Потому что меня и моих друзей интересует не то, каким образом этот древний хрен сумел себя законсервировать на двести лет, а то, каким образом Свира так долго держится на краю неизбежной пропасти. Уверен, что правитель не выложит ответа даже за женьшень. Придется докапываться самим, изучать производство и распределение, понять положение и взаимоотношение всех классов и прослоек общества, оценить настроение и степень зрелости народа...
— Для этого надо прожить здесь две жизни...
— Чтобы уловить общее — нет. Иногда его можно почувствовать сразу, на одном дыхании. Как повезет. И как смотреть на все, что происходит вокруг. Ты здесь родился, ты ко всему привык, многое проходит мимо твоего внимания. Глаз постороннего зорче.
— Возможно... Но меня интересует одна частность — собираешься ли ты посещать правителя?
— Пока нет. Пока это просто невозможно — мы стоим перед глухой стеной, и эта стена неприступна. Нужно найти хотя бы какой-то дефект в этой стене, дыру или щель, и только тогда...
— А если я знаю такой дефект?
Шан внимательно посмотрел на Сипа. Сип выдержал взгляд.
— У тебя завелись от меня секреты, Сип?
— Нет. Не завелись. Этот секрет был со мной всегда. На Свире, на Зейде, на Земле. Но этот секрет я открою только тому, кто поможет мне выполнить клятву.
— Какую клятву?
— Судить Великого Кормчего.
— Убить?
— Нет. Судить. И приговорить к смерти, И привести приговор в исполнение. Чтобы это не было убийством, нужны хотя бы двое...
Да, еще Тесман говорил, что у Бина свои счеты с правителем. И вот теперь... Отговаривать бесполезно. Согласиться на соучастие нельзя. Остаться в стороне нечестно. Обманывать подло.
— Когда и кому ты дал клятву?
— Не надо об этом, Шан. Я забыл, что ты человек Земли. Что ты просто наблюдатель. Что для тебя все наши горести и беды не более как трудный ребус, который надо решить, научный казус, который надо объяснить. Я забыл. Прости. Я не оставлю тебя, пока... Словом, забудем этот разговор. Я ничего не спрашивал.
— Бин...
— Я Сип. Прежний Сип. Твой Вергилий.
— Жарко. Давай выпьем пива...
Они остановились под зеленым навесом против рыбного магазина. Пожилой гвардеец с жезлом дружелюбно им улыбнулся и подвинул кружку, освобождая место за столиком. Улыбка в Дроме — явление редкое, и Шан улыбнулся в ответ.
— Дежуришь?
— Разве это дежурство, септ-капитан? Хочешь — спи, хочешь — пиво дуй. А вот я работал в Олоне, воздушные верфи там — вот где действительно держи ухо востро. Известное дело, работяги — у них свой закон. Держатся один за одного, косяком — с ними лучше не связываться...
Пиво было, что называется, на любителя — цвета спелой малины, горьковато-сладкое и почти без пены. Шан взял три кружки — себе, Сипу и говорливому блюстителю порядка.
— Благодарю, септ-капитан. Многовато будет... Ну да ничего, мне уже через час меняться.
— А ты за свою жизнь в разных местах бывал, наверное?
— Да, помотался. Я все больше по охране, для страха стою. Так не стало страха теперь, даже Вечного Дворца не боятся, шалый народ стал.
— А почему, как ты считаешь?
— От жиру. Я говорю — от жиру. Заелись, на правителя обнадежились. Он, мол, благодетель, всех накормит. Я последнее время в глуши, в Трижах существовал — молодые затерли. Так и там дикари, обезьяны земляные, только и могут, что свою сатуру крупноплодную сажать да выкапывать. Так и эти. Не хотим по шестнадцать часов работать, хотим по десять. А этого не хотите?
Заметно приободрившись, ветеран грозно потряс жезлом, как боевой дубиной.
— А сюда меня сын перетащил, слава Кормчему. В «топорах» у меня сын... Здесь благодать. Конечно, тоже как когда...
Что-то стряслось в рыбном магазине напротив.