Вот описание этих служб в книге русского этнографа A.M. Позднеева, переизданной в 1993 году в Калмыкии буддистами: "Приносящие балин хувараки перед началом служения долженствуют прежде всего созерцать Чжамсарана и представить себе все пространство мира пустым. В пространстве этой пустоты они должны представить себе безграничное море из человеческой и лошадиной крови, в котором треугольником волнуются волны; в самой середине этих волн – четырехугольную медную гору и на вершине ее – солнце, человеческий и конский труп, а на них Чжамсарана. Лицо у него красное; в правой руке, испускающей пламя, он держит медный меч, упираясь им в небо; этим мечом он посекает жизнь нарушивших обеты. В левой руке он держит сердце и почки врагов веры; под левой мышкой прижал он кожаное красное знамя. Рот страшно открыт, 4 острых клыка обнажены; имеет три глаза и страшно гневный вид. Он коронован 5 человеческими черепами. Стоит он среди пламенеющего огня премудрости".
Принеся этому и армии иных демонов чашу крови, их призывают уничтожать врагов, а особенно тех, кто ограничивает распространение веры и святости буддийской. "Ниспослав свыше шимнусов, действующих ножами, схватите врагов сетью, пришпильте их гвоздями, перерубите мечами, прострелите стрелами, пронзите копьями, высосите у них сердце! Но, заставив их покончить свое настоящее злое существование, спасите их души! Прекратите жизнь этих злобных врагов! Плоть, кровь и кости их вкушайте устами вашими!
Примите эту жертву плоти и крови ненавистных врагов! Направьте меня на путь добродетели, но накажите врагов явными знамениями! Уничтожьте врагов ламства и веры вообще, ибо только таким путем вы сохраните веру и священное учение!"
В тибетской Шамбале доходило и до практики человеческих жертвоприношений. "Мне, – пишет А. Бурдуков, – пробывшему тогда полтора десятка лет среди монголов, казался странным разговор со служителем, буддийским ламой, представителем движения "щади все живое", разговор о возможности существования человеческих жертвоприношений"… И однако в невероятном пришлось удостовериться. Человеческие жертвоприношения дожили у северных буддистов до XX века.
Великого Чернобога Махакалу ламы-иконописцы обязаны были изображать всегда с мечом или ножом, на фоне очищающего огня, с широко раскрытым ртом, готовым впиться в сердце врага "желтой веры", выпить его неостывшую кровь. Этот докшит (по-тибетски и дхармапал на санскрите) не просто побеждает Зло, но испытывает блаженство при виде мук носителя этого Зла. Это отнюдь не образ демонических сил, не облик зла. Нет, это облик покровителя "желтой веры", облик тех сил, что защищают тибетский буддизм.
Имеется много сведений о человеческих жертвоприношениях, которые совершал, например, Джа-лама, считавшийся воплощением Махакалы. Жертвоприношения, совершенные Джа-ламой, "доступны лишь тем немногим, согласно тантризму, кто овладел обетами алмазной колесницы Ваджры". В глубинах тантризма Джа-лама научился оправдывать свои действия с привлечением кармической философии: "Достигшие совершенства служат во благо людей, убийствами они очищают души грешников для лучших перерождений, принимают их грехи на себя". Рерих хоть и называл Джа-ламу разбойником, но все же считал его "очень образованным человеком". Действительно, Джа-лама – это совсем не тот самый "урод", без которого, говорят, не стоит ни одна семья (в том числе и религиозная). Нет, "он был близким другом далай-ламы, слыл самым просвещенным из лам, а кроме того, являлся искусным врачом"… О себе Джа-лама говорил, что он – единственный из живущих на Земле людей, который лично видел Царя Мира.
То, что Джа-лама делал открыто, то же самое скромно "прообразовывалось" обычными ламаистскими обрядами. Например, в юрте у Джа-ламы висел тулум – кожа, содранная с пленного киргиза без разрезов, мешком, искусно просоленная и просушенная.
Это не боевой трофей, но необходимая молитвенная принадлежность. "Есть такие моления лам, когда требуется расстелить на полу перед собой кожу Мангыса, воплощения зла; другое дело, что за неимением ее расстилают кусок белой ткани, символизирующей тулум Мангыса. Поскольку Джа-лама начал строить большой монастырь, кожа врага была нужна ему для будущих хуралов, молебствий".
А. Бурдуков рассказывает, что Джа-ламу не любили многие ламы. Но никто из них не осуждал его ритуалы: "И вот, при такой личной неприязни баитский лама мне все же объяснил, что в ламайском культе во время некоторых богослужений стелется белое полотно, вырезанное наподобие распластанной кожи Мангыса.
Мангыс в монгольском эпосе – одухотворенное злое начало… Лама говорил, что в главных храмах Лхассы в Тибете у далай-ламы и Банчен-Богдо для совершения великих хуралов в честь грозных богов есть настоящие кожи мангысов, но больше их нет нигде. В других местах применяется имитация. – Вот и Джа-лама снял кожу, вероятно, для обрядностей, а не по жестокости, – закончил лама".
И в самом деле, пишет А. Кураев, обряды Джа-ламы были не настолько "эзотеричны", чтобы никто другой их не практиковал. Когда один из сподвижников Джа-ламы, Максаржав, в 1921 году совершил переворот, он не просто уничтожил белый гарнизон (отряд атамана Казанцева – часть унгерновской дивизии). Сердце есаула Ванданова (бурята-буддиста) было съедено. "При появлении в лагере Ванданова чеджин-лама сразу же впал в транс, воплотившееся в него божество требовало себе в жертву трепещущее сердце Ванданова. Ванданова расстреляли, а вынутое сердце было поднесено беснующемуся чеджину, который в экстазе его съел. Позднее он говорил, что во время транса действует божество, а не он, оно и съело сердце Ванданова". Исполнители этого действа рассказывали Бурдукову, что "его сало и мясо разобрали на лекарства. В тибетской медицине мясо, сало, череп человека и многое другое употребляются в качестве лекарств. Человеческое мясо и сало преимущественно берутся от казненных".
Речь идет не об эксцессе, замечает А. Кураев; речь идет о традиции. Естественно, эзотерической…
Тулум же, сопровождавший Джа-ламу в его странствиях, интересен еще вот чем. Каждый народ, каждый город старается, помимо почитания Единого Небесного Отца (если он еще о Нем помнит), обрести более "близкого" духовного покровителя. Москва своим покровителем чтит св. Георгия Победоносца, а Петербург – св. Александра Невского. Кого же ламаисты считают покровителем своей священной столицы – Лхасы?
Богиню Лхамо. Она изображается всегда скачущей по морю крови на муле, покрытом страшной попоной – тулумом, сделанным из кожи ее сына, которого она сама убила за измену "желтой вере"…
Далай-ламы (по признанию нынешнего далай-ламы XIV) с детства связаны с Чернобогом Махакалой: "Вскоре после моего рождения на крыше нашего дома поселилась пара ворон. Это представляет особый интерес, поскольку подобные вещи происходили и после рождения первого, седьмого, восьмого и двенадцатого далай-лам. Позднее, когда далай-лама Первый вырос и достиг высот в своей духовной практике, он во время медитации установил прямой контакт с божеством-защитником Махакалой. И тогда Махакала сказал ему: "Тот, кто, подобно тебе, утверждает учение буддизма, нуждается в защитнике вроде меня". Так что, как мы видим, между Махакалой, воронами и далай-ламами определенно существует связь".
Ламаизм научился облекаться в одежды миролюбивой проповеди. Но, как видим, подчеркивает Кураев, ничуть не отказался от оккультного натравливания своих демонических защитников на почки врагов.
"Тантризм – высшая магия ламаизма" – так его определяет И. Ломакина. Более развернутое определение тантризма (хоть и с обычными следами маскировки) дает Блаватская: "Тантра. – Буквально "закон или ритуал". Определенные мистические и магические труды, главной особенностью которых является поклонение женской силе, олицетворенной в Шакти. Дэви или Друга (Кали, супруга Шивы) – это особая энергия, связанная с половыми ритуалами и магическими силами, – худшая из форм черной магии и колдовства".
Кажется, говорит А. Кураев, Блаватская дистанцировалась от тантризма? – Нет. Проповедь "закона" составляет центральную тему теософии. "Поклонение женской силе" также весьма характерно для теософов (уверяющих, что начался век "Матери Мира"). Кроме того, что же такое в понимании Блаватской "Шакти"?
"Шакти – активная женская энергия богов; в народном индуизме – их жены и богини; в оккультизме – венец астрального света. Синтез Силы и шести сил природы. Вселенская энергия". Вот теперь ясно, – пишет Кураев. – Шакти – "вселенская энергия", то есть то, что единственно существует в мироздании, начало и конец всего, та Энергия, тот "Космический Магнит", который теософами и помещается на вершине "Космической Иерархии". То есть – это предмет поклонения самих теософов ("астральный свет", как мы помним, для Блаватской и есть Люцифер). А Грааль – камень, упавший со лба Люцифера, – и является воплощением "Космического Магнита".
Наконец, еще одно касание этой темы в "Теософском словаре": "Тантрика – церемонии, связанные с вышеупомянутым поклонением. Шакти обладает двоякой природой, белой и черной, доброй и злой, потому шакты делятся на два вида, шакты правой и левой руки, то есть "белые" и "черные" чародеи. Поклонение последних – в высшей степени распущенное и безнравственное". Основной тезис этой словарной статьи совершенно понятен, отмечает Кураев. Теософы не устают повторять, что "вселенская энергия" как раз двуприродна, что она вбирает в себя добро и зло, что у нее есть темные и светлые проявления… Но поскольку кровавые и оргиастические тантрические эксцессы известны на Западе – естественно, присовокупляется известная сказка о "черной" магии, которая ну ничуть не похожа на "белую".