Действительно, если бы с нами находились те, кого он начал перечислять, Дмитрий, скорее всего, остался бы жив. И Кулебяка, и Частокол, и остальные из десятка, которых я начал специально тренировать еще в Костроме, навряд ли допустили бы такое. Какое там выстрелить?! Даже когда кто-то, изображая злоумышленника и выбрав момент поудобнее, неожиданно кидал в мнимого Годунова небольшой деревянный шарик, имитирующий нож, они успевали среагировать и закрыть "государя". Поначалу срабатывали не всегда - в половине случаев, но чем дальше, тем лучше. А когда я организовал соревнование, чья смена предотвратит больше "покушений", то спустя месяц четыре броска из пяти не достигали цели. Тогда-то и пришел черед Годунова, ибо одно дело - не церемониться в случае угрозы с таким же спецназовцем, как они сами, закрыв его своими телами, и совсем иное - с престолоблюстителем и наследником. Однако освоились ребята быстро, уже к исходу первой недели. Разумеется, пущенный моей рукой шарик иногда попадал в Федора, но редко. И спустя месяц, когда я усложнил задачу, с согласия Годунова взяв себе в "помощники-террористы" трех гвардейцев, телохранители в большинстве случаев успевали его закрыть.
А то, что не всегда… Так ведь это шарик, который, во-первых, можно незаметно вынуть из кармана, а во-вторых, на замах руки уходит всего секунда. На деле настоящему убийце понадобится как минимум три-четыре секунды. Да и не принято на Руси поступать с царями, как в свое время римские сенаторы с Юлием Цезарем. Наши бояре больше полагаются на яды, а коль решатся сработать в открытую, вот как сейчас, с Дмитрием, то вначале должны настроить себя, накрутить, а на это требуется время.
И никогда бы они не позволили Дмитрию первым бежать в атаку, наплевав на его приказы и его брань. Пусть себе ругается как хочет, а они бы все равно сделали что положено: и придержали бы его, и, выскочив вперед, прикрыли.
Всего один разок они оплошали в Прибалтике, да и то как посмотреть. Ляхи вынырнули из-за угла неожиданно и, увидев Годунова, шарахнули разом из семи стволов. Но и тут телохранители успели отреагировать. Едва заметив устремленные в их сторону вражеские пищали, Кулебяка кинулся на Федора, завалил на снег и прочно обхватил своими ручищами, не давая дернуться. Не сиди Годунов на лошади, он бы вообще остался невредим, да и так получил всего одну пулю в руку, по касательной, а еще четыре, предназначенные ему, Летяга, Ходок и Лапоток поймали своими телами.
- Если бы, да кабы, да на сосне росли грибы, - проворчал я. - Нашли время сетовать. Сами знаете, что они остались в Кологриве близ Федора Борисовича. Кто ж ведал, что Дмитрию не хватит трех сотен его алебардщиков? - Курнос открыл было рот, но я не дал ему вставить слово - не до дискуссий, - отрезав: - И все, кончен разговор! Негоже нам при столь дорогих гостях такие разговоры вести. - И кивнул на появившегося в дверном проеме Шуйского.
Странно, но за его спиной я никого не приметил.
- Один? - негромко осведомился я у боярина.
- Дак остальных боязнь обуяла, - угодливо пояснил он. - Мол, заклада ты не дал, крест целовать отказался. Вдруг умышляешь чего-нибудь.
- А ты не испугался, - усмехнулся я.
- Нет, - мотнул он головой и льстиво заулыбался. - Мне иное ведомо - слово князя крепче булата и дороже злата, потому ежели обещался, непременно сполнишь. Опять же коли со мной чего случится, то и иным прочим тоже несдобровать, а мне ведомо, сколь ты до своих людишек заботлив.
Он сделал шаг в сторону, и откуда ни возьмись на крыльце появились два рослых ратника, на плечах которых повис - я нахмурился, вглядываясь, - ну так и есть, Лихарь. Лицо в крови, грудь перевязана, а сквозь повязку угрожающе проступило точно такое кровавое пятно, как у Дмитрия. Оказывается, сегодня не везет не только государям, но и тем, кто их изображает. Не царский нынче день, ох не царский.
- Его мы в знак доброй воли передаем, - раздался голос Шуйского. - А прочих, числом полдесятка, коих поймали, погодим. Тут зависит от того, как столкуемся.
Я молча указал гвардейцам на Лихаря. Принять его не получалось, пришлось сдвинуть створки дверей в сторону, расширив щель до метрового проема. Лишь тогда кое-как моим ребятам удалось перехватили его тело у холопов. Следом протиснулся и Василий Иванович.
Дождавшись, чтоб все восстановили обратно и проем вновь превратился в щель, я направился к Лихарю. Увы, выяснить как и что не удалось - парень пребывал без сознания, и, судя по всему, надолго. Распорядившись, чтоб оказали помощь, я мрачно посмотрел на терпеливо ожидавшего меня боярина, огляделся по сторонам, выбирая местечко поукромнее, и, указав в сторону бокового придела, предложил:
- Пойдем.
- А жарко тута у тебя, - оценил он, не двигаясь с места и нерешительно оглядываясь в сторону проема.
- А по мне, в самый раз, не запарился.
- Оно и понятно, - угодливо согласился Шуйский. - Эвон, ты вовсе без ничего, - кивнул он на мою непокрытую голову, - а тута… - Не договорив, он стащил с себя горлатную шапку, под которой я увидел колпак. Когда боярин снял и его, под ним обнаружилась еще и тафья.
"Да уж. Тут и при тридцатиградусном морозе вспотеть можно", - подумалось мне.
- Не много ли напялил? - хмыкнул я, кивая на три головных убора.
- Обычай такой, - снисходительно пояснил Шуйский. - Промежду прочим, тебе, яко окольничему, тоже не менее двух надо нашивать, а ты, эвон, и одной брезгуешь. Одно слово: иноземец…
Последнее слово, слетевшее с его уст, прозвучало презрительно, как плевок. Даже обидно стало. В конце-то концов, не я к нему пришел договариваться, а он ко мне.
- А православным положено в божьем храме шапки скидывать, - хмуро напомнил я ему.
- А-а-а, ну да, ну да, - торопливо закивал он и робко осведомился: - А где?.. - Боярин не договорил, но и без того было понятно, кого он имеет в виду.
- Не бойся, - устало вздохнул я. - Сказал же, рана у государя, да и гвардейцев я подле него оставил. Не выйдет он сюда. Не выйдет и… ничего из нашего разговора не услышит, о чем бы мы ни договорились, - намекнул я, что меня можно попробовать уболтать.
Последнее оказалось кстати. Шуйский мгновенно оживился и послушно засеменил вслед за мной. Подозвав показавшегося в отдалении служку, я попросил его организовать нам какие-нибудь стульчики или табуретки. Тот закивал, метнувшись к алтарю, и вскоре приволок пару низеньких скамеечек.
Глава 7
ГОСУДАРЕЙ НА РЯДОВИЧЕЙ НЕ МЕНЯЮ…
Начинать разговор Василий Иванович не торопился, смущенно покряхтывая и страдальчески морщась, словно от зубной боли. Наконец, кашлянув в кулак, он пояснил:
- Поначалу повиниться хочу. Промашка вчерась вышла, княже.
- Это ты про своих людишек, которые напали на мою сотню под Царским селом? - уточнил я и, не дожидаясь ответа, великодушно согласился: - Точно. Да оно и без того ясно, что промашка, иначе бы я тут не сидел. А на будущее запомни, Василий Иванович: убить меня весьма затруднительно. Для этого надо как следует постараться. Ну хотя бы стрелецкий полк позвать. С ним мои две сотни навряд ли бы управились. А лучше два полка, для надежности.
- Как же, пошли б они супротив тебя, - сокрушенно вздохнул Шуйский, но, спохватившись, зачастил, торопясь с пояснениями.
Согласно его словам получалось, что виноват он в одном: недоглядел за Голицыным, выведавшим от лазутчиков, засланных боярами к ляхам, про умысел князя Мак-Альпина.
- Он ведь едва услыхал, будто ляхи тебя купили и ты согласился на их уговоры умертвить царевича Годунова, а опосля и самого государя, ничегошеньки никому не поведал, - сокрушенно рассказывал Шуйский. - Вмиг подхватился и людишек своих к тебе заслал. Знамо дело, виноват. Доверчивость его сгубила. Да и то взять - молодой, горячий, до славы падкий, потому и решил самолично спасителем нашего красного солнышка стать.
- Ну да, ну да, - согласился я. - Да и случай удобный, чтоб двух зайцев одной стрелой сразить: и Дмитрия Ивановича спасти, и с убийцей своего сына поквитаться. - Я вспомнил струг, бой на волжском берегу, мертвого священника Антония, погибшего от рук его первенца, и зло выпалил: - Об одном жалею: не от моей руки возмездие его Никите пришло. За священника, которого он убил, я б его самолично и с превеликой радостью на куски бы порезал.
- Во-во, - назидательно заметил Шуйский. - И ты сердцем ожесточился. А теперь сам помысли, каково боярину, кой не священника - родного сына потерял.
Вообще-то стоило промолчать, до поры до времени не выкладывая, что именно я знаю об их замыслах, но уж больно любопытно было поглядеть, как станет выкручиваться боярин. Или он и впрямь решил, будто я поверю в небылицы, которыми он меня угощает? И я решил вскрыть имеющиеся у меня козыри. Не все - пока один. Да и какой смысл продолжать держать их в рукаве, когда игра вступила в решающую стадию. И я лениво осведомился: