И на третий день он услышал снаружи шаги людей, и он встал, поскольку знал, что те несут к двери мертвое тело его сына. И он вышел им навстречу, и здесь лежало на погребальных носилках тело юноши, бледного и прекрасного; он был насквозь пронзен копьем, так, как он погиб в сражении.
И его похоронили на церковном дворе, точно так же, как предсказала волшебница, и все люди плакали, потому что у юноши был благородный облик и добрая и справедливая душа.
Однако отец не говорил ни слова и не плакал. Он лишился разума, и сердце его было разбито. И вскоре он лег и умер, и никто о нем не жалел, ибо он был тверд и жесток при жизни, и никто не плакал по нему; и все богатства, которые он собрал, выжимая последние соки из бедняков, были растрачены, и род его исчез с лица земли, и его имени больше не было слышно, и никто не благословлял его память.
Жена крестьянина
Где-то на юге жил еще один богатый крестьянин и его жена, обоих люди ненавидели за их злобу и жестокосердие. Никогда ни один из них не сказал ни одного доброго слова, и никогда ни один бедняк не призывал на их головы благословения Божия.
Однажды одна старуха пришла к двери, чтобы попросить немного еды – оладью со сковородки, несколько картофелин или пригоршню муки, – но жена крестьянина грубо отказала ей и выгнала.
Некоторое время спустя она снова вернулась и попросила попить молока, поскольку, как она сказала, была слаба и устала, пройдя долгий путь. В этом ей тоже было отказано, и ей приказали немедленно убираться. Однако женщина продолжала отчаянно просить позволить ей отдохнуть и попить хотя бы сыворотки, поскольку в тот день как раз сбивали молоко, и она знала, что сыворотки-то в доме полно. Тогда жена крестьянина страшно разозлилась и сказала, что натравит на нее собак, если она не уйдет, и что ни один бродяга никогда ничего от нее не получит. На это женщина пробормотала какие-то слова, положив руку на косяк двери, и ушла своей дорогой. Вскоре жена фермера, порядком распалившись от гнева, пошла в хлев попить молока; но, наливая напиток, она увидела в чашке что-то черное и попыталась вытащить его пальцем, но оно все время ускользало от нее. И поскольку пить ей уж очень хотелось, она все-таки выпила молоко, и еще чашку, и еще, и, пока она пила, черная штучка исчезла. Но ночью она почувствовала, что почти умирает: ее тело стало пухнуть и все почернело. Послали за врачом, но доктор ничего не мог сказать ни о причине, ни о характере странной болезни. Тогда уже послали за священником, и он, услышав всю историю, сразу сказал, что тут какое-то колдовство; и продолжал молиться и изгонять из женщины злых духов. Кроме этого, он велел, чтобы ее положили в горячую ванну, куда он налил немного святой воды.
Сначала женщина стала страшно кричать, говоря, что ее тело как будто терзают и рвут, но, наконец, она успокоилась, и чернота перешла с головы на ноги, постепенно исчезая и оставив тело белым, целым и невредимым – за исключением одной только руки, ибо та так и осталась черной, как чернила. На нее вылили святую воду, и священник помолился, но ничто не могло снять этой дьявольской отметины.
Тогда священник сказал ей, что эта чернота останется – как знак и отметина от ее грехов перед бедняками; и с того самого дня отметина злых чар осталась на ней, однако она стала добрее к бедным людям, поскольку ее сердце было потрясено страхом. И когда она стала умирать, на ее руке уже не было черноты, поскольку слезы бедняков, которым она помогла и с которыми подружилась, смыли всю эту дьявольскую метку перед тем, как пришел тот момент, когда ее душе надлежало предстать перед Создателем.
Полночная поездка. Рассказ крестьянина
Однажды вечером человек по имени Шон Рыжий искал заблудившуюся рыжую корову, когда услышал вокруг себя голоса, и один сказал:
– Достань мне коня!
И другой воскликнул:
– Достань мне коня!
– И мне достаньте коня, – сказал Шон, – кажется, их там полно! И я хотел бы съездить с вами. – С этими словами он немедленно оказался на спине прекрасной серой лошади рядом с другим человеком, который ехал на вороном. И они поехали дальше и дальше, пока не оказались у большого города.
– Знаешь ли ты, где мы оказались? – спросил черный всадник. – Ты – в Лондоне и можешь получить здесь все, что хочешь.
– Спасибо тебе большое, друг мой, – сказал Шон, – так что, с твоего позволения, я возьму только хороший костюм, поскольку мне он весьма и весьма нужен. Я могу это сделать?
– Разумеется, – ответил черный всадник, – заходи в лавку и спроси, что хочешь, а если он откажет, просто брось камень, который я тебе дам, на пол, и покажется, что во всем доме пожар. Но ты не пугайся, только подожди свою удачу.
Так что Шон зашел в самый большой магазин и обратился к купцу, страшно надутому и важному.
– Покажи мне самый лучший костюм из тех, что у тебя есть, – сказал он. – Цена меня не волнует – это не важно, главное, чтобы сидел как следует.
Но торговец только расхохотался.
– Платьев для нищих вроде тебя мы не шьем, – сказал он. – Убирайся-ка отсюда!
Тогда Шон бросил на пол камень, и немедленно показалось, что весь магазин загорелся, и сам купец, и все продавцы побежали вслед за ним хватать ведра с водой, а Шон расхохотался, когда увидел, как они все промокли.
– А что ты мне дашь, – сказал он, – если я потушу у тебя пожар?
– Ты получишь цену самого лучшего костюма в моем магазине, – ответил купец, – и все золотом, только помоги мне потушить огонь!
Шон тут наклонился, подобрал камень и тихо положил его в карман; немедленно пламя исчезло. Купец был так благодарен, что выплатил ему все золото за одежду да и еще добавил. И Шон пожелал ему доброй ночи и снова сел на своего серого коня, вполне довольный собой.
– Теперь, – сказал черный всадник, – хочешь ли ты чего еще? Ведь уже почти десять, а к полуночи мы должны вернуться; так что просто скажи, что ты хочешь еще сделать.
– Ну, – сказал Шон Рыжий, – больше всего я хотел бы посмотреть на папу римского, потому что у нас два священника как раз спорят, кто получит приход, а я хочу, чтобы его получил отец Мак-Грат, потому что ценю его очень высоко, а если уж я попрошу его святейшество, то он уладит дело в секунду раз и навсегда.
– Поедем же, – сказал черный всадник, – конечно, до Рима далеко, но, думаю, в два часа мы уложимся и вернемся до полуночи.
И они полетели прочь, как ветер, и в секунду Шон оказался перед огромным дворцом папы; и все эти величавые слуги с золотыми жезлами воззрились на него и спросили его, чего ему надобно.
– Просто хочу зайти, – сказал он, – и сказать его святейшеству, что Шон Рыжий проехал всю дорогу из Ирландии, прибыл сюда и хочет поговорить с ним наедине.
Но слуги только рассмеялись, побили его своими золотыми палками и отогнали от ворот. А папа услышал весь этот шум и выглянул в окно; увидев Шона Рыжего, он спустился и спросил, что ему надо.
– Да только одно, ваше святейшество, – ответил Шон, – мне нужно письмо для отца Мак-Грата, где бы предписывалось епископу дать ему приход, и я подожду, пока ваше святейшество его напишет, а пока я хотел бы немного поужинать, потому что долго ехал верхом и сильно проголодался.
Тогда папа рассмеялся и сказал слугам выгнать парня, так как он явно не в себе.
Тут Шон разозлился и бросил на пол камень, и немедленно показалось, что весь дворец в огне; папа приказал всем эти важным слугам бежать за водой; им пришлось бегать как сумасшедшим, таская все эти чаны и кувшины с водой, которые они только могли найти; и они испортили всю свою прекрасную одежду и в страхе отбросили красивые золотые жезлы – ведь им пришлось взять кувшины, – и они плескали и выливали воду друг на друга.
Теперь уж пришла очередь Шона смеяться, покуда у него бока не заболели, но его святейшество остался весьма серьезен.
– Ну же, – сказал Шон, – если я погашу огонь, что вы сделаете для меня? Напишете письмо?
– Да, напишу, – сказал папа, – и ты получишь свой ужин, только помоги нам, любезный, потушить огонь.
И Шон незаметно положил камень себе в карман, немедленно все пламя исчезло.
– Итак, – сказал папа, – ты получишь ужин из самых лучших кушаний во дворце; и я напишу письмо вашему епископу с приказом дать приход отцу Мак-Грату. И, кроме того, вот тебе кошелек с золотом и возьми его с моим благословением.
Тогда он приказал всем этим величавым слугам подать ужин для превосходного молодого человека из Ирландии и устроить его поудобнее. Так что Шон страшно обрадовался, ел и пил, как князь. Затем он снова вскочил на своего серого коня, и как только пробило полночь, он оказался у своей собственной двери – но совсем один, ибо и серый конь, и черный всадник исчезли. Но там стояла его жена и отчаянно рыдала в великом страхе.
– Ох, Шон, любовь моя! Я уж думала, что ты умер или с тобой случилось что плохое!
– Ничего плохого, – сказал Шон, – я тут ужинал у папы римского, и посмотри, сколько золота я привез домой тебе, любимая моя.
И он положил руку в карман, чтобы достать кошелек, но вот странно! – ничего там не было, кроме грубого серого камня. И с того часа его жена так и думает, что вся эта история ему приснилась, пока он лежал под стогом по дороге домой после того, как выпил с ребятами.
Однако отец Мак-Грат все-таки получил приход, и Шон не преминул рассказать ему, как он отважно ходатайствовал за него перед папой римским и заставил-таки его святейшество написать о нем письмо епископу. А отец Мак-Грат был добрым джентльменом, и он улыбнулся и сказал Шону, что от всего сердца благодарит его за то, что замолвил за него словечко.