверняка тут и ячменю подмешано, и цикорию, и прочих желудей, но ведь пахнет!
На небольшую эстрадку вспрыгнул томный, густо напудренный типчик. Грянули гитары, растянулся аккордеон, и типчик, кривляясь и грассируя, затянул шансонетку, подражая знаменитому Юрию Морфесси:
Я упрекать тебя не стану, я не смею:
Мы так недавно, так нелепо разошлись.
Но я был твой, а ты была моею.
О, дай мне снова жизнь - вернись!
Голосок был так себе - слабенький тенорок. И тут же послышался иной тембр - сочный баритон:
- Могу?..
Авинов поднял голову, взглядом встречаясь с "Буки-02".
- Присаживайтесь, - сказал Кирилл. - На угощение не надейтесь, самому мало.
Улыбка агента встопорщила усы. Усевшись, Буки вынул портсигар и достал чёрную мексиканскую пахитоску.
- Вы не будете против, если я закурю? - любезно поинтересовался он, остро взглядывая на Авинова.
Это был пароль.
- Да ради бога, курите, - отозвался штабс-капитан. - А я вот пристрастился к "Приме"…
Его визави заметно успокоился, кивнул - и спрятал курево обратно в портсигар.
- Признаться, не баловался никогда табаком, - добродушно проворчал он, - и не собираюсь, но вот приходится изображать заядлого курильщика! Имён называть не будем, достаточно и азбуки, хо-хо… Мы очень рады, Веди, что вам удалось пробраться в самое логово…
- Мы? - поднял бровь Авинов.
Буки слегка повёл лысой головой в сторону, указывая на свой стол, за которым сидел плотный мужчина, похожий на купца.
- Это "дядя Кока", - сказал Буки с ухмылочкой, - начальник штаба Добрармии Московского района. Я - её главнокомандующий.
Кирилл прищурился.
- Благодарю за откровенность, - проговорил он. - Но всё-таки просветите меня, откуда вам стало известно про "логово"?
Главнокомандующий довольно усмехнулся.
- У нас всюду свои люди, юноша, - сказал он. - Одних только кадровых офицеров восемьсот человек, и все они служат в большевистских воинских формированиях и советских учреждениях. А всего нас несколько тысяч. Есть оружие, и даже артиллерия - припрятали кое-что в амбарах на окраине…
- Только не поспешите с выступлением, - вымолвил Авинов, качая головой. - Я, конечно, не знаю планов командования, но видел, как большевики живьём закапывают в землю излишне торопливых…
Буки серьёзно кивнул, отблескивая лысиной.
- По плану штаба, - негромко проговорил он, - Москва поделена на секторы, во главе которых поставлены начальники. Поднявшись, мы овладеем мощными московскими радиостанциями и сообщим всем частям Красной армии на передовой о свержении Советской власти, что вызовет замешательство и открытие фронтов. Начало восстания приурочено нами к падению Тулы.
- Отлично, - выдохнул Кирилл, - аж свежим чем-то повеяло!
- Это форточка отворилась! - грустно хохотнул Буки. - Ваша очередь, юноша. Учтите, я спрашиваю не из праздного любопытства - мы оба должны чётко понимать свой маневр, а не бродить в тумане общего недоверия.
- Из скромности вы забыли упомянуть одну деталь, - тонко улыбнулся Авинов. - Я - лишь агент, а вы, как руководитель осведомительного пункта 1-го разряда в Москве, являетесь моим непосредственным начальством.
Руководитель хмыкнул.
- Докладываю, - сказал Кирилл. - Иосиф Сталин посылает меня за город, в имение "Горки", куда Свердлов, по сути, сослал Ленина… Понятно, что наркомнац не из великой любви к вождю мирового пролетариата так о нём печётся - именно Ленину он обязан своим положением. Ильич постоянно заступается за Сталина, сохраняя баланс между ним и Троцким. Не станет Ленина, Сталин не продержится и дня… - Выложив факты, Авинов договорил: - Я понимаю ваши чувства, Буки, но сразу хочу предупредить: второго покушения на "вождя краснокожих" я устраивать не буду. Объяснить?
- Желательно, юноша, - прохладным голосом сказал Буки.
- Безусловно, и Ленин, и тот же Сталин повинны в смерти сотен тысяч людей, - негромко проговорил штабс-капитан. - Они принесли России такую массу горя и несчастья, что монгольское иго блекнет на этом кровавом фоне. Всё это верно, но задумывались ли вы, кто сменит этих большевиков? Могу сказать - Троцкий и Свердлов. Лев Давыдович своих целей не таит - он хочет всю Россию превратить в один огромный концлагерь, а её народ забрить в "трудовую армию". Яков Михайлович активно поддерживает его, изничтожая целые сословия. Взять хотя бы пресловутое "расказачивание"! У обоих одна и та же идея фикс: сделать Россию плацдармом для мировой революции, разбить "белобандитские банды" и отправиться в походы - через Персию на Индию, через Польшу - на Европу! А самое страшное заключается в том, что они уже на полдороге к сей заветной мечте! И ещё неясно, кто стоит за ними. Ленин закрутил октябрьскую карусель на немецкие марки, а чем, интересно, платят Троцкому? Долларами? Или фунтами?
Главнокомандующий Добрармией Московского района хмуро покивал.
- Иначе говоря, - сказал он, морщась, - вы выбрали наименьшее из зол?
Авинов согласно склонил голову.
- Не скажу, что целиком на вашей стороне, - пробурчал Буки, - но и выглядеть торопыгой тоже не хочу. Понимаю, что комиссары ещё очень сильны. Очень. К зиме в Красной армии насчитают полтора миллиона штыков! Вроде бы и спешить надо изо всех сил, пока они не забрили три, четыре, пять миллионов, но… Нельзя. Хорошо, Веди. Чем мы можем помочь?
- Не сегодня завтра в Москву прибудет мой связник с документами на имя Исаева. Устройте его.
- Сделаем, - пообещал Буки.
Чудесным воскресным утром Авинов наконец-то собрался "за город". Мысль о комфортной поездке на авто Кирилл отмёл сразу - неохота было "светиться". Свернёшь ты с Каширского тракту, и что? Куда спрячешь машину - огромный "вещдок"?
Поэтому штабс-капитан, как простой советский человек, отправился в Горки с Павелецкого вокзала.
В зале ожидания воняло хлоркой, сырым сукном армяков и портянками, клубы смрадного махорочного дыма поднимались к облупленному потолку. Бойцы заградотрядов и агенты трансчека бдили вовсю, высматривая нарушителей революционной законности. Отъезжающие выстраивались на загаженном перроне, обложившись мешками да чемоданами, - готовились штурмовать поезд. Авинову было легче - не отягощённый ручной кладью, он пролез в вагон и даже занял сидячее место.
Пассажирами ехали, в основном, горожане - пугливые, они неумело переодевались в крестьян, а везли с собою чемоданы да баулы с тряпьём, солью, мылом, иголками и прочим товаром, имевшим хождение на селе. А что было делать? Совнаркомовские пайки давали известно кому, а простой народ питался одной перловкой да ржавой селёдкой, запивая яства сии морковным чаем… Вот и устраивали москвичи "смычку города с деревней", обменивая часы с кукушкой на глечик сметаны.
Совершив натуральный обмен, как во времена пещер, городские не поедут обратно на поезде - на вокзале их ждала железнодорожная "заградиловка", боровшаяся со "спекулянтами". Отчаявшихся людей, не знающих, как накормить семьи, избивали ногами и прикладами, отбирали продукты, сажали или расстреливали на месте.
Пассажиры, не знакомые друг с другом, мрачно молчали, косясь друг на дружку. Авинов без кожанки, одетый под красноармейца, воспринимался ими как свой. Да и невозможно же всё время бояться - устанешь.
Паровоз еле тащился, погромыхивая расхлябанным подвижным составом. Кирилл ехал в бывшем вагоне-ресторане, ободранном, со снесёнными перегородками. На грязном полу были расставлены стулья - вот и вся плацкарта.
Проехали станцию Коломенскую, Бирюлёво, Расторгуево… На станции Герасимово поезд содрогнулся, лязгая и жалобно скрипя. Его остановка, подумал Авинов. Не оглядываясь, он вышел на заплёванную платформу - привычка цвиркать слюной под ноги стала у советских людей вторым по охвату поветрием после всеобщего лузганья "семок". Территорию они метили, что ли?..
За телеграфным столбом штабс-капитан оглянулся. Никого. Состав уже отъезжал, шатаясь и дёргаясь. Сипло пыхавший паровоз тащил за собою вагоны, как раздражённая мамаша - выводок детишек, взявшихся за руки.
Авинов неторопливо зашагал набитою дорогой, что тянулась между берёзовым лесом и сжатым полем. Страху не было. Пока.
В бывшем имении "Горки" располагалась "санатория", где комиссары поправляли здоровье. Чтобы попасть сюда, надо было иметь билет с печатью, подписанный наркомом земледелия. У Кирилла такая бумажка имелась.
Остановившись, он втянул носом воздух. Хороший воздух. Пахнет сеном и чем-то терпким, вяжущим, горьковатым. Маленький Кирюша, бывая в дедовой усадьбе, любил растирать в пальцах смородиновый лист - и нюхать…
Надо же… Отсюда до Кремля каких-то тридцать вёрст, а кажется, что отъехал на десять лет в прошлое.