– А как же? – всплеснул руками хозяин кабинета, полковник Синицын. Двух человек с вами отправляю, Николай Степанович. Зеленые еще, правда, зато оба французским владеют. Не детективы из "Бинт и Самбэн", но и не ваньки деревенские, выделяться не будут.
Резон в словах разведчика надо отметить, имелся. Опытные наружники Корпуса обычно происходили из бывших унтеров, языков не знали и для закордонной работы подходили слабо. Именно поэтому, за границей розыскной деятельностью в русских интересах уже четверть века занималось упомянутое частное розыскное бюро "Бинт и Самбэн", созданное во Франции еще до войны на средства Департамента полиции. Гумилев помнил, что один из "владельцев" бюро – Анри Бинт, скончался несколько лет назад, а Самбэн прекратил работу еще раньше, и поинтересоваться не преминул:
– Кстати, Сергей Антонович, а что сейчас "Бинт и Самбэн"?
– Работают, а как же? – любезно ответил коллега. Владелец бюро только нынче другой, monsieur Манго. Бывший комиссар Сюрте, очень толковый.
– Я могу обращаться к ним?
Разведчик замялся. Он прекрасно понимал, что без участия бюро искать скрывающихся бомбистов занятие малоперспективное. В "Бинт и Самбэн" служили отставные чины французской полиции, сыскари с опытом, причем связей с бывшими сослуживцами отнюдь не терявшие, что русской разведкой немало ценилось. Коррупция Сюрте давно стала притчей во языцех, а то, что сыщики "Бинта…" одновременно состояли у действующих коллег осведомителями, мало кого смущало. Использовали детективов в основном по русским эмигрантам, шпионаж против Франции шел по другой линии, а оплата услуг жандармами составляла суммы повыше жалования парижских фликов. Пусть их числятся у полиции агентами, для контактов на пользу России, опять же, прикрытие.
Загвоздка заключалась в ином. Работа детективного агентства на русских секретом для серьезных разведок не являлась уже лет двадцать, и возможность утечки сведений в ту же самую Intelligence Service представлялась весьма вероятной.
– Этот вопрос вам лучше согласовать с фон Коттеном – после некоторой паузы, сообщил Синицын. Все же, операцию ведет ваш Департамент, мы так, обеспечиваем…
Коттен использование детективов санкционировал, но только для розыска:
– Брать Григулявичуса исключительно самим – приказал генерал. А искать пусть ищут. Намекните, что, мол, украл кое-что. Но не более!
Николай Степанович счел разрешение привлечь к работе "Бинт и Самбэн" первым действительно полезным шагом в выполнении задания. Теперь хотя бы, становилось ясно с чего начать.
"Интересный поворот – подумал он, выходя из присутственного здания в холодный вечер Петербурга. Париж – это, конечно, замечательно, но как боевиков искать, да еще в ссоре с французами, не представляю. Агентство использовать – чуть не единственный шанс выходит. Лишь бы в Сюрте к информации о покушении серьезно отнеслись, если и этих самому ловить, совсем бессмыслица получится".
Он подошел к недавно купленному форду, предмету зависти коллег, обремененных семьями и детьми, но не отягощенных доходами от печатной деятельности, залез на водительское сиденье, и заводя мотор вспомнил разговор с начальником.
"Нефть – подумалось внезапно. Всюду нефть, вон, в собственном авто она же. А сколько сейчас автомобилей? Да и не только авто, самолеты, корабли… Сколько ж нефти в мире каждый день надо? Безумные должно быть количества. И безумные деньги, никак иначе. А если прибавить сюда государственные интересы, да подлить убеждений… В голове всплыло давнее, из первых послевоенных, выступление тогдашнего директора французского Генерального комитета по топливу: "Нефть была кровью войны, теперь ей предстоит стать кровью мира…" Всю речь он не запомнил, что-то там было еще про нефть и победу, но пророчество Беранже накрепко, как теперь выяснилось, врезалось в память: "…все просят больше нефти, всегда больше нефти". Вдумавшись, пожалуй, впервые, в смысл этой фразы, Николай Степанович нашел утверждение верным. Стремление Зимнего дворца к контролю над нефтедобычей и торговлей черным золотом, в этом свете представлялось не только коммерческой затеей династии, но и ходом стратегическим.
Признав для себя в очередной раз действия "Бисмарка в юбке" – княгини Ольги рациональными, он выехал с тротуара и погнал форд к дому. В Париж он собирался утренним поездом.
7.12.1932. Российская империя, Санкт-Петербург. Зимний дворец.
Как бы отнеслась к одобрению своей политики известным поэтом в погонах с голубыми просветами Великая княгиня, сказать сложно. Нет, стихи Гумилева она, безусловно, читывала, особенно в юности. А вот привычки сообразовываться с чужими суждениями за Ольгой Николаевной не водилось, и мнение одного из полковников Корпуса, пусть и трогающего иной раз душу поэзией, едва ли представляло для нее интерес, несмотря даже на то, что нынешние заботы княгини были от размышлений Гумилева не так уж и далеки. В то время как форд Николая Степановича сворачивал с Литейного проспекта на Бассейную, в Зимнем дворце начиналось "вечернее чаепитие". Собиравшееся каждую среду негласное и неофициальное, но от того ничуть не менее значимое совещание. Узкий круг доверенных лиц, откровенный, насколько это возможно было в общении с самодержавным и мало склонным прислушиваться к советам монархом, разговор. Именно на этих вечерних посиделках принимались, зачастую, наиважнейшие директивы, меняющие политику империи. Официальных обсуждений император не любил.
Вопрос затронули серьезный, речь шла о Германии. И разговор явно затягивался.
– В апреле прошлого года Гинденбурга переизбрали президентом, с программой "снятия условий Версаля" – напомнила после обмена мнениями собравшимся княгиня Ольга. Брюнинг подал в отставку, Гинденбург сначала с Папеном пытался смутьянить, затем назначил Шлейхера. А этот реваншист отъявленный, он всех там под себя подгреб. Левых, правых, центральных – они все против нас выступают, Версальский мир покоя не дает.
– Немцы не стали бы лезть на рожон без поддержки – заметил сидевший до того молча, министр иностранных дел.
Шебеко стали приглашать на "чай" в Зимний не так давно, и вступал в разговор дипломат редко. Но в этот раз высказать мнение он посчитал нужным, речь шла о шагах, способных изменить чуть не всю мировую политику. Последний предвоенный посол в Австро-Венгрии прекрасно помнил, с чего началась мировая война, и линии, как правило, придерживался осторожной:
– Объединить их Шлейхеру просто так не удалось бы. Вот когда он заключил торговое соглашение с Великобританией, тогда ему поверили.
– Дело в британцах – раздраженно отозвался император. Британии не терпится разделять и властвовать Нас с Францией в германском вопросе разделить не получится, вот Альбион и пытается немцев настроить.
– Потому они все опасения отбросили – согласилась дочь. Шлейхер провел закон о дополнительных полномочиях, запретил все политические партии кроме его собственной, следом закон об обеспечении единства партии и государства. В действительности это означает восстановление Рейха. Пусть пока без кайзера, но от этого не легче. Австрия и Германия договариваются о таможенном союзе. Им это прямо в Версале запрещено! И что? Франция, Россия, Италия и Чехословакия заявляют протест, вопрос передается в Лигу Наций, в Постоянную палату международного правосудия в Гааге – и тишина! Лондон блокирует решение вопроса. Якобы, это не пересмотр Версаля, а "частный случай". Как же частный, когда нарушение прямое? А теперь вот, полюбуйтесь. Германия выходит из Лиги Наций, отзывает свою делегацию с конференции по разоружению, канцлер Шлейхер заявляет о том, что Германия не может, и не будет выплачивать репарации! Все – это полный разрыв Версальского договора. Нам дальше отступать нельзя, или признаем, что Версаль кончился, Лига Наций кончилась, спокойная граница на западе кончилась, мир в Европе кончился…
– Ну, это уже чересчур – заметил Николай.
– Я точна в формулировках – холодно отозвалась дочь.
– Но ведь даже при поддержке англичан, ну пусть САСШ еще, немцы все равно не в большинстве? – примирительно произнес Шебеко. Мы же можем…
– Да можем – досадливо махнула рукой княгиня. Никто с вами, Николай Николаевич, не спорит. Но при всем том это лишь только первый случай. В следующий раз они еще что-то выкинут, потом еще. И в конце концов поздно будет. Такие настроения надо давить с самого начала, а то до еще одной войны доиграемся
– Сейчас подойдет Глобачев – спокойно сказал царь, взглянув на часы. Выслушаем.
Шеф жандармского корпуса действительно появился через минуту. Подождав, пока пришедший уместится в огромном, мягком кресле рядом с чайным столом, император вопросительно поглядел на шефа жандармов.
– Появилась дополнительная информация – спокойно сказал тот. По данным разведки, с первого января в Германии прекращаются все финансовые операции по выполнению долговых обязательств за рубежом. И в январе же, немцы планируют ввести воинскую повинность.
– Вот так. Все долги, это надо полагать, в том числе и частных предприятий? – поинтересовалась Великая княгиня.
– Видимо да.
– И повинность. Ну что же… Это именно то, чего мы ожидали. Надо снестись с Парижем, дать согласие на совместный ввод войск – тут же отреагировала Ольга. Там еще не забыли, как десять лет назад признавали правительство независимой Рейнской республики.
– Нашу помощь друзам и рифам они тоже не забыли, ваше высочество. Во Франции сейчас сильны антирусские настроения. Дипломаты – генерал слегка поклонился в сторону министра иностранных дел – прилагают максимум усилий, мы тоже начали работать в этом направлении, но…