* * *
Долго ночь не редела, душой овладела тоска,
Но послала Асма в утешенье ко мне ходока,От нее лишь одной принимаю упрек без упрека,
Хоть и много любил и она не одна черноока.Но она улыбнется, - и я уж и этому рад,
Счастлив, зубы увидя, нетающих градинок ряд.Но ходок, увидав, что еще не проснулся народ,
Возвратился и стал колотушкой стучать у ворот.Он стучал и стучал, но из наших никто не проснулся.
Надоело ему, и обратно к Асме он вернулся.И рассказывать стал, прибавляя того и сего:
"Хоть не спали у них, я не мог достучаться его,Где-то скрылся, сказал - у него, мол, большие дела.
Так и не дал ответа". Но тут она в ярость пришла."Я Аллахом клянусь, я клянусь милосердным творцом
Что до самого раджаба я не пущу его в дом!"Я сказал: "Это старая ссора, меня ты прости,-
Но к сердцам от сердец подобают иные пути".Вот рука моя, в ней же и честь и богатство мое,
А она: "Ты бы раньше, чудак, протянул мне ее!"Тут к ней сводня пришла, - а они на подобное чутки
К деловым разговорам умеют примешивать шутки.Голос тихий у них, если гневом красавица вспыхнет,
Но становится громок, едва лишь девица затихнет.Говорок у распутницы вежливый, неторопливый,
А сама она в платье паломницы благочестивой.И ее наконец успокоила хитрая сводня:
"Все-то воля господня - сердиться не стоит сегодня".
* * *
В час утренний, от взоров не таим,
Горел костер перед шатром твоим.Но кто всю ночь подкладывал алоэ,
Чтоб он струил благоуханный дым?..
* * *
Я Зайнаб свою не склоняю на встречу ночную,
Не смею невинность вести на дорогу дурную.Не так луговина в цветах, под дождем животворным,
Когда еще зной не растрескал поверхность земную,Как Зайнаб мила, когда мне она на ухо шепчет:
"Я мир заключила иль снова с тобою воюю?"В гостях мы не видимся - если ж тебя и увижу,
Какой-нибудь, знаю, беды все равно не миную.Меня ты покинула, ищешь себе оправданья,
Но я неповинен, тоскую один и ревную.
* * *
Убит я печалью, горчайших не знал я разлук.
В груди моей буйствует сердца неистовый стук.Невольные слезы струятся, свидетели мук,-
Так воду по каплям прорвавшийся точит бурдюк.Она уезжает, уж руки проворные слуг
На гордых двугорбых дорожный навьючили вьюк.К щекам моим кровь прилила и отхлынула вдруг -
Я знаю, навек отъезжает единственный друг.
* * *
О сердце, страстями бурлящий тайник!
А юность меж тем отвратила свой лик.О сердце, ты властно влечешь меня к Хинд,-
Ты, сердце, которым любить я привык.Сказал я - и слезы струились из глаз,
Ах, слез моих не был исчерпан родник."Коль Хинд охладела, забыла любовь,
Когда наслажденьем был каждый наш миг,-Погибнет, клянусь, человеческий род,
Всяк сущий на свете засохнет язык!"
* * *
Я эту ночь не спал, томим печалью.
В бессоннице за ночь одну зачах.Любимое создание Аллаха,
Люблю ее и гневной и в сердцах.В моей душе ее всех выше место,
Хоть прячется изменница впотьмахИз-за того, что клеветник злосчастный
Меня в коварных очернил речах.Но я молчу, ее несправедливость
Терплю без слов, ее напрасен страх.Сама же связь оборвала, как люди
Веревку рвут, - суди ее Аллах!
* * *
Мне говорят, что я люблю не всей душой, не всем собой,
Мне говорят, что я блужу, едва умчит тебя верблюд.Так почему же скромно взор я отвращаю от всего,
К чему, паломничая, льнет весь этот небрезгливый люд?Не налюбуется толпа на полоумного, из тех,
Кого в мечетях и домах за ум и благочестье чтут.Уйдет он вечером, спеша грехи дневные с плеч свалить,
А возвратится поутру, увязший пуще в ложь и блуд!От благочестия давно меня отторгнула любовь,-
Любовь и ты - два часовых - очаг страстей моих блюдут.
* * *
Глаза мои, слезы мои, что вода из ведра!
Трепещете, веки, от горести красны вы стали!Что с вами творится, лишь милая вспомнится вам!
Мученья любви, как вы душу томить не устали!Хинд, если б вчера ты рассеяла горе мое,
Когда б твои руки, о Хиид, мою грудь не терзали!И если могу я прощенье твое заслужить,
Прости мне, хотя пред тобой я виновен едва ли.Скорее постыдно тебе надо мною мудрить -
Приближусь едва, от меня поспешаешь подале.Обрадуй меня, подари мне подарок любви!
Я верен тебе, как и был при счастливом начале.
* * *
И сам не чаял я, а вспомнил
О женщинах, подобных чуду.
Их стройных ног и пышных бедер
Я до скончанья не забуду.Немало я понаслаждался,
Сжимая молодые груди!
Клянусь восходом и закатом,
Порока в том не видят люди.Теперь себя я утешаю,
Язвя неверную упреком,
Ее приветствую: "Будь гостьей!
Как ты живешь в краю далеком?"Всевышний даровал мне милость
С тобою встретиться, с ревнивой.
А ты желанна мне, как ливень,
Как по весне поток бурливый!Ведь ты - подобие газели
На горке с молодой травою,
Или луны меж звезд небесных
С их вечной пляской круговою.Зачем так жажду я свиданья!
И убиваюсь, и тоскую…
Ты пострадай, как я страдаю,
Ты поревнуй, как я ревную!Я за тобой не соглядатай,
Ты потому боишься встречи,
Что кто-то пыл мой опорочил,
Тебе шептал кривые речи.
* * *
Что с этим бедным сердцем сталось! Вернулись вновь его печали.
Давно таких потоков слезных мои глаза не источали.Они смотрели вслед Рабаб, доколь, покинув старый стан,
Не скрылся из виду в пыли ее увезший караван.Рабаб сказала накануне своей прислужнице Наиле:
"Поди скажи ему, что, если друзья откочевать решили,Пусть у меня, скажи ему, он будет гостем эту ночь,-
На то причина есть, и я должна достойному помочь".И я прислужнице ответил: "Хоть им нужна вода и пища,
Мои оседланы верблюды и ждут вблизи ее жилища!"И провели мы ночь ночей - когда б ей не было конца!
За часом час впивал я свет луноподобного лица.Но занималось утро дня - и луч сверкнул, гонитель страсти,
Блестящий, словно бок коня бесценной золотистой масти.Сочла служанка, что пора беду предотвратить, сказав
Тому, кто доблестен и юн, горяч душой и телом здрав:"Увидя госпожу с тобой да и меня при вас, чего бы
Завистник не наклеветал, - боюсь я ревности и злобы.Смотри, уже не видно звезд, уже белеет свет дневной,
А всадника одна лишь ночь окутать может пеленой".
* * *
При встрече последней Рабаб говорила: "О друг!
Ты разве не видишь, какие тут люди вокруг?Побойся же света! Меж тех, с кем беседы ведешь,
Здесь есть клеветник, и на нас уже точнт он нож".И я ей ответил: "Аллах нас укроет и ночь.
Даруй же мне благо, счастливых минут не просрочь!"Она отказала: "Ты хочешь мой видеть позор!" -
Ничто мне не слаще, чем этот разгневанный взор!Потом я всю ночь наслаждался любовной борьбой
С газелью, из тех, что в пустыне пасутся толпой.И время летело, и ночь донеслась до утра,
Светила склонились, и их потускнела игра.Сказала: "Пора избегать клеветнических глаз.
Уж близится утро, уж ночь отбегает от нас".Я к спутнику вышел, еще погруженному в сон,
С седлом под щекою, с подстилки соскальзывал он.Ему я сказал: "Оседлай поскорее коня -
Уже на востоке я проблески вижу огня".Когда ободняло, я был уже в дальнем краю.
О, если б вернуть мне любовную полночь мою!
* * *
Опомнилось сердце, но стал я печален и слаб.
Отринул я радость, забыл и любовь и Рабаб.Я жаждал свиданья, она же корила меня,
Невинность мою за чужую виновность кляня.Ища утешенья, тогда я к рассудку прибег -
Пора подошла, на висках проступал уже снег.И вот от Рабаб появился с вопросом гонец:
"Раскаялся ль он, образумился ль он наконец?Кто смог бы потайно на истину мне намекнуть?
И правда ль, что он собирается нынче же в путь?"О, если с конем не смогу разлучить ездока,
Пусть я до могилы не выпью воды ни глотка!Она к безутешному тайно послала гонца,
Сулила награду, которой все жаждут сердца.Она упрекала того, кто безумно влюблен,
Кто страстью палим, кто измучен, - и ринулся он,На крыльях понесся, стопы не касались земли.
Советы друзей образумить его не могли,Напрасно они порицали мой страстный недуг,
Порочить тебя - вот Аллах! - не посмеет и друг.Так сильно страдал я, так болен я был поутру,
Что, видя меня, все подумали - скоро умру.
* * *
Кто болен любовью и ревности ведал кипенье,
Кто долго терпел и, страдая, теряет терпенье,