Да так!
Свалил удар. Разбилось сердце старое,
Когда с вином бочонок стали в щепы бить.
А сколько бедствий город испытал других!
(К богине Мира.)
Нет, никогда с тобой мы не расстанемся!
Гермес
Так что же! В жены Жатву ты возьми себе,
На хуторе живи с ней, чтоб росли у вас,
Цвели и зрели гроздья виноградные!
Тригей
(к Жатве)
Так подойди ж и дай поцеловать себя,
Красотка! Вредно, думаешь,
Гермес-дружок,
Поспать мне будет с Жатвой после долгих лет?
Гермес
Нет, коль запьешь настойкою полынною.
Возьми с собой и Ярмарку. И отведи
Ее в Совет. Там место ей законное!
Тригей
Совет, блаженство ждет тебя с женой такой!
Какая будет выпивка трехдневная!
А угощенье: суп, кишки вареные!
Гермес дражайший, будь здоров!
Гермес
И ты прощай!
Дружок, будь весел и не забывай меня!
Тригей
Эй, жук! Сюда! Пора лететь домой, домой!
Гермес
Нигде жука не видно.
Тригей
А куда ушел?
Гермес
Впряженный в колесницу Зевса, молнии
Влачит.
Тригей
Бедняга! Чем же он прокормится?
Гермес
Сыт будет Ганимедовой амвросией.
Тригей
А как мне вниз спуститься?
Гермес
Но робей! Вот здесь
Сойдешь, с самой богиней вместо.
Тригей
(к Жатве и Ярмарке)
Милые!
Сюда за мной скорей идите. Многие
Вас ждут, желанья сладостного полные.
Тригей вместе с Житной и Ярмаркой спускается вниз и покидает орхестру.
Хор остается один.
ПАРАБАСА
Корифей
Так иди же с весельем на радость! А мы отдадим на хранение слугам
Нашу утварь, кирки и веревки. Народ непутевый толпится у сцены.
Здесь воришек не счесть. Так и шарят они, что стащить бы и чем поживиться.
В оба глаза добро караульте! А мы обратимся: к собравшимся с речью,
Скажем зрителям все, что пришло нам на ум, и пройдемся дорогами мыслей.
Надзирателям палками следует бить комедийных поэтов, что смеют,
Выходя, пред театром себя восхвалять в анапестах и хвастать бесстыдно.
Но когда справедливо, о Зевсова дочь, превосходного славить поэта,
Кто соперников всех в комедийной игре одолел, став любимцем народа,
То тогда наш учитель считает, что он и хвалы и награды достоин.
Из поэтов один он противников всех уничтожил, кропателей жалких,
Кто над рубищем грязным смеяться привык, кто со вшами отважно воюет,
И с разинутой пастью Гераклов прогнал, вечно жрущих и вечно голодных.
Он с бесчестием выкинул их, от беды он избавил: рабов горемычных,
Суетящихся, строящих плутни везде, а в конце избиваемых палкой,
Выходящих обычно из дома в слезах и затем только автору нужных,
Чтобы раб-сотоварищ их мог поддразнить, над побоями зло насмехаясь:
"Ах, бедняк, это кто ж изукрасил тебя? Или с тылу с великою ратью
На тебя навалилась трехвостка? Иль ты к лесорубам попал в переделку?"
Наш поэт устранил эту грубую брань, шутовство балаганное это,
И большое искусство он создал для нас и высокую башню построил
Из возвышенных мыслей, из лажных речей, из тончайших, но рыночных, шуток.
Не на мелкую сошку, ничтожных людей, ополчился поэт, но на женщин,
Но с Геракловым мужеством: в гневной душе он восстал на великих и сильных
Он прошел через страшный кожевенный смрад, через злости вонючей угрозу.
Да, без трепета с первых шагов поднялся он на чудище с пастью зубастой,
Чьи глаза, как у Кинны распутной, огнем, словно плошки, свирепо горели,
А вокруг головы его лижущих сто языкон, сто льстецов извивались.
Его голос ревет, как в горах водопад, громыхающий, гибель несущий,
Он вонюч, словно морж, он задаст, как верблюд, как немытая Ламия, грязен.
Я взглянул на него, не дрожа, не страшась, я вступил с ним в смертельную битву.
Ради вас, ради всех островов я в борьбу с ним вступил. И за это сегодня
Вы должны благодарностью мне заплатить и старинную дружбу припомнить.
Я и в прежние годы, в счастливые дни, никогда но палестрам не шлялся,
Соблазняя красивеньких мальчиков. Нет, я домой убежать торопился.
Огорчал вас немного, и много смешил, и всегда надлежащее делал.
Потому-то должны вы друзьями мне быть,
Старики, и мужчины, и мальчики все,
А вдвойне и особо плешивых прошу
Посодействовать мне и в победе помочь.
А когда победить мне удастся сейчас,
На пирах, на попойках кричать будут все:
"Дать плешивому это, плешивому то,
И сластей и орехов! Не жаль ничего
Для того, кто хоть лысиной равен ему,
Благороднейшему из поэтов!"
Ода
Первое полухорие
Муза, забудь про войну,
К дружку своему подойди,
Пропляши со мною!
Свадьбы бессмертных, героев пиры,
Игры блаженных прославь!
Это удел твой, Муза.
Если ж попросит тебя Каркин
С его сыновьями сплясать,
Не поддавайся, не верь,
Льстивой не слушай просьбы!
Все они - помни твердо - пигалицы, плясуны-головастики,
Карлики, козий помет, мастера на дурацкие штуки.
Сам их родитель признался, что вечером
Драму, рожденную в муках,
Утащила кошка.
Антода
Второе полухорие
Пышноволосых Харит
Заветную песнь заведет песенник искусный.
Пусть он споет нам весною, когда
Ласточка лепит гнездо
И Морсима не слышно.
Да и Меланфий тогда молчит.
Как мерзок мне голос его!
В хоре трагическом шел
Он и почтенный братец,
Оба с Горгоньим зубом,
Лакомки, гарпии, жрущие камбалу,
Хахали гнусных старух, как козлы, оба брата вонючи.
В рожу густою им плюнь блевотиною,
Муза-богиня! Со мною
В пляс пустись веселый!
ЭПИСОДИЙ ТРЕТИЙ
Тригей со своими спутницами спускается "на землю" и появляется у ворот своего дома.
Тригей
(зрителям)
Не шутка прямиком к богам направиться!
Признаться вам, колени ломит здорово!
Малюсенькими сверху вы казались мне.
С небес взглянуть - вы подленькими кажетесь,
Взглянуть с земли - вы подлецы изрядные.
Раб Тригея выбегает ему навстречу.
Раб
Мой господин вернулся?
Тригей
Говорят, что да.
Раб
А что с тобою было?
Тригей
Ноги долгий путь
Перестрадали.
Раб
Расскажи нам!
Тригей
Что сказать?
Раб
Истрепал ли ты, чтоб кто-нибудь другой, как ты,
По небесам шатался?
Тригей
Нет. Блуждали там:
Две-три души певцов дифирамбических.
Раб
А для чего?
Тригей
Запевки крали в воздухе
Весенне-вейно-мглисто-серебристые.
Раб
Скажи, а правду говорят, что на небе,
Когда умрем, становимся мы звездами?
Тригей
Не правда!
Раб
Кто же там звездою сделался?
Тригей
Хиосец Ион. Воспевал и прежде он
"Звезду-денницу". Как скончался, на небе
Его прозвали нее "Звездою утренней".
Раб
А это что за звезды? Полосой огня
Они скользят по небу.
Тригей
Возвращаются
От богача-звезды с пирушки звездочки
С фонариками, и огонь в фонариках.