… В этот день я зашел трактир, тот самый в котором был с Михаилом в первый день своего пребывания в этом времени. Я часто заходил сюда пообедать. И увидел журналиста. Миша очень помог мне в организации газетной кампании. За бесплатно, просто из любви к искусству. Вообще взгляды этого парня были своеобразные. Царскую власть он не любил, а вот демократов искренне ненавидел. Свою позицию он пояснял так.
- Я видел всю эту сволочь ещё в Государственной Думе. Толку от них не будет.
Сейчас перед журналистом стояли чайник и тарелка с колбасой, он был явно нетрезв.
Вообще-то мой приятель трезвенником не являлся, но и к пьянству, а тем более одиночному, склонен не был.
- Заметив меня Михаил махнул мне. Я подсел к нему. Подскочивший Андрей поставил передо мной рюмку, журналист плеснул туда.
- Ну, давай - предложил он.
- Что-то случилось? - Спросил я когда мы выпили и закусили.
- Да как тебе сказать… Знаешь, что мы с тобой натворили? Из-за нас отменили наступление на фронте!
- То есть… Неужели на фронте так внимательно читают газеты?
- Вообще-то читают. Наши статьи перепечатали многие солдатские газеты. Но главное иное. Слухи.
- Солдатский телеграф.
- Хорошее название. Именно так. Мне рассказывал один человек, он военный корреспондент, сегодня с фронта приехал. Так вот, по его словам, все солдатики уже точно знают, сколько миллионов получил каждый из членов Временного правительства. Этот человек говорит, что офицеры просто боятся говорить о наступлении. Какой-то комиссар приезжал, пытался агитировать, так его на штыки подняли. В общем, Брусилов завил, что с такими солдатскими настроениями он наступать отказывается. Теперь его, наверное, снимут, но что толку-то?
- А кого прочат?
- Говорят о Корнилове. У него знаешь, какая кличка? Лев в головой барана.
- Глупый?
- Да нет, упрямый.
- Так чего ты пьешь-то? Наступление всё одно провалилось бы. Так что сколько мы солдатских жизней спасли. Если Бог есть, нам это зачтется.
- Так-то оно так, просто несколько не по себе от масштабов, того, что мы учинили. Два каких-то репортера - и вмешались в историю.
А в самом деле. Я никогда не принадлежал к тем, кто считал себя представителями "четвертой власти". Для меня журналистика была интеллектуальной игрой с выездами в поле в поисках приключений. Я никогда не верил, что мои писания могут что-то изменить. А вот тут - вышло.
Так, но что дальше? Не будет провала наступления, возможно, не будет и июльских событий. А значит, Ленин не поедет в Разлив. Ну и что с того? А вот что. В моем времени удар по большевикам сильно замедлил их рост. А тут… Значит, и Корнилов, скорее всего, выступит раньше. В мое время самые глупые распускали версию, что Лавра Георгиевича подставил Керенский. Но это неправда. Как спасителя России его стали раскручивать уже с весны. Что же, есть ещё один вариант выпендриться…
На следующий день я отправился в Публичку. Времена были наивные - так что никто не требовал всяких там читательских билетов - я просто прошел в газетный зал. Дело предстояло муторное. Это в мое время - ввел что надо в поисковик - и готово. Но я начинал журналистскую деятельность до Интернета. Так что в газетах копаться умел.
На выдаче стояла очень интеллигентная девушка в очках.
- Добрый день, меня интересуют основные газеты за последние два месяца.
- Вас интересует что-то конкретное?
- Да, только не что, а кто. Генерал Корнилов Лавр.
Библиотекарша поглядела на меня с явной неприязнью. Тоже левая, что ли? Я поспешил пояснить:
- Я работаю в "Правде", а противников надо знать.
Девушка тут же оттаяла.
- Так вы большевик?
- Сочувствующий.
- Минутку.
Библиотекарша достала какую-то картотеку.
Интересно. А ведь именные указатели появились только при Советской власти. Ничего хитрого в них нет, но ведь этим надо заниматься. До революции просто не считали нужным. Надежда Константиновна Крупская, конечно, та ещё стерва, но для библиотек она сделала немало.
- А у вас на всех деятелей есть карточки?
- На известных на всех. Люди ведь сейчас интересуются политикой. А ведь есть и малограмотные. Надо помогать людям разобраться.
Вскоре я получил листок, на котором были выписаны названия и номера газет, также и подшивки.
- А вы приходите к нам. - Бросил я.
- Ой, да я как-то на баррикады не гожусь…
- На баррикады найдется, кому идти и без вас. Но главная-то битва будет потом. Вы правильно сказали, что сейчас много неграмотных. Вот их и придется обучать. Тут много людей потребуется. Без этого вся наша борьба не имеет смысла…
В тот же день я постучался в кабинет к Сталину. С той поры, как мы с Михаилом раскрутили кампанию по черному пиару, я стал регулярно печататься в "Правде". Во-первых, тут, оказывается, платили гонорары. Правда, раза в три меньше, чем в "Петроградском листке", но всё же. Но самое главное не это. Мотаясь по заданиям, я мог поглядеть партию изнутри. И убедился, что многие гадости про большевиков - миф. Во-первых, большинство было рабочими и русскими. И это были вполне вменяемые люди, а не отморозки-уголовники. В большинстве - молодые ребята. И хотели они простой вещи - нормально жить. Причем, дело не только в размере оплаты труда. Многие рабочие, особенно на Путиловском и Обуховском заводах, железнодорожники, электрики, получали достаточно. Но рабочего человека в эти времена считали быдлом. Человек с рабочими мозолями на руках считался существом второго сорта. И каждый чинуша с кокардой на фуражке смотрел на него сверху вниз. Как, впрочем, и в моё время. А многие с таким подходом были несогласны.
Не зря в претензиях к буржуям главным был не размер оплаты. Рабочие требовали сокращения рабочего дня. И обосновывали свою позицию просто:
- А когда сумеешь книжку почитать или в театр сходить, если горбатишься по двенадцать часов?
Итак, я вошел кабинет Виссарионовича.
- Здравствуйте, Сергей. Судя по вашими виду, вы меня снова чем-нибудь поразите.
- Примерно.
Я положил перед ним вчерашнюю "Биржевку", в которой была красным карандашом отчеркнута статья о Корнилове, написанная чуть не со щенячьим восторгом. Следом положил большую таблицу.
- Вот смотрите, это названия основных буржуазных газет, а вот число а вот по неделям - число статей, рекламирующих генерала Корнилова. А вот график. Как видим, их число резко растет.
Честно говоря, я долго думал, рисовать график или нет. Но потом вспомнил, что когда я в Гори был в музее Сталина, экскурсовод говорила, что когда Виссарионович когда вылетел из семинарии, то устроился в Тифлисскую обсерваторию кем-то вроде лаборанта. И занимался как раз тем, что чертил графики.
Сталин поглядел на моё творчество с интересом. В это время в гуманитарных дисциплинах математические методы были пока не приняты.
- Интересный метод подачи сведений.
- В Америке привык. Там любят наглядность.
- Вы считаете, это не случайно?
- Иосиф Виссарионович, вы боролись с царской властью, которая предпочитала действовать грубой силой. Но теперь так уже не получится. Надо настроить определенным образом общественное мнение. Я это знаю по САСШ.
Судя по виду Сталина, его мои выкладки не очень поразили. Впрочем, у меня были подозрения, что большевики знали о корниловском выступлении заранее. А что тут удивляться? Я уже достаточно покрутился в этом времени, чтобы убедиться - здешние офицеры решительно не умели держать язык за зубами. Так что завести своих людишек в Ставке было нетрудно.
Вечером я забежал за новостями в "Петербургский листок". Увидев меня, Миша оживился.
- Хорошо, что ты зашел. Пойдем в трактир, там у меня встреча с одним человеком. Он в курсе наших подвигов - и теперь предлагает нам издавать свою газету.
- Спонсор?
- Кто-кто?
- Ну, в Америке так называется человек, который готов финансировать какой-либо культурный проект. Но жизнь показывает, что спонсорам всегда что-нибудь надо взамен.
- Вот это у него и спросишь.
В трактире на этот раз мы взяли не сорокаградусного, а нормального чаю. Вскоре подтянулся спонсор. К моему удивлению, он оказался не евреем, а греком, солидным мужчиной лет сорока в дорогом костюме.
- Костанди Александр Викторович, - представился он и без предисловий перешел к делу.
- Итак, господа, я предлагаю профинансировать издание ежедневной газеты, с тем, чтобы вы её редактировали. В наборе сотрудников можете не стесняться.
- Направленность издания?
- Радикально социалистическое.
Так, вот и дождались, появились чьи-то деньги на борьбу за права трудового народа. Впрочем, не наплевать ли?
- Александр Викторович, а чем ваш интерес? Честно говоря, вы не производите впечатление убежденного революционера.