Виктор".
Петр пришел в сознание сразу, как только над ним склонилась Клава. Увидев ее и Глеба, часто заморгал, не веря глазам.
- Откуда... вы... взялись... черти? - наконец с трудом вымолвил он, убедившись, что ему это не чудится.
Встрепенулся сделал попытку подняться, но помешали слабость и головокружение.
- Помогите мне снять пояс, иначе не встану, - попросил он. Совсем ослаб без еды, а он тяжелый очень.
- Понятное дело. Потом все расскажешь. - Глеб отстегнул ремни пояса. Молодец, что догадался разжечь костерок. По нему и нашли.
Взвесил в руках снятый пояс, и изумился:
- Как же ты его дотащил? В нем же кило тридцать, не меньше! Не мог бросить. Доказательство, что Фомич погиб не зря! - помрачнев, объяснил Петр. - Мы открыли богатую золотую жилу. Радостное выражение на веснушчатом личике Клавы сразу померкло, глаза наполнились слезами.
- Не может быть! Значит, дядя Терентий умер? Как же это вышло? - горько всхлипнула она, но сразу спохватилась: - Ладно, Петя, расскажешь потом Ты и сам-то очень плохо выглядишь. Что у тебя с лицом?
- А что с ним? - не понял Петр. - Мне же не видно.
- Кровоподтек, ответил за нее бывалый Глеб. - Ты голову ушиб, что ли?
- Ага! Даже сознание потерял, - признался Петр. - И боком ударился сильно, но ребра как будто целы.
- Ладно, врачи разберутся. Главное - живой остался! - весело заявил Глеб. - Благодари за это Клаву: это она настояла твой костерок проверить.
Нацепил на себя пояс, с помощью Клавы поставил Петра на ноги; поддерживая с двух сторон, повели его на тропинку, где сбросили вещи. Взяли с собой самое необходимое, рассчитывая за остальным еще вернуться, и двинулись по направлению к лагерю.
Очевидно, в последний день Петру помогала одна лишь воля к жизни, теперь пришла помощь и силы вовсе его оставили, и он еле переставлял ноги. Шли медленно и тяжело; когда спустились с горки на дорогу, ведущую к озеру, совсем стемнело. Клава и Глеб тоже сильно вымотались, к тому же Глеб тащил тяжелый пояс с золотом.
- Знаешь что, Петя? Придется тебя оставить пока здесь, - принял решение Глеб во время очередного привала. - До лагеря рукой подать, но у нас с Клавой уже нет сил тебя тащить.
- Ты хочешь оставить его здесь ночевать? - несогласно покачала она головой. - Я против!
- А что, ему лучше было ночевать одному там, в тайге? - насмешливо бросил ей Глеб и добавил: - Успокойся! Хоть время и позднее, я вернусь за ним верхом на лошади. Так лучше.
Устроив Петра в сторонке под елкой, разожгли костер, напоили его горячим чаем с галетами. Основательно накормить пока не решились. Затем налегке отправились в лагерь; прошло не больше часа, как раздался конский топот и из темноты появились два всадника - Костя и Глеб.
Загасили костер; Глеб усадил впереди себя Петра и забрал пояс; Костя захватил все остальное. Вскоре уже были в лагере, где их встретили Сергей Иванович и Клава. Петра сразу уложили в палатку к Клаве, и она осталась за ним ухаживать. Геологи, собравшись у начальника партии, с восхищением рассматривали золотые самородки.
- А ведь покойный старик с этим молокососом и впрямь открыли богатое месторождение, - задумчиво произнес Сергей Иванович, не скрывая жгучей зависти. - Интересно, у него карта сохранилась, ты не видел, Глеб?
- Не знаю, - отозвался тот, тоже горящими глазами разглядывая крупные самородки. - Мы с ним толком ни о чем не говорили. У него наверняка сотрясение мозга - не лицо, а сплошной кровоподтек.
- Может, он и не помнит ничего? - произнес Константин, алчно глядя на золото. - Снова ведь этот салага там ничего не найдет! Туда и не всякий альпинист доберется.
- Вертолет зато долетит, - усмехнулся Сергей Иванович. - Как это я оплошал? Ведь сколько раз пролетал над этой горой! Ничем не приметный распадок...