"Нас скромно обвенчали в греческой церкви Святой Троицы на улице Пера. Накануне я встретился со священником и долго с ним разговаривал. Очень трудно было организовать полную секретность, которая совершенно необходима: если узнают о свадьбе мои родители - разразится великий скандал. Неслыханное дело, что сиамский принц, сын единственного бумистского монарха, венчается в христианской церкви. Я попросил священника не давать никакой информации, никому ничего не рассказывать, не показывать регистрационных книг. В крайнем случае посоветовал говорить, что свадьбы вообще не было. Секретность для меня необычайно важна, не позаботься я о ней - спать бы не смог. Мы на Востоке, Иван Иванович, теперь стали еще умнее!"
Из письма явствует, что принц прекрасно осознавал свой дар убеждать людей, а священник сомневался в его искреннем обращении к христианству".
После венчания молодые уехали в свадебное путешествие по Египту. Из письма Кати брату Ивану, посланного из отеля "Савой" в Каире 12 февраля: "Каир - это мечта. Погода прекрасная, жары нет, тепло и приятно. Завтра мы отправляемся по Нилу на север. Путешествие будет длиться пять дней, затем проведем одну ночь в Каире и отправимся в Порт-Саид. А уже оттуда в Сиам. Мне страшно, сама не знаю почему. Самое скверное, что в Бангкоке нет православной церкви. Только подумай, как жить без этого? Этим утром я пешком ходила в греческую церковь, служба в ней начинается с восьми часов и отличается от нашей, а пение ужасное… Здесь все говорят по-английски, я, конечно, ничего не понимаю. Думаю, что мне будет очень трудно жить в Сиаме. Предполагала, что вдали от России будет тяжело, но не знала, что настолько. Теперь уже ничего не поделаешь. Но я утешаю себя мыслью, что вышла замуж за человека, который меня любит и которого я осчастливила".
В отель к Чакрабону приходили дипломаты, но Катя пряталась от них в дальней комнате. В письме она делится с братом своей тревогой и дурными предчувствиями:
"Мы не хотим объявлять о своей женитьбе. Боимся, что если король узнает - затеет грандиозные празднества и балы. А у нас нет лишних денег на покупку бальных платьев, к тому же придется отдавать визиты всем этим дамам, которые говорят только по-английски. Я же и слова не пойму из их разговоров.
Мне очень не хватает книг, Чакрабон подписался на кое-какие русские газеты, но я прошу тебя, Ваня, пришли мне русских журналов и книг, а не то я сойду с ума.
Теперь я начинаю осознавать свое будущее, и оно не представляется мне в радужном свете. Мой муж был прав, когда предупреждал в Петербурге, что это будет большая жертва с моей стороны - ехать с ним без разрешения.
Что там в Киеве? Мне бы хоть на один день там очутиться, я очень по нему тоскую. Иногда мне так грустно, что я плачу, но стараюсь сдерживаться ради Чакрабона, делаю вид, что весела. Он огорчится, если узнает. Но вообще-то мы планируем поехать в Москву года через два. Чакрабон заявляет, что одну в Киев меня не отпустит, боится, что родственники помешают мне вернуться назад, а вдвоем ехать туда не хочет - боится гнева наших родных. Известно, что у его адъютанта, женатого на русской, были неприятности с родственниками жены. Но я напомнила мужу тот случай, о котором ты мне рассказывал, как его однажды задержали в России, потребовав документы, а он просто ответил: "Я принц Чакрабон". "Вот и моим родственникам так скажешь!" - посоветовала я, и мы оба разразились смехом.
Я счастлива, что ты его ценишь, ведь мы с Чакрабоном вместе благодаря тебе…
Напиши, как там наши в Киеве отнеслись к моему браку…
Я сгораю от любопытства.
Ты пойми, дорогой Ваня, мне грустно вспоминать мое прошлое и все, что было между мной и Игорем. Если бы мы с ним тогда не расстались, мне не пришлось бы отправляться в Сиам. Совершенно неизвестно, как меня там примут и выживу ли я в тамошнем климате? Иногда мне по-настоящему страшно".
Дурные предчувствия оправдались.
В Сиаме, куда приехали молодые, Катю приняли плохо. Чуждый климат сказался на ее здоровье. Сына, принца Чулу, у нее отняла свекровь. А со временем Чакрабон к ней охладел и пожелал взять себе вторую жену, после чего Екатерина сбежала из его дворца: добром ее отпустить он не желал.
Она еще раз вышла замуж и была счастлива… Но ее счастливый брак с американским инженером Гарри Клинтоном Стоуном был интересен только исследователям ее биографии. А союз русской дворянки и сиамского принца стал легендой.
Феликс Юсупов и Ирина Романова
1914 год
В своих мемуарах Феликс Юсупов писал: "Однажды на верховой прогулке увидел я прелестную девушку, сопровождавшую даму почтенных лет. Наши взгляды встретились. Она произвела на меня такое впечатление, что я остановил лошадь и долго смотрел ей вслед. На другой день и после я проделал тот же путь, надеясь снова увидать прекрасную незнакомку. Она не появилась, и я сильно расстроился. Но вскоре великий князь Александр Михайлович и великая княгиня Ксения Александровна навестили нас вместе с дочерью своей, княжной Ириной. Каковы же были мои радость и удивление, когда я узнал в Ирине свою незнакомку! На этот раз я вдоволь налюбовался дивной красавицей, будущей спутницей моей жизни. Она очень походила на отца, а профиль ее напоминал древнюю камею".
Да, княжна Ирина была редкой красавицей и стояла на одной из самых высоких ступенек социальной лестницы - её дедом с материнской стороны был Александр III, а с отцовской - его двоюродный брат, великий князь Михаил Александрович. Более чем завидная невеста для кого угодно, в том числе и какого-нибудь заграничного принца. Но Феликс Юсупов влюбился в неё, а она в него…
Поначалу об их браке не хотели и слышать. Да, Феликс был аристократом - Зинаида Юсупова, единственная наследница богатейшего княжеского рода, вышла замуж за графа Феликса Сумарокова-Эльстона, который после свадьбы стал носить двойной титул, графа и князя одновременно. Их младший сын оказался единственным наследником и титулов, и огромнейшего состояния, к тому же он был потрясающе красив. Однако ко всему этому прилагалась скандальная репутация. Что только не рассказывали о нём - он появлялся на публике в женской одежде, посещал злачные места, якобы питал пристрастие к представителям своего же пола…
Феликс Юсупов и Ирина Романова
Мать Феликса всячески приветствовала подобный брак - ведь её сын женился бы на императорской племяннице; сама Ирина была тверда, что уж говорить о Феликсе. И… родители Ирины сдались. Мать Ксения Александровна писала в своём дневнике 5 октября 1913 года: "В начале пятого к нам приехали Юсуповы с Феликсом и мы благословили детей! Благослови их Господь, и да пошлёт Он им счастья. Было очень эмоционально - мы все целовались и прослезились".
Казалось бы, счастье было уже так близко, однако вскоре Феликсу сообщили, что помолвка разорвана! Он в ужасе бросился к родителям своей невесты: "Впоследствии выяснилось, что тех, кто оговорил меня в глазах Ирининых родителей, считал я, увы, своими друзьями. Я и прежде знал, что помолвка моя для иных была несчастьем. Выходило, что они и на подлость пошли, лишь бы расстроить её".
Когда Александра Михайловича и Ксению Александровну удалось переубедить, оставалось уговорить ещё одного человек, который был против помолвки, - императрицу Александру Фёдоровну. Надежду возлагали на её свекровь, вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну: "Узнав, что меня намеренно постарались очернить, она захотела меня увидеть. Ирина была ее любимой внучкой, и она всей душой желала ей счастья. Я понимал, что наша судьба в ее руках.
Приехав в Копенгаген, я тотчас телефонировал во дворец Амалиенборг справиться, когда изволит принять меня её величество. Отвечали, что ожидаем я к обеду. Во дворце в гостиной, куда ввели меня, находились вдовствующая императрица и великая княгиня Ксения с дочерью. Радость от встречи была написана на лицах у нас с Ириной.
За обедом я то и дело ловил на себе изучающий взгляд государыни. Затем она захотела поговорить со мной с глазу на глаз. В разговоре я почувствовал, что она вот-вот сдастся. Наконец государыня встала и сказала ласково: "Ничего не бойся, я с вами"".
Венчание состоялось 22 февраля 1914 года в Санкт-Петербурге, в часовне Аничкова дворца. И раз уж у нас есть редкая возможность узнать всё из первых рук, то предоставим описание свадьбы самому жениху: "Великая княгиня Елизавета Федоровна не собиралась присутствовать на нашем бракосочетании. Присутствие монахини на мирской церемонии было, по ее мнению, неуместно. Накануне, однако, я посетил её в Москве. Она приняла меня с обыкновенной своей добротой и благословила.
Государь спрашивал меня через будущего тестя, что подарить мне на свадьбу. Он хотел было предложить мне должность при дворе, но я отвечал, что лучшим от его величества свадебным подарком будет дозволить мне сидеть в театре в императорской ложе. Когда передали государю мой ответ, он засмеялся и согласился.
Подарками нас завалили. Рядом с роскошными бриллиантами лежали незатейливые крестьянские дары.
Подвенечный Иринин наряд был великолепен: платье из белого сатина с серебряной вышивкой и длинным шлейфом, хрустальная диадема с алмазами и кружевная фата от самой Марии-Антуанетты.
А вот мне наряд долго не могли выбрать. Быть во фраке средь бела дня я не желал и хотел венчаться в визитке, но визитка возмутила родственников. Наконец униформа знати - черный редингот с шитыми золотом воротником и обшлагами и белые панталоны - устроила всех.