Поднятие суши долгое время было основным средством против подъемов воды. "Пройакт, каким образом Санкт-Питер-Бурх противо разливания вод укрыть возможно" (1727), фортификатора и гидротехника, директора департамента водных коммуникаций Б.К. Миниха также следовал этому принципу, предусматривая возвысить городские территории до 13 футов (более 4 м). Но Петра I уже не было, времена менялись, Миних из фаворита стал ссыльным… А наводнения шли своим чередом. Иногда их бывало по нескольку в год (в 1752 – пять), а порой они коварно прекращались на годы (1729-1732) или почти на десятилетие (1744-1752). Перерывы между затоплениями охлаждали созидательный пыл, планомерная же работа против наводнений не велась.
В царствование Екатерины Великой грянул первый катастрофический потоп высотой 321 см, 10 сентября 1777 г. Ныне он на третьем месте по "ранжиру". После этого наводнения мероприятия по защите города активизировались. Снова взялись за каналы: Екатерининский (конечно, в честь императрицы), Крюков, Обводный. Руководил работами И.М. Кутузов, отец прославленного полководца. На высоту наводнений каналы влияли мало, представляя собой скорее систему сообщающихся сосудов в пределах города. Самым эффективным средством оставалось нарастание культурного слоя от бурного строительства в те годы. Но то было более благоустройство, чем защита от наводнений.
Затем почти пятьдесят лет подъемы воды проявлялись как-то заурядно – не очень часто и не слишком высоко. И вдруг – потоп 7 ноября 1824 г. – до сих пор самый катастрофический (421 см) в истории Петербурга. Жертвы, разрушения, убытки. "С Божией стихией царям не совладеть…" Но власть обязана действовать, и, вспомнив о планах и усилиях прошлого, объявили международный конкурс технических проектов защиты столицы от наводнений. В нем участвовали многие видные отечественные и зарубежные инженеры и ученые, он оказался "полезнейшим занятием остроумию и раскрытию познаний молодых офицеров корпуса путей сообщения". Предлагались различные варианты: испытанное поднятие суши, обвалование, возведение дамб по берегам, отведение вод.
Среди других выделялся проект Петра Петровича (Пьера Доминика) Базена, директора Петербургского института путей сообщения, выпускника знаменитой Политехнической школы в Париже, присланного в Россию еще в 1805 г. по соглашению Александра I с Наполеоном. Намечалось строительство дамб с проходами для судов, водосливами, ограждениями и другими гидротехническими деталями по линии Лисий Нос– Кронштадт– Ораниенбаум. Начались долгие обсуждения: только в 1838 г. подводились первые итоги (Базен еще в 1830-м вернулся во Францию), а еще через двадцать лет решили ограничиться менее радикальными мерами – ограждениями в пределах дельты Невы. В какой-то степени это было связано с тем, что природа вновь проявила коварство – несколько лет подряд подъемы воды были редкими и слабыми. Существует, впрочем, версия, будто имели место запреты на оглашение сведений о наводнениях, "дабы не портить репутацию столицы". Подобное не исключено. Ведь даже о потопе 1824 г., свидетелями которому были все жители города, сообщили не сразу…
В конце XIX – начале XX вв. наводнения участились, и проблема защиты Петербурга от наводнений вновь стала актуальной. Вспомнили и проект Базена. Обсуждения, однако, были более строгими и всесторонними. Много внимания уделялось экономическим и санитарным (по-современному – экологическим) вопросам.
В 1891 г. при Русском географическом обществе учреждается Особая комиссия, которая имела целью решение вопроса о причинах наводнений и мерах по защите от них. Был представлен проект ограждения отдельных участков города при помощи обвалования. Предъявлялись другие проекты, но ни к каким реальным результатам они не привели. Единственное гидротехническое сооружение, доведенное до конца, – это поднятие в 1905-1906 гг. стрелки Васильевского острова.
В 1892 г. военный инженер генерал Э.И. Тилло предложил "Проект предохранения С. – Петербурга от наводнений, со сметой и чертежами" , во многом повторявший идеи Миниха. Предусматривалось возвести набережные высотой не менее 9 футов (275 см), поднять низменные территории до 10 футов (305 см), расселить и закрыть подвалы, соблюдать закон 1830 г. о запрете строительства жилых этажей ниже черты наводнения 1824 г., строить дома-убежища. Другие предложения по защите города были сочтены "неудобоисполнимыми, поскольку они очень дороги и меняют естественный быт Невы, отчего возможно нанесение гигиенического вреда".
В 1897-1898 гг. Городская дума отмечала, что "разор от наводнений никогда не суммируется… строительство заслона от воды следует отнести к дальним целям из-за его громадной стоимости и сомнительности ожидаемой от него пользы, тогда как очевидны изменение в корне естественного быта реки Невы и вред в гигиеническом отношении". К самым неотложным целям Дума относила постройку и содержание больниц ("в связи с поражающей азиатской смертностью в Петербурге: 37 человек на 1000, в то время как в Лондоне – 17"), школ, водопровода, мостов, рынков, транспорта, садов и фонтанов.
Наводнение 25 ноября 1903 г. (269 см), самое значительное в то время после потопа 1824 г., вновь привело к обсуждениям радикальных мер защиты. "Санкт-Петербургские ведомости" писали 14 (27) ноября 1909 г.: "О борьбе со стихией у нас думают очень мало. Городом затрачено много средств против наводнений. Но знаменитая комиссия, производившая руками так называемых безработных возвышение низменных окраин, давно не существует, а о расходах еще не отчиталась. Нельзя же считать, что подсыпка землицы в Гавани является триумфом городских властей… Голландцы сумели отгородиться от набегов моря, а мы больше полагаемся на милость Божию, чем на искусство инженеров и техников".
Санитарно-гигиеническое состояние города очень заботило власть и ученых. "…От спуска нечистот в дельте Невы образуются целые отмели, которые при каждом повышении уровня воды размываются и возвращаются обратно в город. Очищение требует больших затрат, но необходимо ограничиться изоляцией отбросов".
В 1908 г. эпидемия холеры потрясла Петербург: "…заболело 20 835 человек, из них 4 тысячи умерло".
В 1911-1912 гг. Нева и Невская губа подробно исследовались в санитарном отношении специальной экспедицией под руководством известного ученого-гигиениста Г.В. Хлопина, отца выдающегося химика В.Г. Хлопина. Неблагополучное состояние вод вокруг Петербурга подтвердилось.
Катастрофическое наводнение 23 сентября 1924 г. (второе по высоте – 380 см) произошло, когда город уже семь месяцев именовался Ленинградом. Среди многих описаний и высказываний было и такое: "Наводнения – наследие царской власти. Раньше правящим классам было не до наводнений. Они чувствовали себя великолепно в своих гранитных дворцах. Только Советская власть приступила к устранению катастроф. В гавани начата постройка. У нас мало средств, чтобы закончить это в один– два года. Но мы это сделаем! Дамба будет закончена, и никакое наводнение не будет страшно для Ленинграда!" . Средства нашлись, когда в 1926 г. ленинградскую организацию большевиков возглавил С.М. Киров. Он решительно поддержал гидротехнический проект защиты. По его указанию Научно-исследовательский институт коммунального хозяйства и жилищного строительства (НИИКХ), "призванный к жизни постановлением июньского, 1931 г., пленума ЦК ВКП(б), закончил в 1933 г. проект защитных дамб, преграждающих путь морской нагонной волне. Сооружение будет иметь исключительное значение в социалистической реконструкции Ленинграда. Его хозяйству, а тем самым и Советскому Союзу, будут сохранены десятки миллионов рублей". Проект практически полностью повторял замыслы П.П. Базена. Строительство предполагалось начать в 1934 г. Но подготовка "масштабных спецработ" была прервана злодейским убийством Кирова 1 декабря 1934 г. Ленинграду, откуда пошла новая, самая мощная волна репрессий, стало не до морской нагонной волны… В предвоенные годы существовал проект нового центра социалистического Ленинграда вдали от моря, в районе нынешней площади Победы. Задача защиты от наводнений вновь возникла, как уже говорилось, к концу 1950-х гг. и решается до сих пор. Ныне осуществляемый проект также следует идее Базена.