"Пожалуй – мелькнула довольная мысль, – кое-что я чуть не упустил, а вот Хью молодец, беседу провел отменно и отчет доскональный. Этот выскочивший ниоткуда русский боевик, Григулявичус, убийца жандармского подполковника. По мнению Хью, весьма неглупый парень, со специфическим опытом и… никто не озаботится, если он вдруг провалится в никуда. И не удивится, соверши террорист из России правонарушение в старушке-Англии, что с него, с бандита возьмешь? А причины у него существуют, пусть он сам про них не знает, но архивы Службы хранят. Они и не такое сберегали, любая крупица имеет ценность, вот и эти пара строк пригодились".
Он поднял воротник пальто, и сел в подъехавший к клубному входу роллс-ройс.
21.12.1932 г. Франция, Париж.
В кафе Николай Степанович усмехаясь, читал эмигрантский "Новый колокол":
"Гумилев является, как это ни парадоксально, наследником певца Британской империи – Киплинга. Поэт не за страх, а за совесть примыкает к стану империализма, становясь его верным, проникновенным певцом. Агрессивный дворянин, презирающий даже буржуазную демократию, он устремляется к империализму как некоему новому рыцарству, ордену сильных личностей, завоевателей. Всё его творчество отмечено страстью к путешествиям, к экзотике, открытиям, к морским путям, ведущим в неизведанные страны…"
"Кто это написал? – полковник нашел в статье фамилию автора, и усмехнулся снова: Бескин какой-то. Первый раз слышу. Хотя, пожалуй, прав, паршивец, "примыкаю" к империализму, а как же? Да и Киплинг – лестное сравнение, очень даже…"
Размышления прервал подошедший к столику Манго, который плюхнулся на стул, и не поздоровавшись, сообщил:
– Мы нашли след.
– И где же? – откладывая газетенку, спросил Гумилев.
– Он перебрался в Нидерланды, позавчера. Предъявил на границе тот же паспорт, что и в доме на дю Кокдор, на имя Мартина Антуана. Донесения погранпостов мы смогли посмотреть только сегодня, а в Париж они дойдут вообще через дня два, не раньше – похвастался француз.
– Где он может обретаться в Голландии, не известно?
– Нет, разумеется. Билет до Роттердама, а так…
– Немного – вздохнул полковник, размышляя, стоит ли ехать в Роттердам, или отправить рапорт в Петербург и подождать указаний.
– Немного – согласился сыщик. Но, поймите, это ведь мелкая сошка, обычный эмигрант из левых, у нас таких тысячи в одном Париже. И среди них есть куда более известные люди – он посмотрел на Гумилева, чисто галльским жестом пожал плечами, и спросил:
Зачем он вам так нужен, вы сказать не можете?
– Не могу – согласился жандарм поднимаясь. Спасибо комиссар, видимо, ваша работа по этому делу закончена. Если что, я или Шмырко свяжемся.
– Да не за что – детектив тоже встал. Поедете в Нидерланды?
– Не уверен, а что?
– В Роттердаме работает мой коллега, частный детектив Фогель. Мы пересекались по одному делу, с тех пор знакомы. Его агентство как бы это сказать… не очень лояльно к кодексам, понимаете?
– Безусловно – Гумилев заинтересовался. Он может навести справки?
– Может. И он знаком с массой самых разных людей, из тех, кто не очень любит закон. Ну, к примеру, если вдруг в голландский порт зайдет русское судно, на которое надо будет занести груз без таможенной поверки, он это устроит. Сдерет, конечно, но если вы назовете мое имя, во всяком случае, не обманет.
– Это ценный подарок, коллега – улыбнулся Николай Степанович. Кроме имени, я должен назвать еще что-то?
– О, просто напомните ему про случай в Бастони.
– Если придется – обязательно. Еще раз спасибо, надеюсь, не обижу вас упоминанием о премии?
– Нисколько – довольно хмыкнул Манго, пожимая полковнику на прощание руку. Желаю удачи.
21.12.1932.Франция, Париж, бульвар Гренель 79. Посольство Российской империи
.
Изложив резиденту новости от Манго, полковник откинулся на спинку кресла, закурил, и задал вопрос:
– Что посоветуете, Михаил Васильевич?
– А что тут думать? – откликнулся тот. Надо снестись с Петербургом, имеет ли смысл в Голландию ехать. Представителей Корпуса там нет. А Юзик наш мог в Роттердаме пересесть на поезд, а то и на пароход, порт там знатный, сообщения со всем светом. Так что, сегодня он может, уже в Австралию плывет, или, наоборот, в Швецию.
– Логично – согласился Гумилев. Провал розыска его не радовал, но гоняться за Григулявичусом по всей Голландии, не имея никаких зацепок и поддержки, выглядело делом гиблым. В конце концов, скандал по поводу Сталь он если не прекратил, то уж остановил точно, угрозой покушения на Барту Второе бюро занимается, а что не поймал боевика, так на то есть вполне объективные причины.
"И главной объективной причиной – услужливо подсказал здравый смысл, – Коттен назовет неумение полковника Гумилева организовать наблюдение и задержание Юзика силами приданных филеров. И будет прав, неча оправдания выискивать, коль работать не умеешь".
Мысль успокоения не принесла, но вариантов разумных, а главное, перспективных действий не находилось. В это время зазвонил телефон.
– Манго – пояснил резидент гостю, оторвавшись от трубки. Просит срочной встречи, новые сведения.
– Едем.
21.12.1932 г. Франция, Париж.
В своем кабинете, Манго прямо лучился от удовольствия. Имел к тому основания, что тут же и продемонстрировал:
– Хе, господа! А мальчик-то ваш, не так уж и кручен, тоже ошибается, как все мы грешные!
Сыщик удовлетворенно потер ладони, и продолжил:
– Мои ребята прошлись по отелям, уже зная имя под которым Юзик жил в Париже. И вот, пожалте. Мартин Антуан, проживал в отеле "Наполеон", что на авеню Фридленд, с 8 по 20 ноября сего года. Отель не очень дорогой, но вполне приличный, в хорошем месте. Номер у этого типа был с видом на Триумфальную арку. Оплачивал сам. Но! В первый раз он явился в гостинице не один, а в сопровождении некоего господина. Прислуге отеля господин неплохо известен, он и раньше появлялся в отеле, с постояльцами.
– Не томите, комиссар – улыбнулся Шмырко. Юзик что, прокрутил финт с возвращением? Выехал из страны, а потом вернулся обратно, в этот отель?
– Гм. Нет – признался детектив, чуть утратив задор. Все не так просто, но… в общем, господин сопровождавший Юзика это Илья Лопато, эмигрант из Российской империи, приехал вместе с братом во Францию на жительство в 1921 году. Сейчас братья разбогатели, имеют свое торговое дело, особняк в центре, а отель "Наполеон" обычно рекомендуют приезжающим партнерам, место тихое и неплохое. Братья благонадежны, получили французское гражданство.
– Что их связывало с Юзиком? – быстро спросил Гумилев.
– Выяснили! Совершенно идиотская история, но похоже на правду. Этот Илья был когда-то любовником тетки нашего беглеца. Навещал ее год назад, и она уже тогда просила за племянника. Лопато согласился, и когда Григулявичус сообщил о приезде, братья его встретили как родственника. Помогли освоиться, устроили в отеле, направляли на учебу. Они знали, что у Юзика неприятности с полицией из-за политики, ничего сверх того он братьям не рассказывал.
– Я так понял – перебил его Николай Степанович, – с Лопато вы уже беседовали, верно?
– Именно! Причем в сопровождении инспектора полиции – Манго посмотрел на заказчиков, и пожал плечами оправдываясь: Слушайте, с частными детективами они могли отказаться говорить, солидные деловые люди, как ни крути. А инспектор отнюдь не побежит докладывать начальству, что частным образом помог бывшим коллегам. А уж если вдруг станет известно, что с разыскиваемым приключилось неладное – и тем более. Да и нет тут ничего необычного, я же не говорил инспектору, что делом особо интересуются в Петербурге. О том, что мы присматриваем за русскими красными, знает весь Париж!
– Успокойтесь, комиссар – поднял ладонь Гумилев. Мы не предъявляем претензий. Вы лучше ориентируетесь в парижских тонкостях, глупо спорить. Давайте к делу. Что нам дает связь Юзика с братьями Лопато?
– О, многое – ухмыльнулся снова принявший довольный вид глава агентства. Дело в том, что мы оставили братьям телефон инспектора Сюрте, попросив… очень, как вы понимаете, настойчиво попросив, ведь солидная деловая репутация, она, знаете, легко уязвима, если этим плотно заняться, а помощь беглому убийце, да еще анархисту, это веский повод для…
– Верю, верю – на этот раз прервал монолог Шмырко. Комиссар, не тяните. Я ж вижу, что вы вытянули ниточку, поделитесь.
– Да! Мы попросили сообщить, если бомбист с ними свяжется. Они неприятностей не хотят, и – voilЮ! Сегодня Лопато получили телеграмму из Голландии. Юзик пишет, что вынужден был срочно уехать, поскольку ему предложили работу. Обещает дать о себе знать в любом случае, чуть позже. И – вот тут его прокол, пишет, что вопрос с работой решится со дня на день, то есть он какое-то время пробудет в Роттердаме.
– Это не прокол – задумчиво протянул Шмырко. Это он на случай, если денег придется просить, заход делает, я так думаю. Конспирация конспирацией, а кушать и боевик хочет, партия вспомоществования большого не даст, он же не у дел нынче получается.
– В любом случае, первое – ближайшие дни он в Роттердаме, и второе – он напишет Лопато еще хоть раз – уверенно заявил Манго. Так что, его будущее местонахождение мы узнаем.
– Обратный адрес на телеграмме есть? – спросил Николай Степанович.
– Нет, только телеграфное отделение в Роттердаме.
– Все равно зацепка.
Выйдя из агентства, Гумилев развернулся к резиденту:
– Михаил Васильевич, я еду в Роттердам.
– А Петербург запросить?
Полковник на секунду задумался, и ответил: