"Плевать ему на всё. Он нюхом чует свою удачу и ради этого готов отправить на смерть всех своих подчинённых", - подумал Савельев, а вслух, разумеется, сказал другое:
- Простите меня, Александр Васильевич, но не находите, что подобное звучит кощунственно? Какая к чёртовой матери война?! И при чём здесь мирные граждане? Почему обстреливали город?
- Я солдат, Андрей Николаевич, и обязан выполнять приказы. - Воронков вновь устроился в кресле. - Действительно, по городу был нанесён удар, но не по мирным объектам, а по скоплению живой силы и техники противника. К сожалению, оппозиционеры ответили залпами реактивных установок. Есть потери среди личного состава. Это лишний раз даёт повод говорить о том, что сложившаяся обстановка неприемлема. Полагаю, вы со мной согласны.
Савельев кивнул.
А его собеседник продолжал:
- Это стало возможным, в том числе, по причине развала нашего Центрального военного округа. Бардак создался невероятный! Бригады перемешались. Единоначалия практически нет. Сплошные перебежки туда-сюда. Склады растаскивают в мгновение ока! Воровство чудовищное! Оружие и боеприпасы пропадают вагонами!
- В самом деле? - Андрей Николаевич удивлённо посмотрел на Воронкова.
- Истинная правда. В Красноярск за последнее время вошёл седьмой по счёту состав с боеприпасами, обмундированием, оружием. Помимо этого постоянно идёт снабжение бунтовщиков по другим каналам, в том числе при активном участии продажных политиканов, окопавшихся за границей и желающих нагреть руки на готовящейся войне. Благодаря им, мятежники через морские порты Дальнего Востока получают тяжёлое вооружение, реактивные установки, бронетехнику. В отличие от нас оппозиционеры времени не теря ют. Война неизбежна, Андрей Николаевич, как бы вы, я или кто-то другой ни относились к этому. Собственно, она уже началась.
Воронков приподнялся, посмотрел в свою пустую кофейную чашку, стоящую на столике, и отодвинул её. Опять откинулся в мягком кресле и размеренно забарабанил пальцами по большому валику подлокотника.
- Пойдёмте спать, Александр Васильевич, - предложил Савельев. - Недаром говорят: утро вечера мудренее.
- Да, пора, - согласился Воронков. - Но прежде я хочу сказать вам вот что. Поскольку вы с некоторых пор лишены возможности выполнять свои обязанности по гражданской службе, и являетесь, так сказать, моим официальным рупором, то получаете пусть формальное, но повышение. Ваш отдел переходит в подчинение штаба армии.
- Приятно слышать, - вежливо улыбнулся Андрей Николаевич. - Надеюсь, и оклад теперь у меня будет повыше? - пошутил он.
- Разумеется, - оценил его шутк у новоиспечённый командарм.
Вдруг он стал серьёзен, помолчал недолго и сказал:
- Отправляйте своих подальше из страны, Андрей Николаевич. Вы знаете, что попасть на какой-либо авиарейс сейчас практически невозможно. Я помогу решить эту проблему. Полагаю, с пересечением пока ещё существующей границы вашими родственниками вопросов не возникнет?
Савельев пристально посмотрел на собеседника.
- С этим всё в порядке, Александр Васильевич. Благодарю вас. С супругой я поговорю сейчас же, а с детьми завтра. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Андрей Николаевич.
Собеседники энергично встали из глубоких мягких кресел, пожали друг другу руки и разошлись.
//- * * * - //
Совместная жизнь Ивана и Натальи наполнилась нежностью и страстью. Почти как у молодожёнов. Только чувства их были уже другими, но не менее сильными, чем в м олодости, когда сходят с ума от любви.
Их счастье омрачали непростое время, насыщенное тревогой за будущее, да непонимание и отчуждение дочери и пасынка, а ещё чувство вины Никитина перед женой.
По молчаливому согласию об этом не говорили: слишком уж хрупким оказалось оно, это самое нежданное-негаданное счастье.
Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, получать талоны на продукты и остальное, Иван обратился сначала в полицию, заявил об утере паспорта, который на самом деле оставил в посёлке, а потом в военкомат, где его тоже проверили и сразу мобилизовали. Это стало очень неожиданным, но Никитина успокоили: мол, дома ночевать будешь, а утром как штык на разгрузку вагонов и прочие необходимые работы… Что? Каменщик, говоришь? Значит, будешь таскать камни, хе-хе.
Стал Иван с утра и на весь день уходить на работы. Таких военнообязанных мужиков из местных набралось много по всему городу. Прежней-то раб оты не было, фирмочки и компании закрылись, а семьи кормить надо. К делу пристроили всех. Город активно готовился к грандиозной обороне. Народ невесело шутил - второй Ленинград, мля…
Многие женщины сидели по домам, не желая работать не по профессии, поэтому числились иждивенцами, получая пониженную отоварку. С несовершеннолетними и неработающими пенсионерами было то же самое.
Привыкшие к достатку и комфорту люди роптали. Мол, что это такое?! Почему дети и неработающие должны получать меньше?
Эти многие никак не могли или не желали понять: не будет уже прежней сытой жизни с супермаркетами, бутиками и развлечениями.
Незримая черта навсегда разделила всё и всех на "до" и "после".
Для желающих женщин работа нашлась. Кто-то занимался учётом-подсчётом на складах, кто-то нормировщицами и прочими счетоводами. Вновь заработали школы и детские сады. Сфера обслуживания кое-как зашевелилас ь.
Военные быстро навели порядок, организовали подачу электроэнергии и тепла от местных ТЭЦ. Красноярская гидроэлектростанция, подконтрольная оппозиции, опять начала обеспечивать город.
Не сказать, что всё стало по-прежнему. Проблем хватало. В квартирах холодно, вода едва тёплая, электроэнергия почему-то с перебоями. Но в целом плачевная до прихода военных ситуация выровнялась.
Наталья, прежде державшая небольшой салон красоты, сумела возродить свой бизнес. Пока существовала проблема с электроэнергией, нечего было и думать об этом.
Даже в непростое время, женщины хотели выглядеть хорошо. Не стало уже, конечно, всяких экзотических процедур и услуг, предназначенных для опустошения кошельков небедных дам. Всё свелось к элементарным стрижкам, маникюру-*censored*юру, да иногда солярий работал, если напряжения в сети хватало. Вот и всё. Но и этому женщины радовались. Правда, посетительниц уменьшилось по сравне нию с прежними временами.
Поскольку деятельность Натальи не являлась важной в понимании городской власти, ей талоны не полагались. Впрочем, она и не настаивала. Клиентки несли, что могли: деньги, драгоценности, те же продукты.
Будучи натурой деятельной и пробивной, женщина решила вопрос с охраной заведения не какими-то там пенсионерами или прыщавыми студентами, что прежде подрабатывали охранниками, где придётся. Её заведение посменно охраняли два капитана и один старлей. Делали они это втихомолку от своего начальства и пока проблем не возникало. А за это жёны офицеров пользовались бесплатными услугами салона. Так что все были довольны.
И всё было бы не так плохо, если бы не Ксенька с Романом.
Их непонимание беспокоило. Хоть и решили Наталья и Иван не говорить об этом, но проблема не решалась. Оба сознавали, что придётся не просто говорить, а что-то делать. Жить так дальше и замалчивать очевидное нев озможно.
Очередной вечер Иван и Наталья коротали по обыкновению вдвоём.
Монотонно работал телевизор. Это случалось нечасто не только по причине недостаточности или отсутствия электроэнергии, но и с сигналом что-то были нелады - то ли глушили его специально, то ли из-за повсеместной неразберихи никто толком не занимался этим вопросом. Из многих каналов нормально функционировали только государственные. При этом никаких развлекательных передач и сериалов. Отсутствие привычной и надоедливой рекламы воспринималось на "ура", но она настолько укоренилась в сознании, что первое время было даже как-то непривычно.
По всем каналам в режиме нон-стоп крутили новости, аналитические передачи, журналистские расследования.
Телевизор смотрели редко и только вечерами, потому бесконечный поток информации не утомлял, хоть и нёс в себе сплошной негативный посыл.
В мире было неспокойно: почти вез де стреляли, лилась кровь, а если не воевали, то бастовали, митинговали, жгли, ломали, дрались с полицией…
В стране дела тоже шли скверно: криминал, да сплошная конфронтация политиков, тянущих одеяло на себя. Периодически показывали генералов с рублеными грубыми и решительными лицами, уверенно заявлявшими, что ситуация под контролем, гражданам опасаться нечего.
После очередного такого заявления, Иван сказал:
- Под контролем у них всё, как же! Сегодня опять разгружали эшелон с оружием и боеприпасами. Слышал от солдат из сопровождения, что на базе, где сформировали состав, неразбериха жуткая, воруют по-страшному. Шныряют какие-то типы и почти в открытую предлагают продать вагон-другой с оружием, расчёт обещают на месте. Эти же солдаты говорили, что чаще всего расчёт - это пуля в лоб. Находили, мол, уже таких продавцов, вернее, их трупы, а от вагона след простыл, будто это иголка в стоге сена.
В пути и х не раз обстреливали и даже тормозили. Приходилось вступать в огневой контакт и прорываться с настоящим боем… А этот деятель заявляет, что под контролем у них всё. Для кого он всё это талдычит? Люди же не слепые.
- Поцелуй меня, - попросила Наталья.
- Что? А-а! С удовольствием, - расплылся в улыбке Никитин. - Как у тебя день сегодня прошёл?
- Ну, слава Богу! Поинтересовался, - по-доброму усмехнулась женщина.
- Мне всегда это интересно! - горячо ответил Иван.
- Вруша ты, - улыбнулась Наталья.
- Нет, правда, интересно!