Необходимо ответное гибкое решение и Ненашев упорно искал его, облазив назначенный участок, отмечая, где надо расположить пулеметную позицию, где - наблюдательный пункт, какой ориентир пристрелять в первую очередь.
Ничего он пока не нашел, кроме очередных приключений на вечно многострадальное место.
Два бойца в зеленых фуражках переглянулись. Шедший к границе одинокий командир, то ложился на землю, то пытался встать повыше, высматривая что-то на нашей и немецкой стороне. Заявок на мероприятия военные сегодня не дали, значит стоит брать.
Предварительно подождав, пока подозрительный капитан не влезет в запретную зону на десяток метров, Ненашева прихватил пограничный наряд .
*****
"М-да, это явный залет!", думал Максим, выслушивая напористые обвинения. Действительно, батальон не имеет номера. Хорошо хоть он в кадрах успел встать на учет, желая питаться за казенный счет и по ценам военторга в столовых. Ходить в кабак каждый день - перебор.
Впечатление у Ненашева от вязавших его "погранцов" осталось хорошее, несмотря на пару квалифицированных тумаков, полученных исключительно по дурости. Не надо было лезть со шпагой в мясорубку и пытаться "качать права". Надо считать, повезло - связав, они могли уложить его и в специальный мешок из толстого брезента, зашнуровав, словно ботинок .
"Да, уж, ликует пионерия, сегодня в гости к вам пришел Лаврентий Палыч Берия", - мысленно пропел "очкастый" задержанный и мило улыбнулся младшему лейтенанту, вызывая у того очередной приступ ярости. Ну вот, меня снова обозвали наймитом международного империализма и германским шпионом. Хорошо хоть не парагвайским, или… рядом есть еще одна замечательная страна…
Отношение к лазутчикам нравились. Лампа, направленная в лицо, и бодрящие толчки в область печени, привели Ненашева в восхищение, и он его выразил, насколько это было возможно, с разбитой губой. В ответ дознаватель готов уж было от злости перекусить ручку, которую, словно вентилятор, он вертел сейчас в руках.
Ну, не понять, где тут правда, а где ложь. Сбивает капитан ответами с толку. - Э-э-э "гражданин" следователь, - имитируя акцент частого покупателя кефали на Староконном рынке, что расположен на Молдаванке в городе Одессе, начал Максим, - у вас есть все для последующего опознания моей личности. Даже пока не погребенного тело. Мне будет очень грустно - капитан потрогал бровь - иметь завтра такой вид перед бойцами Красной Армии. Да, кстати, меня покормят? Это шанс, что я немедленно, искренне начну сотрудничать со следствием. По другому разговор не получится.
Младший лейтенант чуть не подпрыгнул, от такой наглости, а Максим подумал, что когда его выпустят, он обязательно наденет на шею "гражданину начальнику" табуретку ножками вверх.
Отвечать на одни и те же вопросы по шестому кругу ему надоело. Точнее, перестало забавлять. Эту методику допроса он знал, и каждый раз добавлял чуть больше, вызывая радость гончей у дознавателя, но еще больше запутывая ситуацию. Неужели, он не понимает?
После тарелки каши, пограничник, Ненашев получил увесистый подзатыльник за невинный вопрос "про компот". Панов неудачно съерничал, забывая, что дразнить дознавателя в этом времени чревато. Битие тут самый популярный метод следствия, и не ему его менять.
Зато, перед тем как расписаться в протоколе допроса, Максим мстительно везде вычеркнул слово шпион, дописывая сверху "разведчик" и попутно выражая желание продолжить давать показания, но исключительно в письменной форме.
Панов знал, почему его комбата трясет человек из НКВД в зеленой фуражке, желая завести дело. В тридцать восьмом году при каждом отряде создали разведотдел, которому можно вести разведку и допросом и опросом. Следствие по делам контрабандистов, бандитов… и (отдельная задорная песня) находящихся под их неусыпным контролем таможенников .
До утра капитана поместили в одиночную камеру. Всучили ученическую тетрадь и половинку химического карандаша, строго предупредив: пропадет хоть один листик - пусть пеняет на себя.
Младший лейтенант не сомневался, что разоблачил опытного врага, одно его имя в сочетании с фамилией чего стоило.
Стоящему на посту пограничнику наказали постоянно заглядывать в маленькое оконце, проверяя, как ведет себя нарушитель режима границы.
"Хоть подумаю в спокойной обстановке", капитан начал портить первую страницу в тетрадке, затейливо выводя разными шрифтами матерные слова и ехидно думая о бойце за дверью, как о часах с кукушкой.
Суровое лицо опять появилось в форточке. Ух, ты! Страшно, аж жуть!
Он достал из кармашка сапога бритву и начал очинять карандаш. Спустя три минуты к нему ввались всем кагалом и, чуть ли не крутя руки, отобрали опасную вещь, переругиваясь на тему - кто доложит.
"Свободу попугаям! Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет Вовка, пусть всегда буду я! Эй, Саша, какой к черту Вовка? Кто служил любимым рабом на галерах?"
Комбат вздохнул и мысленно вернулся в поле, вновь начиная перебирать варианты. Что, вести упорный бой до конца?
Так немцы его комариный укус особо не заметят. И увести людей с позиции заранее Панов не мог, каждый его боец должен персонально расписаться: "без приказа свыше дот не покину".
Саша вспомнил про поляков, про адрес в Москве, про возможности хозяев кутузки, где ему так хорошо сейчас сидится. Про немцев, малыми "тургруппами" ходящими по Бресту. Подумал и про Манина, его саперов и воентехника.
Все шпионом его норовят обозвать? А почему бы не попробовать раскачать ситуацию? Московским засланцем его числят, так, может… того? Как там вещало армянское радио: давний агент германской и австро-венгерской разведки, и заодно британской агент.
Панову не верилось, что все здесь плохо.
В том же Перемышле, утром следующего дня так вдарили по немцам, что командир наступавшей на город пехотной дивизии в истерике запросил помощи.
Шутка ли, второй день войны, гудят фанфары и берлинцы, а большевики нагло выкидывать победоносных солдат из окон, разбивая их черепа, словно яйца о вымощенную брусчаткой территорию рейха!
На второй день войны русские ворвались в немецкую часть города.
А утром, 22-го июня, пятеро пограничников долго удерживали железнодорожный мост. Не молчали и доты. Тот первый секретарь, не растерялся, не сбежал, а сколотил, наверное, самое первое народное ополчение из граждан-"восточников".
Очень причудливо там легла карта.
Приведя себя в порядок, советские войска хорошо досадили немцам. Отступили организовано и по приказу, семьи командиров взяли с собой и ухитрились с боями пройти девятьсот километров, нагоняя фронт.
Через полтора месяца в районе Умани измотанный отряд комдива Снегова немцы разбили, а раненого генерал-майора взяли в плен. Орден Красного Знамени он получит после войны.
"Черт, все гораздо серьезнее", отрезвил себя Панов.
Здесь направление главного удара. Как бы не суетился здесь одинокий комбат, пусть и с целым батальоном, немцы компактной, плотной массой обязательно пробьют дорогу на Минск.
Но Саша помнил, кто что говорил и делал. Надо поискать людей, которые не растеряются, а смогут подняться над обстоятельствами. Делать это придется втайне от начальства.