Рядом в пыльном скверике, развесив простыни в виде ширм и навесов, работает парикмахерская. Дом, где она была раньше, развалился. В остальном же, кроме стен и потолка, парикмахерская выглядит вполне нормально - с уцелевшими механическими креслами вроде зубоврачебных.
Из одного кресла вышел мальчик не старше Дамира, свежеостриженный, с голым затылком и новеньким чубчиком, как будто приклеенным на четверть головы. Он остановился рядом с Дамиром, ждет, когда Дамир освободит стакан для газировки. Стоит и подбрасывает на ладони монетку в пять рублей.
Дамир пьет, а глазами следит за монетой.
Глядя сверху на мальчиковые головы - заросшую, черную Дамира и оголенную, белесую, другого, - Толик даже расстроился:
- Ну что же это?.. Ребенка-то зачем так уродовать? Молодая девушка-парикмахер выглянула из-за занавески:
- Следующий!
Толике Дамиром прошли в "парикмахерскую". В соседнем кресле старик-парикмахер брил какого-то взрослого.
Дамир взгромоздился в кресло. Толик обеспокоенно встал рядом.
- Выйдите, папаша. Мешаете, - сказала девушка.
- Моему такой чубчик не надо, - сказал Толик. - И затылок не брейте.
- У нас для детей - один фасон: бокс или полубокс.
- Просто подровнять можешь?
- Я вам что сказала? У нас для детей…
И в то же мгновение из соседнего кресла вскочил быстрый мужчина - это был стремительный гостиничный Сосед Толика.
- Что значит "для детей", женщина?!. - закричал он. - Ребенок - не человек, да?!! Ребенок красивым должен быть! Дети - это все, женщина!
- Я вам не "женщина", - оскорбилась девушка.
- Мне не женщина, другому - женщина! Думать надо!..
Говоря так, он сорвал с себя салфетку, он уже выхватил у девушки ножницы, алюминиевую ее расческу и набросился на Дамирову голову.
Девушка-парикмахер не ожидала ничего подобного и стояла, не сопротивляясь. Застыл и потрясенный Толик. И старик, который брил Соседа…
Ловко орудуя парикмахерскими приспособлениями, Сосед обрушился на девушку, словно вихрь:
- Бокс! - кричал он. - Ты видела, кто сейчас ходит с боксом?! Покажи мне такого человека! Ребенка знаешь как стричь надо?!! Лучше всех надо стричь! Равнодушный ты человек!
- У нас альбом фасонов… - попыталась вставить девушка.
- Покажи этот альбом знаешь кому?! - вскричал Сосед еще сильнее. - Не могу, понимаешь, при ребенке сказать! У тебя голова круглая? А у него, например, огурцом!.. Что, одинаково стричь будешь? Думать надо. Кто будет думать? Считаешь, только Дума Государственная думать будет?!.
Девушка уже не знала куда деваться. Меж тем Сосед быстро и на редкость ловко подстриг Дамира и отступил, любуясь.
- Полька! - воскликнул он, уже остывая. - Бокс… Уметь надо!!!
- Сколько платить? - спросил Толик, приходя в себя.
- Ему и платите, - сказала девушка с обидой и даже убрала свой расчетный листок. Какое-то время она чувствовала себя виноватой, но потом, очевидно, обиделась: должно быть, когда Сосед учил ее думать.
Толик повертел деньги и убрал.
Отведя Дамира в интернат, Толик привел Соседа к себе, то есть на свою железную кровать у забора, - в гости.
Расстелив одеяло, они сидели на кровати и пили чай.
- Прибился ко мне, - объяснял Толик. - Родители у него…
Он сделал жест неопределенный, но печально понятный.
- А у тебя свой есть? - спросил Сосед, уже прикидывая какую-то комбинацию.
- Да я и не женился еще никогда, - ответил Толик.
И тут Сосед, обуреваемый новой идеей, вскочил, опять включил все свои мощности, заговорил быстро и горячо:
- Слушай, бери его себе! Хороший малый, я тебе говорю, жалеть не будешь! Мамой клянусь!!!
- А разве можно? - Толику это не приходило в голову.
- Конечно! Усынови - и все! Я тебе сделаю, идем! Сам бы взял - у меня своих трое!
Он схватил Толика за локоть и уже бежал, уже весь летел, досадуя на Толика за медленные мысли, за его чай, за нерешительность, за неустроенную эту кровать - пора делать дом, чего медлить?!!
Нужно немедленно делать дом, усыновлять бежать, оформлять… В общем - не сидеть, только не сидеть!..
Толик вырвал локоть, даже не приподнялся:
- Зачем мне это надо?!
- Сын, дорогой, понимаешь?!. - закричал Сосед. - Готовый мальчик есть! Где ваша власть? Горсовет-шморсовет, милиция-шмилиция… Иди со мной, я все сделаю! Я все справки знаю. Две минуты надо!
- Да никуда я не пойду. Мне еще сына не хватало! - сказал Толик, рассердившись на Соседа за явную глупость и несерьезность его фантазий.
***
- Хочу усыновить, - сказал Толик.
Он сидел на стуле в кабинете директора интерната.
Директор была женщина, на первый взгляд - вполне учительского вида. То есть она имела вид человека с заранее известными установками, с продуманными приемами всегда одерживать верх в разговоре. Однако умный, заинтересованный глаз ее некстати блестел и не давал отнести ее к четко определенному типу.
- Кого? - спросила директорша.
- Дамирчика… Такого черненького.
Толик показал рукой от пола, что за Дамирчик, а директорша даже слегка покачнулась вперед, за край стола, посмотреть ему под руку.
- Так, - сказала она деловито, словно впрямь увидела Дамирчика. - Знаю. Документы принесли?
- Документы есть, - закивал Толик. - Всегда хожу с документом, сплю с документом. Вот… паспорт… сейчас…
Он кинулся к себе в карманы, но не сразу в них разобрался. Возможно, что спал он действительно с паспортом, однако вынимать его, по всей вероятности, приходилось ему нечасто.
Наконец в одном отдаленном кармане паспорт нашарился. Толик с почтением положил его на стол.
В этот момент дверь кабинета раскрылась на две ладони, не больше, и в щель плечом вперед пробрался мальчик, по виду - первоклассник. Он прошел немного вперед и встал, далеко не дойдя до стола - чтобы чувствовать спиною дверь и свободный коридор.
Он открыл рот и тут заметил транзисторный приемник, стоявший у ног Толика, как верная собака. Толик повсюду носил его с собой.
- Вера Александровна, - проговорил мальчик, не сводя глаз с приемника. - Вы велели… Я…
И замолчал.
- Бахтияр! - сразу же быстро заговорила Вера Александровна, забыв о Толике. - Что это за драка, почему это драка, мне было очень неприятно это услышать, ты меня понимаешь?
- Она сама… - пробормотал Бахтияр.
Он ничуть не робел, но было видно, что ничего приятного от разговора он не ждет и сомневается - нужен ли он.
- Но ведь она девочка! Женщина, можно сказать! - всплеснула руками Вера Александровна и даже приподнялась. - Можно ли бить женщину?!
Она довольно чувствительно ударила сама себя кулачком в лоб, словно проверяя - можно ли, действительно, женщину бить или нет.
- Я не бил! - заговорил Бахтияр совсем другим, ясным голосом. У него появился интерес к разговору, ожидание справедливости. - Потому что я знаю, что женщина… вы говорили… Я не бил!
- Хорошо. Иди, Бахтияр. Я потом со всем этим сама разберусь, - очень строго сказала Вера Александровна. - Не видишь, я сейчас занята?
Бахтияр медленно вышел из кабинета, не отрывая глаз от японского приемника Толика.
Вера Александровна перевела дух, будто сбросила с плеч огромную тяжесть, и мягко заговорила с Толиком, придавая голосу сочувственные интонации:
- А живете вы где? Дом уцелел?
- Я построю! - быстро откликнулся Толик.
Стало очевидно, что к этому вопросу он был подготовлен.
Директорша это мигом поняла и оценила, а потому с неожиданной для себя решимостью нагнулась к нему через стол и раздельно сказала:
- В общем, нужна характеристика с места работы, акт обследования жилищных условий и согласие вашей жены.
- Жены? Какой жены? Зачем еще жены? - заговорил Толик.
- Вы поняли меня? Нужна характеристика, акт и согласие. - Она совершенно определенно подсказывала ему, что нужно делать. - Если вы, конечно, действительно решили усыновить этого мальчика.
И тут Толик взорвался и немного покричал для собственного успокоения - что вообще-то было для него почти невероятно, невозможно: кричать в таком уважаемом, государственном месте.
- Ничего я не решил! - в сердцах выкрикнул он. - Зачем мне это надо?!. Я государству хотел лучше сделать! Чтоб беспризорников не было… Помощь хотел оказать воспитанию! Согласие… зачем согласие? Не хотите - не надо! Я что? Я ничего. Шашлык тоже надо кушать! Кто-то должен его делать!
Толик был очень расстроен…