Ну и так далее. А во имя этого бога-Разума следовало уничтожить все храмы инаковерцев, запретить все старинные культы. Ты-то сама что по этому поводу думаешь?
— Я думаю, их можно понять, — сказала Сати. Это, видимо, был совсем не тот ответ, которого от нее ожидал Тонг. С минуту оба молчали.
— А ты хорошо разбираешься в старой идеографической письменности? — спросил он.
— Во время подготовки к работе на Аке это, собственно, было основное, чему мне пришлось как следует учиться. Между прочим, семьдесят лет назад эта письменность была здесь единственной.
— Да-да, конечно! — смущенно воскликнул Тонг с обезоруживающим, типично чиффеварским жестом, означавшим "пожалуйста, простите меня, дурака!". — Я ведь прибыл сюда с относительно близко расположенной планеты: мой путь занял всего двенадцать световых лет. Поэтому я изучал только современный алфавит.
— Иногда мне кажется, — медленно проговорила Сати, — что я вообще единственный человек на Аке, способный читать идеограммы. Иностранка, инопланетянка! Но, конечно же, это не так. Это просто не может быть так!
— Конечно. Хотя довза – народ, чрезвычайно последовательный в своих действиях и склонный все систематизировать. Так что, запретив старую письменность, они на редкость последовательно и систематически уничтожали все, что было написано с ее использованием – стихи, пьесы, исторические и философские труды... Как ты думаешь, они уничтожили абсолютно все?
Сати хорошо помнила, как в первые месяцы своего пребывания в Довза-сити с трудом подавляла все усиливавшееся разочарование, все возраставшее недоверие к тем скудным и бесцветным собраниям книг, которые здесь называли библиотеками, и то раздражение, которое каждый раз испытывала, натыкаясь на непробиваемую стену всеобщего равнодушия при любой попытке что-то выяснить, найти хоть какие-то следы былой культуры целой планеты, хоть какие-то упоминания о ней.
— Когда они находят старые книги, то немедленно их уничтожают, — сказала она. — Один из главных департаментов Министерства поэзии так и называется: "Отдел по розыску книг". Сперва они, конечно, ищут людей, у которых могут быть старые книги, потом эти книги конфискуют и отсылают на "переработку" — сперва превращают в пульпу, а затем в строительный материал, из которого делают изолирующие прокладки для оконных рам. По их мнению, бумага в старых книгах для этого особенно хороша. Одна женщина из "книжного" отдела сказала мне, что их вот-вот расформируют, потому что книг, пригодных для переработки, во всей Довзе почти не осталось. Здесь все чисто, сказала она. Все выметено вчистую.
Сати чувствовала, каким пронзительным и ломким становится ее голос. И отвернулась, изо всех сил стараясь распрямить опущенные, болезненно напряженные плечи.
Тонг Ов сделал вид, что ничего не замечает, и грустно заметил:
— Да, утрачена история целой планеты, точно ураганом сметена! Как будто здесь произошла чудовищная катастрофа... Невероятно!
— Ну, не то чтобы невероятно... — пробормотала Сати, и голос ее сорвался. Господи, опять она ведет себя не правильно! Она расправила плечи, глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, заговорила уже спокойнее:
— Даже те немногочисленные аканские стихотворения и рисунки, которые тогда сумели восстановить на Земле в ансибль-центре, здесь сейчас сочли бы незаконными и непременно уничтожили бы. У меня в ноутере были их копии. Я все стерла.
— И правильно сделала. Мы не имеем права привносить сюда то, что здесь признавать или видеть не желают.
— Ужасно тяжело было стирать все это! Мне казалось, что, делая так, я вступаю в преступный сговор с какими-то негодяями.