Проведя довольно много времени в изучении самых разнообразных "карт" и пройдя сквозь множество практических схем, среди которых самое почетное место в моем персональном "спектакле жизни" занимает Алмазный Путь тибетского буддизма, в контексте профессии я все же остановился на символах Алхимии. И почему? Потому что, перефразируя великого эксцентрика, с помощью театра надо делать золото! В этом смысле история алхимии и метафоризм ее языка явились максимально удобным средством для того, чтобы описать процессы, происходящие на территории моего Ума. Ведь "…алхимия – не что иное, как театральная постановка, в которой участвуют исключительно театральные персонажи"! И здесь, "ступая след в след" за великим Арто, я дерзнул сконцентрировать свои профессиональные взгляды вокруг ее образности.
Итак, читая – алхимия, читай – творчество! "…Алхимические фигуры воплощают одновременно и миф, и человека. Будя воображение зрителя, они устанавливают равновесие – случайное единство – между миром и делателем. И можно подумать, что любой настоящий творец неминуемо проходит через горнила алхимии". Титус Буркхардт формулирует духовную цель Алхимии как "…достижение "сокровенного серебра" или "сокровенного золота" – в их непреложной чистоте и яркости".
Итак, символы Алхимии – мифологичны! А "миф делает психику понятной". Ткань мифа ткется из двух нитей: неба и земли; божественного и человеческого начал. Это так, "…ибо в мифах люди встречаются с богами". Чуть точнее: миф – это "…перенос или переход эго из временной, человеческой жизни в вечную, архетипическую". И еще точнее: миф являет собой "…максимальное приближение к абсолютной истине, которую нельзя выразить словами". И еще: "Мифологическое мышление как бы очищает отдельные реальные события от историчности, лишает их конкретности, поднимает на высоту, для которой время не существует. Сила и убедительность мифа заключаются в неутилитарности и свободе, с которыми человеческое мышление постигает глубочайшие отношения Вселенной и человека…" Одним словом, инсценируя мифологические сюжеты в своем воображении, "…люди прошлого организовывали так называемую священную "игру понарошку". Они погружались во вневременной Божественный мир, на фоне которого разворачивались события их повседневной жизни".
Вывод: "Мифо-поэтическое мышление остается единственной альтернативой там, где научное познание невозможно, – при подступах к тайне целого (к целостности бытия, к целостности личности)". У Мирчи Элиаде можно найти много этнографических примеров, иллюстрирующих этот процесс. Вот один из них: "В Новой Гвинее множество мифов посвящено длительным мореплаваниям. Эти мифы служат, таким образом, "моделями для современных мореплавателей"… <…> Капитан, выходящий в море, воплощает мифического героя Аори. "Он надевает костюм, подобный тому, что по мифу носил Аори, у него такое же зачерненное лицо… Он исполняет танец на пироге и раскидывает руки так, как расправлял Аори свои крылья. Один рыбак рассказывал мне, что когда он стрелял (из лука) в рыб, то представлял себя самим Кивавиа. Он не вымаливал милости и помощи этого мифического героя: он отождествляет себя с ним"". Этот фокус очень хорошо выразил Томас Элиот: "Придет время, когда вам придется надеть маску, чтобы встретить лица, которые вам суждено встретить"! Или, словами Николая Козлова: "Если я хочу изменится как личность, то без театра не обойтись. Но даже если это понимаешь – нужен театр, нужны роли".
Таким образом, "Игра в миф – серьезнейшая из форм творчества! Всякое художественное деяние осуществляется по законам и в форме игры, но не всякое произведение искусства выходит на уровень мифа. Этого уровня достигают произведения, в которых осуществляется прорыв к метафизическим законам бытия, где проигрывается столкновение абстрактных начал, обозначенных впервые мифологическими персонажами и сюжетами".
У меня на эту тему тоже есть история. Мне было около семи лет, и я ужасно боялся холодной воды. И так сложилось, что в компании друзей (на дворе был конец апреля) я оказался на озере, в ситуации восторженного мальчишеского желания купаться… и все уже давно плескались… только я один ходил около кромки воды, испытывая ужасное томление от необходимости адаптировать температуру своего тела к температуре апрельской воды. И вдруг на меня нашло. Неожиданно для себя я представил себя старым "морским волком", загорелое, мощное тело которого было все испещрено наколками и шрамами, полученными в боях. И вот, потрепав волосатую грудь большой шершавой ладонью, с легким циничным прищуром этот монстр уже входит в воду и плывет, даже не чувствуя ожога ледяной воды… В это мгновение я был Богом!
Суть подобных примеров в следующем: каждое воспроизведение себя в форме божества дает человеку возможность "…преобразовать свое существование, уподобить его божественному образцу. …Именно благодаря этому "вечному возврату" к истокам священного… собственное существование представляется человеку защищенным от небытия и смерти". Именно поэтому – "миф – это откровение, спасающее нас в час великой нужды. Но читать миф, не участвуя в сопровождающем его ритуале, – все равно что читать либретто оперы, не слушая музыку. Миф обретает смысл только как часть процесса обновления, смерти и возрождения!". Что, собственно, и следует определить как творчество, необходимым условием которого "…является метафизическое чувство, реализуемое вовне. Его художественным выражением становится Чистая Форма, понимаемая как конструкция, в которой множество элементов представлено в виде единства, необъяснимого ни логически, ни психологически". На внешнем, динамическом уровне это проявляется в форме корпоративной религии, от латинского religare – связывать общим смыслом.
А теперь – внимание!