- Вы, мужчины… - начала Рейчел-Вейчел, но тут ее взгляд скользнул по моему лбу и стал тревожным. - Ты ранен, возлюбленный мой!
Видимо, срикошетившая дробинка царапнула глубже, чем я думал.
- Пустяк! - успокоил я ее.
- Будем надеяться! - сказала она очень серьезно. - Ведь тебе сегодня ночью предстоит много дел. Закутайся хорошенько в плащ, а то твои кости слишком уж блестят. И держись крепче! Можешь меня немножко пощупать, если исхитришься… Ой! Твой скелет все такой же ледяной!
Она ударила каблуками могучие белые бока, и вскоре мы уже неслись тяжелым галопом в тени деревьев и по залитым луной лужайкам. Меня так встряхивало, что я не только заплел руки вокруг ее талии, но и отчаянно прижимал болтающиеся ноги к колышущемуся брюху коня. Во мне начинало нарастать недоумение.
- Куда мы скачем? - спросил я.
- В центр буйного ночного революционного собрания, который находится у музыкальной эстрады мексиканского кладбища.
Мы продолжали мчаться галопом под лучами луны, и я уже совсем ничего не понимал.
Глава 6. В ЦЕРКВИ
"La Muerte Alta, La Muerte Alia,
Alta como libertad. Y viene, si, viene
Aqui de la eternidad.
El Esqueleto, El Esqueleto Quiere Texas caminar,
Porque el caza, porque encuentra Muchos gringos que matar
Y seguiremos, si, seguiremos
Muerte donde el caza,
Y matarerhos, si, mataremos
Texans, hombre у dama."
"Песнь Согбенного подполья", исполняется на мотив "Кукарача". Далее следует вольный, но выразительный перевод, сделанный Рейчел-Вейчел Ламар.
"Жнец черный высокий, Жнец черный высокий,
Ростом равный вольности. Он приближается, он приближается
Сюда с края вечности.
Сеньор Скелетони, сеньор Скелетони
Техас из конца в конец пройдет. И он разыщет, да, он разыщет
Кости гринго и их сгрызет.
Следом за Смертью, да, следом за Смертью
До океана мы пройдем. И всех техасцев, да, всех техасцев,
Мужчин и женщин, мы перебьем.
Рейчел лихо осадила нашего коня и направила его уже шагом к широким невысоким ступеням церкви. Ночь казалась жутковато безмолвной. Я не замечал никаких признаков жизни ни на кладбище - что при подобных обстоятельствах было, пожалуй, не так уж плохо, - ни у эстрады, ни даже в самой церкви. Почему же она говорила "о буйном революционном собрании"? Впрочем, я скорее обрадовался, нигде не обнаружив Ла Кукарачи. Полчаса я крепко обнимал Рейчел, часто опуская подбородочную скобу ей на плечо почти рядом с шеей, и желал теперь словно бы только ее одну, хотя, разумеется, эта наша близость диктовалась необходимостью. И мое недавнее увлечение … э … ну … лилипуткой казалось мне теперь несколько гротескным. К тому же я не был вполне уверен, как Рейчел-Вейчел приветствовала бы присутствие здесь Ла Кукарачи, если слово "приветствовать" тут вообще годится: женщины так легко проникаются странной неприязнью друг к другу, совершенно не считаясь с благом мужчины, причастного к ситуации.
Высокие двери церкви приоткрылись, в широкую щель между створками проскользнули трое босоногих согбенников в коричневых балахонах с подоткнутыми полами. Двое первых несли легкую стремянку из трех ступенек и поставили ее возле коня прямо под моей титановой подошвой. Третий, скрестив руки на груди, смотрел снизу вверх на Рейчел. Взгляд его был полон гордости и достоинства, крепко сжатые зубы говорили о фанатизме.
- Какая ночь? - произнес он напевно.
- Грязная и темная, - ответила Рейчел.
- Что по сторонам пути?
- Опасность и смерть. - Помолчав, она добавила: - Со мной тот, чье пришествие было предречено. Вас оповестили, отец Франциск?
Кивок коричневого капюшона.
- Гучу и Роза Моралес принесли весть. Рейчел, почему-то презрительно хмыкнув, сказала:
- Ну, как бы то ни было, он тут. Слезай, милый!
- Но… - начал было я и сообразил, что вопросов у меня слишком много.