Просто пальцы у человека в невесомости сжимаются и разжимаются столь же часто и с такой же силой, как при тяготении. А может быть, и с большей. Практически для всех видов деятельности и передвижения в невесомости достаточно самых жиденьких мышц, уступающих силой раз в двадцать мышцам, вынужденным непрерывно преодолевать тяготение Терры - заисключениеммышц, обслуживающих кисти (и пальцы на ногах, если у вас хватает ловкости). Во всяком случае, так обстояло дело со мной, поскольку я с раннего детства принимал участие в изготовлении костюмов, реквизита и декораций для отцовских спектаклей. Кроме того я постоянно лепил разные вещицы из самой упругой глины, и многие - одной рукой (вторую отец привязывал к спине).
- Ole! - снова крикнула Ла Кукарача и пустилась в пляску на аналое, отбивая каблуками чечетку и вихляя очаровательными ягодицами. В такт она запела бойкую песню, начинавшуюся словами "Эль эскелето, эль эскелето", лукаво на меня поглядывая.
Эль Торо и Гучу тут же подхватили песню - Гучу хлопал в такт, а Эль Торо барабанил левой непострадавшей рукой по аналою. Только падре не присоединился к ним, то негодующе хмурясь, то улыбаясь наперекор себе.
Я тоже невольно начал хлопать. Внимательно вслушиваясь, я разобрал, что это революционная песня о пришествии Высокой Смерти, и меня непреодолимо потянуло взяться за эту роль. Сыграть Смерть перед зрителями, исполненными благоговейного страха и обожания, - вот задача! А точнее, беспроигрышная роль, верняк!
Роза завершила танец совсем уж сногсшибательной чечеткой.
Внезапно для самого себя я сказал:
- Senores у sinorita sublima [21] , если вы гарантируете доставить меня в Йеллоунайф до истечения трех недель, я гарантирую хотя бы пробный дебют в роли Эль Эскелето.
- Мой герой! - вскричала Роза, кидаясь ко мне по аналою. - Mi heros de la revolucion!
Мы горячо обнялись, и вновь посыпался град поцелуев.
Этого занятия мы не прервали и когда услышали у себя за спиной звук распахивающихся тяжелых створок, а затем топот босых ног по земляному полу. И даже когда застучали копыта идущей шагом лошади. Собственно, оторваться друг от друга нас заставил только голос Рейчел-Вейчел:
- Милый, я нечаянно увезла твой багаж и потому… Ах, так ты лапаешь и лижешь эту дерганую пигалицу, мексиканскую потаскушку Розу Моралес!
Она въехала в церковь на своем белом коне. Коленопреклоненные мексы все-таки вскочили и прыснули к стенам. Двое, бежавшие впереди нее, метнулись за аналой и начали что-то взволнованно рассказывать Эль Торо, но все мое внимание сосредоточилось на Рейчел-Вейчел. Бледное лицо Черной Мадонны стало от ярости еще бледнее, смертоубийственные глаза - еще смертоубийственнее.
- Я просто присоединяюсь к вашей революции, дорогая, - объяснил я ей с неподражаемой находчивостью.
Никогда еще ни одно мое остроумное замечание не пропадало настолько втуне. Обе девицы теперь явно слышали и видели только друг друга.
Роза, ничуть не испугавшись гнева и роста Рейчел, сдернула туфли, чтобы воспользоваться их каблуками как оружием, и язвительно крикнула:
- Так я, по-твоему, потаскушка? Да кто же не знает, что ты подделываешь себя под революцию, только чтобы вешаться на шею самым грубым и невзыскательным из наших последователей!
- Мне начхать, что бы ты ни несла про меня, хуаресская шлюха! - отпарировала Рейчел. - А вот лапы от капитана Черепа держи подальше. Он мой!
- Ах, твой! Или ты не видела сейчас, как он меня ласкал? К твоему сведению он перед этим устроил поединок с Эль Торо, а я была наградой победителю. И победил он! Он мой, слышишь? Мой, мой, мой!
Я сделал последнюю очень рискованную попытку помирить их, хотя сказал чистую правду:
- Красавицы! - пророкотал я. - Прекратите эту губительную ссору. Я люблю вас обеиходинаково.