Чтобы понять буквальный смысл слов Бэкона "Еретик не тот, кого сжигают, а тот, кто разжигает костер", надо знать страшную историю катаров, которая считается самой загадочной и захватывающей страницей средневековья.
Как считают историки, в X-XI веках н. э. во Франции, да и в других странах Западной Европы возникло новое вероучение, сторонников которого называли катарами. Религия катаров была христианской религией, но она отличалась от католической и якобы от православной, и поэтому их называли еретиками.
Историки говорят, что религия катаров "тесно связана с идеями болгарской секты богомилов", что означает "друзья Бога" или "Милые Богу" – Катары исповедовали дуалистическую версию христианства. А именно "дуализм основан на простой идее. Два принципа лежат с основе всего: Добро и Зло. Однако есть только один Бог, Бог Добра… Зло является более низким принципом, сотворившим "Мир", то есть, другими словами, материю и время".
Говоря об истории катаризма, следует вспомнить, что Франция в то время была поделена на две части: собственно Францию, страну языка "ойль", находившуюся к северу от Луары, и Окситанию, находившуюся к югу от Луары. Окситанию населяли в основном уроженцы Средиземноморского бассейна. Причем Окситания считалась самой цивилизованной страной Западной Европы. Большинство окситанских городов, больших и малых, управлялись выборными муниципалитетами, наделенными обширными полномочиями, например имели право объявлять войну и заключать мир. В Тулузе городской совет именовался капитулом. Советники избирались как из дворян, так и из простых горожан.
Милые Богу народы основали затем здесь костяк аристократии на территории Франции в XIV-XVI веках.
Другое название катаров – Альба, как известно, происходит от слова альба (белый). Вот как пишет о катарах один из исследователей их истории, французский исследователь Жерар де Сед: "С середины XII века на дорогах Окситании начали появляться люди, одетые в простые черные рясы с капюшонами, перепоясанные конопляными веревками. Они ходили парами и проповедовали в городах, деревнях и замках. У них не было ни мулов, ни пышной свиты, как у епископов и каноников, они брели пешком, обутые в сандалии, с посохом паломника в руке, не ели ни мяса, ни яиц, ни молочных продуктов, никогда не заглядывались на женщин, не боялись физического труда. Народ называл их Совершенными или просто Добрыми Людьми".
Секрет их влияния заключался в том, что слова у них не расходились с делом, в то время как католическое духовенство поступало прямо противоположным образом.
Вот как сам Папа нарисовал портрет подобных католических священников: "Слепцы, немые псы, продажные души, торгующие справедливостью, отпускающие грехи богатому и проклинающие бедняка; они не соблюдают церковных законов, накапливают сокровища, доверяют звания священника людям недостойным, имеют кошелек вместо сердца и вызывают насмешки мирян".
Добрые Люди, напротив, делают своим девизом выражение: "La fe sens obras morte es" – "Вера без добрых дел мертва есть". Необычно строгие к себе, они полны снисходительности к слабостям ближнего, даже тех, коих обратили в свою веру и кто теперь называется просто "верующим".
Учение катаров в основных положениях радикально отличалось от учения католиков, так что вставал вопрос: является ли катаризм всего лишь ересью по отношению к католической церкви, или это отдельная самостоятельная религия? В отличие от протестантов у них даже не возникала мысль реформировать Римскую церковь, ибо та, по их мнению, давно утратила право именоваться христианской и стала "синагогой Сатаны". Кстати, следует заметить, что средневековая Окситания – единственная в Европе страна, где евреи не подвергались дискриминации. Они пользовались покровительством городских властей, свободно исповедовали свою религию, обладали всеми гражданскими правами, в частности могли занимать государственные должности.
Снисходительность катаров к людским слабостям, признаваемое ими равенство женщины с мужчиной, щепетильное отношение к человеческой личности и ее свободе, их суровая мораль, требования коей они соблюдали прежде всего по отношению к самим себе, – все это полностью соответствовало тем общечеловеческим ценностям, которые господствовали тогда в окситанском обществе, сумевшем в самый разгар средневековья достичь такого высокого уровня культуры, какого остальная Европа достигла лишь в эпоху Возрождения.
Окситанию в такой степени отождествляли с "чистыми", что нередко называли terra mondino, что по-окситански означает "чистая земля", а жителей соответственно именовали Чистыми (Mondis).
Католическая церковь теряла свои позиции в Окситании. Потеряв монополии на души, католическая церковь одновременно теряла и доходы от десятины, ибо Совершенные призывали не платить ее. Сначала католическая церковь вела борьбу с катарами на уровне диспутов, отвечая на проповедь проповедью, но затем была объявлена в Западной Европе "еретической".
В XVI веке начинается эпоха жестоких войн с разнообразными ересями. Катаров обвиняли в поклонении как Богу, так и дьяволу. Православным катарам, поклоняющимся Иисусу Христу, приписали и поклонение дьяволу, и обвинили в ереси.
Естественно, что основной удар католической церкви был направлен на катаров. Но крестоносцами, как показывают многие исследования, двигало не только и не столько борьба с ересью, а поиски Грааля. Грааль, по их мнению, хранился у катаров.
Крестоносцы подошли к стенам Безье. Виконт Тренкавель предпринял попытку начать переговоры с крестоносцами, но легат Арно-Амори ее отвергает. Тренкавель, забрав с собой своих сторонников, уезжает в замок катаров Каркассонн (Carcassonne), веря в несокрушимость укреплений крепости. Крестоносцы захватывают город Безье и устраивают там резню, тысячами убивают мужчин, женщин, стариков, детей.
Погибли практически все жители. Довольный военачальник крестоносцев легат Арно-Аморе пишет Папе: "Наши воины истребили 20 000 человек, невзирая ни на титулы, ни на пол, ни на возраст, затем, после полного уничтожения врагов наших, город был разграблен и предан огню: Господня месть свершилась наилучшим образом".
Весть о случившемся быстро разнеслась повсюду. Жители равнинных городов и замков стали покидать их. Но катары, жившие в горных районах края, были полны решимости сопротивляться. Это прежде всего замки Минерва, Терм, Ластурс, Юссон, Керибюс и многие другие "орлиные гнезда", как их называют во Франции. Они, словно призраки, возвышаются на утесах и по сей день.
Крестоносцы, полностью уничтожив Безье, подошли к замку Каркассонн, где скрылся юный Район-Роже Тренкавель. Яростные бои идут две недели, но крестоносцам не удается преодолеть городские укрепления. Стоит неимоверная жара. В замке не хватает воды, мгновенно портится мясо забиваемого для еды скота и гниет. Распространяется зараза.
Тренкавель вынужден идти на переговоры. Он предлагает крестоносцам дать возможность выйти безоружным жителям из крепости, а он до полного их исхода останется в лагере крестоносцев заложником. Крестоносцы, понимая, что силой они все равно не возьмут замок, соглашаются.
Когда крестоносцы вошли в замок, там никого не было. Тренкавеля же крестоносцы, несмотря на данное ему слово, не отпустили, а заковали в цепи в башне Пент Каркассоннской крепости, где он вскоре умер.
Но жители города, выйдя из него, не бежали, а продолжали сражаться с крестоносцами, перейдя в другие замки катаров. Бои возобновились, истребление катаров продолжалось.
Разрушались их замки, пленных "еретиков" сжигали на кострах. Тридцать с лишним лет истребляли катаров. Катары не отрекались от православной веры. До наших дней сохранились на вершинах гор разбитые замки катаров.
Одним из таких замков и был замок Монсегюр, с которого мы начали рассказ о катарах. Десять долгих месяцев катары защищали замок. Им предлагали великолепные условия мира, если они отрекутся от своей веры, или сожжение на костре, если они не согласятся. Катары не соглашались.
Не в силах защищать основательно разрушенный замок, похоронив с почестями погибших, 215 человек, мужчин, женщин, детей, вышли из крепости. Их схватили и заковали в цепи. Закованные катары медленно спускались с горы.
Впереди с гордо поднятой головой шел патриарх Бертлан Марти. Следом за ним – старая Маркезия де Ланта и ее дочь Корба с внучкой Эсклармондой на руках. Следом шли защитники замка, раненные в последних боях, за ними женщины.
У подножия скалы, возле юго-западного склона, на поле инквизиторы разожгли огромный костер. Взявшись за руки и распевая гимны, катары взошли на пылающий костер.
С того момента место их гибели зовется Полем Погибших в Пламени костра. На том месте, где был разожжен костер, сегодня стоит каменная стела с пятиконечной звездой и равносторонним крестом.
Существует предание, что четверо защитников замка: Амь-ель Экар, Гуго, Пуатвен и сопровождавший их неизвестный, спасая сокровище церкви катаров, спустились по веревке с отвесного обрыва. Они прошли узким ущельем Фро, что значит "страх", через лес Басков, где неподалеку от деревушки Коссу находилась пещера. В этой пещере и хранились сокровища замка. Совершенные взяли сокровища и тайно перебрались в ка-тарский замок Монреаль де Со. На подходе к замку к ним присоединился еретик Матеус.
В эпоху крестового похода против катаров крепость Монреаль де Со считалась самой неприступной и лучше всего укрепленной. Она принадлежала королю Арагона, погибшему в битве при Мюре с армией Симона де Монфора на стороне графа Тулузского.