До каких мне пор скитаться и рыдать в степной глуши?
Что мне делать с этой жизнью? Лейла, ты сама реши!Сам Джамиль ибн Мамар не был страстью столько лет палим,
И такой любви всевластной не испытывал Муслим,Ни Кабус, ни Кайс - мой тезка - не любили так подруг,
Ни араб, ни чужестранец не познали столько мук.И Дауд когда-то вспыхнул, на любовь свою взглянув,
И, открыв соблазны страсти, стал безумствовать Юсуф,И влюбился Бишр, и Хинде не хотелось ли проклясть
Всегубительную силу - упоительную страсть?И Харута эта сила чаровала вновь и вновь,
И Марута поразила беспощадная любовь.Так могу ли я, влюбленный, не блуждать в ночи глухой,
Так могу ли я не плакать, обессиленный тоской?Если бы не ночь, то душу у меня бы отняла
Та, что ранит и врачует, - и лекарство и стрела!Чем возлюбленная дальше, тем любовь всегда сильней.
Кто любовь мою утешит, кто подумает о ней?Прилетел восточный ветер и огонь разжег в груди,
И влюбленному велел он: "От любви с ума сойди!"Что таит слеза безумца? Кто ответит на вопрос?
Должен кто-нибудь проникнуть наконец-то в тайну слез!Я красноречив, но слова о любви не обрету:
Слезы - те красноречивей, хоть познали немоту!Разве может скрыть влюбленный то, что в сердце зажжено?
Разве жар неутоленный спрятать смертному дано?Призрак, прежде чем украдкой ты во тьме пришел ко мне,
Я услышал запах сладкий в полуночной тишине.Это дуновенье луга, орошенного дождем:
Он, сперва росой заплакав, улыбается потом.
* * *
Лейла, надо мной поплачь, - я прошу участья.
Оба знаем - я и ты, - что не знаем счастья.Мы в одном краю живем, но всесильна злоба,-
И несчастны мы вдвоем, и тоскуем оба.Подари ты мне слезу - светлое даренье.
Я - безумие любви, я - ее горенье.Сердцем обладаешь ты добрым, нежным, зрячим,
Так поплачь же надо мной, помоги мне плачем.Обменяться нам нельзя сладкими словами,-
Обменяемся с тобой горькими слезами.
* * *
Когда я, став паломником, найду ее у врат
Святого дома божьего, где голуби парят,Тогда своей одеждою коснусь ее одежд,
Отринув запрещения зловредных и невежд.Она развеет боль мою улыбкою одной,
Когда у ложа смертного предстанет предо мной.Подобных мне и не было, сгорающих дотла,
Желающих, чтоб к пеплу их любимая пришла!О, вечно вместе жить бы нам! А в наш последний час
В одной могиле, рядышком, пусть похоронят нас.Ту, чья улыбка нежная и тонкий, стройный стан
С ума сведут и старого, - увозит караван.Хотел поцеловать ее, - строптивости полна,
Мне, словно лошадь всаднику, противилась она.Но прикусила палец свой и сделала мне знак:
"Боюсь я соглядатаев, - теперь нельзя никак!.."
* * *
О, чудный день, когда восточный веял ветер
И облака в ее краях рассеял вечер,Когда откочевал мой род в края другие,
Но быть я не хотел там, где мои родные…О горы вкруг ее становья! На мгновенье
Раздвиньтесь: пусть несет от милой дуновеньеВосточный ветерок: вдохнув его прохладу,
Я исцелю свой жар и обрету усладу.Недаром ветерку дано такое свойство:
Из сердца гонит он тоску и беспокойство.Где чудная пора, куда ушли без вести
Утра и вечера, когда мы были вместе!Простит ли Лейла мне, что все ее поносят?
А мне бранить ли ту, что миру свет приносит?Сиянием своим она всю землю нежит,
И лишь моей душе мой светоч не забрезжит.Больны мои глаза любовью, но страдальца
Ей просто исцелить прикосновеньем пальца.Душа моя забыть любимую не может,
И душу я браню, но разве брань поможет?Когда я с Лейлой был, - с тех пор не каюсь в этом,
Я целомудрия связал себя обетом.У опустевшего ее стою становья,-
И вновь схожу с ума, ее желаю вновь я!
* * *
О, мне давно Урва-узрит внушает удивленье:
Он притчей во языцех был в минувшем поколенье,
Но избавленье он обрел, спокойной смертью умер.
Я умираю каждый день, - но где же избавленье?
* * *
Поохотиться в степях на газелей все помчались.
Не поехал я один: о газелях я печалюсь.У тебя, моя любовь, шея и глаза газельи,-
Я газелей целовал, если на пути встречались.Не могу внушать я страх существам, тебе подобным,
Чтоб они, крича, вопя, с жизнью милою прощались.
* * *
Нет в паломничестве смысла, - только грех непоправимый,-
Если пред жильем подруги не предстанут пилигримы.
Если у шатра любимой не сойдут они с верблюдов,
То паломничества подвиг есть не подлинный, а мнимый.
* * *
Весть о смерти ее вы доставили на плоскогорье,-
Почему не другие, а вы сообщили о горе?Вы на взгорье слова принесли о внезапной кончине,-
Да не скажете, вестники смерти, ни слова отныне!Страшной скорби во мне вы обвал разбудили тяжелый,-
О, пусть отзвук его сотрясет ваши горы и долы!Пусть отныне всю жизнь вам сопутствуют только невзгоды,
Пусть мучительной смертью свои завершите вы годы.Только смертью своей вы бы горе мое облегчили,-
Как бы я ликовал, как смеялся б на вашей могиле!Ваша весть мое сердце разбила с надеждою вместе,
Но вы сами, я думаю, вашей не поняли вести.
* * *
Они расстались, а недавно так ворковали нежно.
Ну что ж, соседи расстаются, - и это неизбежно.
На что верблюды терпеливы, а стонут, расставаясь,
Лишь человек терпеть обязан безмолвно, безнадежно.
* * *
Вы опять, мои голубки, - на лугу заветном.
С нежностью внимаю вашим голосам приветным.Вы вернулись… Но вернулись, чтоб утешить друга.
Скрою ли от вас причину своего недуга?Возвратились вы с каким-то воркованьем пьяным,-
То ль безумьем обуяны, то ли хмелем странным?Где, глаза мои, могли вы встретиться с другими -
Плачущими, но при этом все-таки сухими?Там, на финиковых гроздьях, голуби висели,-
Спутник спутницу покинул, кончилось веселье.Все воркуют, как и прежде, лишь одна, над лугом,
Словно плакальщица, стонет, брошенная другом.И тогда я Лейлу вспомнил, хоть она далёко,
Хоть никто желанной встречи не назначил срока.Разве я усну, влюбленный? Слышу я, бессонный,
Голубей неугомонных сладостные стоны.А голубки, бросив плакать и взъерошив перья,
Горячо зовут любимых, полные доверья.Если б Лейла полетела легкокрылой птицей,
С ней всегда я был бы рядом, - голубь с голубицей.Но нежней тростинки Лейла: может изогнуться,
Если вздумаешь рукою ласково коснуться.
* * *
Из-за любви к тебе вода мне не желанна,
Из-за любви к тебе я плачу непрестанно,
Из-за любви к тебе забыл я все молитвы
И перестал давно читать стихи Корана.
* * *
Пытаюсь я, в разлуке с нею, ее отвергнуть всей душой.
Глаза и уши заклинаю: "Да будет вам она чужой!"
Но страсть ко мне явилась прежде, чем я любовь к другой познал
Нашла незанятое сердце и стала в сердце госпожой.
* * *
Дай влюбленному, о боже, лучшую из благостынь:
Пусть не знает Лейла горя, - эту просьбу не отринь.Одари, о боже, щедро тех, кому нужна любовь,
Для кого любовь превыше и дороже всех святынь.Да пребуду я влюбленным до скончания веков,-
Пожалей раба, о боже, возгласившего: "Аминь!"
* * *
Лишь на меня газель взглянула, - я вспомнил Лейлы взгляд живой
Узнал я те глаза и шею, что я воспел в тиши степной.
Ее пугать не захотел я и только тихо произнес:
"Пусть у того отсохнут руки, кто поразит тебя стрелой!"
* * *
Она худа, мала и ростом, - мне речь завистников слышна, -
Навряд ли будет даже в локоть ее длина и ширина.И ее глазах мы видим зелень, - как бы траву из-под ресниц…
Но я ответил: "Так бывает у самых благородных птиц"."Она, - смеются, - пучеглаза, да у нее и рот большой…"
Что мне до них, когда подруга мне стала сердцем и душой!О злоязычные, пусть небо на вас обрушит град камней,
А я своей любимой верен пребуду до скончанья дней.
* * *
Вспоминаю Лейлу мою и былые наши года.
Были счастливы мы, и нам не грозила ничья вражда.Сколько дней скоротал я с ней, - столь же длинных, как тень копья,
Услаждали меня те дни, - и не мог насладиться я…Торопили верблюдов мы, ночь легла на степной простор,
Я с друзьями на взгорье был, - разгорелся Лейлы костер.Самый зоркий из нас сказал: "Загорелась вдали звезда -
Там, где Йемен сокрыт во тьме, там, где облачная гряда".Но товарищу я сказал: "То зажегся Лейлы костер,
Посредине всеобщей мглы он в степи свой огонь простер".