- Разбейтесь на пары, викинг против варяга, у каждого разный боевой опыт, разная техника ведения боя. Запомните правила боя своего напарника, через месяц у каждого будет другой напарник. Теперь объединитесь по десять человек, один из вас начинает повторять то, что я сегодня вам рассказывал, остальные его подправляют, а затем переходите к обсуждению. Старайтесь поймать меня на ошибке, я специально кое в чём напутал. Затем - парные бои. Вперёд! Игорь, подбери нам с тобой боевые доспехи, идём вдвоём.
Монастырь одним плечом опёрся о скалу, к её вершине вели вырубленные ступени, вершина была стёсана, на ней ровная площадка, огороженная невысокой стеной с амбразурами, другое его плечо омывала река, позже её назовут Луара, мощные крепостные стены надёжно охраняли покой и благочестие монахов, через каждые десять-пятнадцать метров возвышались башенки с зазубринами. Олег покосился на Игоря, тот бдел, смотрел не на монастырь, а на Олега.
Вещий упёрся взглядом в громаду крепости-монастыря и не понимал, что там за крепостными стенами: разврат или святость, дикие оргии или молитвы?
- Нам надо было лошадей прихватить, а то как-то неудобно, вроде благородные рыцари, а идём пешком, как безземельные наемники.
- Монастырь святого Поликарпа, - пролепетал Игорь, его глаза свирепого варяга потухли и стали рабскими, покорными, богобоязненными, частица его души взлетела и затрепетала от благочестия. - Как же далеко забрались эти монахи от святого престола! Мне отец Николай рассказывал, что Поликарпа сожгли.
- Ты смотри, угадал, на самом деле сожгли, а ещё говоришь, что только один раз был в церкви. А от какого престола они далеко забрались: от того, что в Царьграде, или от Римского?
- А что, их два? - глаза Игоря удивлённо округлились.
- Да нет, сейчас уже побольше.
И начал занудно перечислять:
- Иерусалимский, Антиохийский и Александрийский, Римский…
Отрок обиделся:
- Престол только один - Царьградский.
И испугавшись от своей наглости, добавил:
- Ты хоть и вещий, а самого главного не знаешь.
- Да тупой я. Ладно, пойдём искать аббата.
К реке спускалось каменное основание, в центре пандус, а по бокам - крупные ступени. Олег вздохнул: зачем ступени разной высоты, как будто какой-то неуч архитектор напридумывал с похмелья? Тяжко вздыхая, побрели наверх к массивным железным воротам. Скрипнула дверца, появились двое монахов в длинных сутанах с капюшонами на головах, а сбоку - тяжёлые рыцарские мечи; вышли и стали безмолвно ждать.
- Мы, рабы божьи, хотели бы поговорить с отцом аббатом, - прогнусавил Олег.
- Да, - ответил один из монахов коротко. - Я отведу вас к настоятелю. Он охотно… даже с радостью примет людей, прошедших через столько испытаний.
Дверь мощная, дубовая, оббитая широкими железными полосами, на полосах кое-где виднелись вмятины, словно по ней били тараном, вернее, не совсем тараном, а так, таранчиком.
Их провели через дверь, Олег слышал, как она тут же с тяжелым скрипом захлопнулась за их спинами. Впереди открылся мрачного вида зал, каменные ступеньки тяжело поднимались вверх.
На самом верху - ровная площадка. Олег опытным взглядом обнаружил по бокам несколько амбразур для арбалетов. Если враги доберутся сюда, то получат маленький подарок из болтов. Монах прошёл к тяжёлой двери, стукнул условным знаком. Олег услышал негромкий голос, монах тут же распахнул дверь и жестом пригласил обоих войти.
Ещё с порога Олег привычно быстро оглянул помещение, оружие даже на стенах, один огромный книжный шкаф, набитый книгами, широкий стол, а на нём - Библия, стопка листов, большая чернильница и груда небрежно разбросанных перьев.
У стреловидного окна - широкоплечий человек в тёмном плаще до пола, на голове тёмный капюшон. Он повернулся, Олег восхищённо хмыкнул, у настоятеля было типичное лицо барона-разбойника. Настоятель чётко, по-военному склонил голову, пару мгновений всматривался в гостей, взмахом руки указал на два массивных кресла:
- Что вас привело в нашу столь отдалённую обитель?
- Да вот, решили пожертвовать во славу святого воинства, - Олег достал тугой кошель, многозначительно потряс.
- Я не сегодня родился, странники. Что в обмен?
- Приятно общаться с умным и достойным человеком, а тем более с аббатом, - Олег аккуратно положил кошель на стол. - Мне известно, что от Папы к вам постоянно прибывают гонцы из Рима. Нам нужно знать, что произошло в Европе за последние три года.
- Хорошо, читайте, - аббат подошел к шкафу, распахнул тяжёлые створки и достал оттуда груду свитков, Олег вчитывался, что-то бормотал, ухал, отбрасывал один, хватался за другой, потом опять возвращался к прочитанному.
- Да, много интересного случилось в Ойкумене, - заинтересовано посмотрел на монаха. - Святой отец, ты случаем не внучатый племянник короля лангобардов Дезидерия?
- Углядел, Великий князь, - его губы, искривлённые шрамом, растянулись в улыбке, больше похожей на гримасу. А вот тебя узнали ещё до того, как монахи спустились встречать тебя, - достал из шкафа кошель, поковырялся в нём и протянул Олегу монету. - Держи, узнаёшь?
Золотая монета быстро перекочевала из одной руки в другую.
- Не хрена себе! Кто же это меня на золоте пропечатал? А при чём тут змея? Узнаю, уши отрежу и заставлю их съесть, дрянь болотная, предатель Родины, сексот мухомористый!
- Саксонский герцог под наименованием Генрих I Птицелов. А змея - это как напоминание, ведь ты от неё и помер.
- А я-то, дурак, пил с ним старое бургундское, женщин ему таскал, да ещё десять тысяч дружинников послал для усмирения унгров, деньги платил викингам, чтобы помогли добить этих фино-угров! Ну, шакал обрезанный!
Да, значительно увеличились у Олега познания великого и могучего языка после пребывания в ГУЛАГе.
Игорь смотрел на всё это безобразие выпученными глазами. Никто в Киеве не знал, насколько длины руки у Великого князя киевского. От восхищения перед такой отборной и совершенно непонятной руганью опальный герцог схватил тяжёлый меч и стал плашмя лупить по столешнице.
Наконец словесный водопад Олега прекратился.
- Ладно, понятно, что он этим отметил мою погибель. Ну, а ты как выжил? Ведь Карл Великий завещал своим потомкам вырезать весь твой род после того, как твой дед опустошил Папскую область.
Монах пожал плечами и промолчал.
- Ты нуждаешься, вообще, в золоте-то? А то нам бы ещё провиантом загрузиться…
- Да грузитесь! Увидишь кого из моих родичей, передай привет. Ну, а если придется выпить с Птицеловом, попроси, чтобы моих родственников простил да отменил указ Карла Великого. А золото… Кто же оказывался от золота?
Монахи засуетились, на огромных коней, похожих на безрогих лосей, загрузили снедь, лёгкое монастырское вино и свечи, на всякий случай. Вскоре всё было погружено, Олег устало вздохнул:
- Кормчий, правь на Кипр, там теперича правит балом мой побратим Надир, даже умудрился стать эмиром, как я вычитал в папских грамотах.
На ночь драккар вытаскивали на берег, хотелось горячей пищи, да и тренировки пока было сподручнее проводить на берегу.
Каждое утро, как только начинали петь птицы, Скальд подымал воинов мощным голосом своего боевого друга, он даже дал ему имя - Громовой.
Неспешно, без приключений добрались до берега мавританской Испании. Утро, как всегда, разорвал рёв Громобоя:
- Сегодня я проверю, чему вы за это время научились! Против меня - шестеро! Выбирайте сами, кто будет биться со мной!
Олег сначала просто уходил от ударов, он хотел понять, чему за это время научились его бойцы. Когда ему надоело бегать, всё опять повторилось: пятерых он обезоружил, а у самого неумелого сломал меч.
- Чуть-чуть получше, вы начинаете чувствовать бой, но всё равно плохо.
Олег из двух камней сотворил себе кресло и не спеша стал наговаривать:
- Ваш путь - это решительное, окончательное и абсолютное принятие смерти. Он означает стремление к смерти всегда, когда есть выбор между жизнью и смертью. Если ты живёшь, свыкнувшись с мыслью о возможной гибели и решившись на неё, то будь уверен, что сумеешь пройти по жизни так, что любая неудача станет невозможной. Сейчас вы умеете владеть мечом только в одной руке, с сегодняшнего дня у вас в каждой руке будет по мечу, в одной длинный, в другой - короткий. Длинный меч надо вести широко, а короткий - узко. У вас не должно быть любимого оружия. Для воина плохо испытывать любовь или неприязнь. Каждое утро мечи в руках будете менять.
Когда идёшь в бой, оставь сердце на алтаре, душу в глубоком колодце, а чувства отдай ветру. Сердце дрогнет в бою, душа предаст тебя в руки врагам, чувства захлестнут разум волнами переживаний.
Существует два способа ведения боя: думая о победе и не думая о победе. Тот, кто думает о победе, - проиграет. Он заранее предвкушает её преимущества и боится недостатков поражения. В этом его основное слабое место. Тот, кто свободен от победы или поражения, - выиграет.
Данный вопрос связан с темой способов психического самоуправления, рассматриваемой некоторыми боевыми искусствами. Например, существует способ настроя на поединок, называемый "тотемным замещением". Боец отождествляет себя с тотемным животным и поручает ему вести поединок за себя, устраняясь как личность и передавая своё тело в управление духу зверя. Учитывая качества выбранного зверя (ярость, хитрость, силу, беспощадность и бесстрашие), воин приобретает удивительные боевые качества, при этом мысленно не участвуя в самой схватке. Связывать себя можно не только со зверем, связь может быть с любый предметом, отвечающяя следующим требованиям:
1) позитивное восприятие его воином;
2) четкая тактическая направленность;