- Ты не представляешь, какая головная боль при управлении огнём, когда нужно командовать орудиями разных систем и калибров. А тут - для боя с большими кораблями - десятидюймовые, а против миноносцев - соответственно. Представляешь: вместо пяти пушек в шесть дюймов, будут на борт бить четыре в десять? Да и чем крупнее орудие, тем выше точность. И управление огнём, опять же...
- Подожди! - прервал лейтенанта Соймонов. - Ты же в два раза водоизмещение увеличил - значит противопоставляй не с одним броненосцем, а с двумя. Я неправ?
- Во-первых. 'в два раза', это я загнул, конечно, - слегка смутился Черкасов. - А во-вторых, я думаю, что восемь стволов на одном корабле, будут раза в полтора эффективнее, чем на двух. Поверь артиллеристу.
Кроме того: раз уж ты разрешил мечтать, то, по моему мнению, корабль можно ещё здорово 'разгрузить'.
- За счёт чего?
- Да хотя бы за счёт твоих разлюбезных минных аппаратов. И мин заграждения, кстати.
- Ну, ты скажешь! - возмутился Соймонов.
- А зачем они на 'Пересвете'? - дожимал артиллерист. - Сколько раз за всю войну хоть какой-нибудь броненосец стрелял минами по противнику? Ответ 'ноль' или я ошибаюсь?
- Ага! - весело посмотрел на друга Василий. - А нас, минных офицеров, тоже с флота попрём - ещё одна статья экономии.
- Да брось ты глупости говорить, - не поддался на провокацию Черкасов. - Никуда корабельное электричество от вас не денется. Ты можешь спокойно вспомнить, сколько раз стрелял в бою минами 'Пересвет'? А другие броненосцы?
Уж кто-кто, а минёры на флоте всегда востребованы будут: есть минные транспорты, и они себя в этой войне очень даже зарекомендовали, есть миноносцы, появляются подводные лодки... Работы вам, хватает, это как раз специалисты по минному делу скоро в дефиците будут. Но ты же меня про артиллерийский корабль спрашивал, нет?
- Про него. Извини, что прервал. Продолжай.
- Так вот, подводим итоги: Этак восемнадцать-девятнадцать тысяч тонн водоизмещение, полный броневой пояс, чтобы не повторялась сегодняшняя дурацкая ситуация с дырой в оконечности, четыре башни с пушками в десять дюймов, противоминная батарея из двенадцати орудий калибром в сто двадцать миллиметров, минные аппараты убрать, мины заграждения с собой не таскать. Надстроек - минимум. Ход - двадцать два - двадцать три узла. Представляешь, что за корабль получится?
- Симпатичный. И каково будет боевое назначение такой дорогой и красивой игрушки?
- Главное и категорическое назначение - не ставить его в боевую линию. Прекрасно понимаю, что всё обеспечить в идеале не получится. Поэтому толщиной брони придётся пожертвовать. Держать она будет максимум восьмидюймовые снаряды. Это не корабль линии. Это 'убийца крейсеров'.
- Подожди, а каких крейсеров?
- Нынешних. И строящихся. По образу и подобию 'Асамы' и иже с ней. Англичане подобные строят? - Строят! Немцы, Японцы. Итальянцы. Французы. Американцы. Все строят 'асамоиды'. И достроят, есть сомнения?
Россия, пожалуй, единственная из великих морских держав, что не пошла по этому, заведомо порочному, пути. И итоги войны показали, что правильно сделала. У нас с кораблестроением и так до чёрта проблем, но хоть в чем-то мы не сглупили, и, я надеюсь, что в нашем министерстве хватит мозгов, чтобы не наступить на те грабли, по которым уже прошлись 'просвещённые европейцы'.
- Пожалуй ты прав. Только почему пушки десятидюймовые? При таком раскладе, вполне возможен и калибр в двенадцать дюймов: вес башни отличается непринципиально, а вес бортового залпа возрастает практически в два раза...
- А не знаю! - весело посмотрел на своего командира старший артиллерист броненосца. - Наверное, это привычка - люблю я свои пушки. Но ты, вероятно, прав: гулять, так гулять! Восемь двенадцатидюймовых на борт - это впечатляет. Пусть корабль и на двадцать тысяч тонн потянет - оно того стоит.
- А не слишком дорогая игрушка получится для такой скромной задачи, как ломать устаревшие крейсера? К тому же как напорется вся эта плавучая роскошь на дешёвую и пошлую мину... Сам понимаешь. Вот обидно-то будет!
- Волков бояться - в лес не ходить. А новые корабли всегда будут обходиться дороже, чем старые. Что же, не строить их, что ли? К тому же, возьмём получившееся у нас судно, увеличим толщину брони, слегка уменьшим скорость, и вот тебе броненосец нового типа. Чем плох?
- Да не плох. Просто даже если у нас такой корабль, вернее серию кораблей (в единственном экземпляре он всё равно погоды не сделает) заложат, то и остальные страны подобное строить начнут. Больше и быстрее строить. А я по дороге из Петербурга насмотрелся, как народ в России живёт, да и из разговоров наших матросов многое понять можно. Плохо живут русские, бедно, а если такие броненосцы строить, то деньги на это у простых людей забрать придётся...
- Э-э! Ты куда заехал, Василий Михайлович!? Самое выгодное для народа - вообще ни армии, ни флота не иметь. Вот тогда жизнь счастливая настанет! Только надолго ли? И вообще: не нашего ума дело рассуждать, откуда деньги на корабли возьмутся. Пусть на этот счёт у Авелана, Витте и у самого государя голова болит.
Кстати, кое-какие деньги можно взять как раз у наших узкоглазых 'друзей'. Они войну начали, они же её и проиграли фактически - пусть раскошеливаются...
- А вот это тоже не нашего с тобой ума дело, - не остался в долгу Соймонов. - Ладно, иди, поспи пару часиков, если японцы позволят. Вон - Тимирёв уже возвращается. Негоже нам всем вместе тут глаза таращить. Утром, если всё в порядке будет, попрошу и меня подменить на часок-другой.
- Ну, раз гонишь, - улыбнулся Черкасов, - упираться не буду. В случае чего - я в левом носовом каземате пристроюсь.
- Не очень там комфортно...
- Да чёрт с ним. Зато рядом. А я бы и в таком 'дискомфорте' часов десять продрых бы за милую душу, только бы предоставили такую возможность. Ладно. Удачи!
- Спасибо на добром слове. Отдыхай - ты мне скоро понадобишься свежим и бодрым, - Василий доброжелательно проводил Черкасова на отдых, а сам уже внутренне сжался от предвкушения бессонной и, почти наверняка, чрезвычайно нервной ночи.
Она и потянулась. Василий успел здорово осточертеть рулевому, который уверенно держал 'Пересвет' на курсе, и не терял свет кормового фонаря 'Победы'. Но Соймонов всё равно здорово волновался и боялся, что броненосец под его командованием потеряет впереди идущего мателота.
Тимирёв с полчаса иронически поглядывал на взволнованного лейтенанта и не вмешивался. Однако, в конце концов, он решил успокоить исполнявшего обязанности командира:
- Не беспокойтесь, Василий Михайлович. Если кому и доверять, то Новосёлову - не первый год за штурвалом, если он за кормушку 'Победы' не удержится, то и никто не сможет.
- Уверены?
- Да кто же может быть уверен в таких вещах абсолютно? Просто он - один из лучших рулевых на флоте, и несомненно лучший на броненосце. Правильнее всего будет его просто не отвлекать, поверьте.
- А что мне остаётся? - улыбнулся Василий. - Уговорили. И извините, Владимир Сергеевич, что не имею возможности отпустить вас отдохнуть - очень напряжённая обстановка...
- Совершенно излишние извинения, не беспокойтесь на этот счёт. Можете даже сами спуститься прикорнуть на некоторое время - вы же с утра на ногах, и в таком нервном напряжении...
- Ну уж нет: если я иллюминаторы задраю - не добудитесь потом, я себя знаю, - усмехнулся в ответ Соймонов. - Стоим на мостике и вертим головой во все стороны.
Потянулись минуты и часы нервного напряжения. Прервал оное корабельный кок Перец, заявившийся прямо на мостик с судками перед самой полуночью:
- Вот, ваше благородие, - слегка смущаясь подвинул принесённое 'флотский кулинар' лейтенантам, - ночь длинная и холодная. Соизвольте горяченького откушать!
Чего-чего, но такого офицеры никак не ожидали. Когда идёт бой - камбуз не работает: не хватает ещё дополнительный огонь разводить, когда корабль и так в огне. Есть передышка - получи консервы и сухари. Ну, и как максимум - тёплый чай. И всё. А тут...
- Перец, а откуда это? - слегка обалдевшим голосом спросил Василий.
- Так вы же с утра не снедали, вся команда беспокоится... - слегка приврал Перец: на самом деле, придя покурить к фитилю, он услышал реплику: ' А наш старшой-то целый день не жрамши на мостике стоит, да ещё, судя по всему, и ночью не спустится...'
Нельзя сказать, что Василия 'самозабвенно любила вся команда' - не та у него была должность, чтобы 'всеобщую любовь' снискать, но подавляющее большинство матросов и кондукторов очень даже с уважением относились. Особенно после краткого 'правления' Белозёрова - имели возможность сравнить. Да и успели пересветовцы пообщаться на берегу с матросами других кораблей эскадры, где, в основном, старшие офицеры после Цусимы, тоже сменились...
Перец для себя решил сразу: 'Я не я буду, если этого парня голодным на целые сутки оставлю'.
На камбузе он немедленно развёл огонь, прикинул, что и из чего можно сотворить...
- Ого! Пар, шедший от открытого судка просто валил с ног своим ароматом. Василий понял, что даже рулевому придётся отжалеть часть принесённого позднего ужина, иначе тот не способен будет адекватно выполнять свои обязанности.