Клей был признателен за это проявление участия. Он еще может выиграть игру против Инид. Перспектива победы вдохновила его.
- Будь Инид чуточку благоразумней, я бы не особенно возражал, принимая во внимание обстоятельства.
Его наглость возымела действие. Инид тигрицей вскочила на ноги, произведя впечатление даже на своего родителя - матерого тигра и собрата по хищничеству.
- Благоразумна! Как будто не он первый начал! - Ее голос повысился, но она абсолютно владела собой. Клей как завороженный смотрел на нее, а она без запинки излагала свое дело перед апелляционным судом, не оставляя ни одной лазейки, сквозь которую могла бы просочиться правда. Когда она описывала его мнимое прелюбодеяние с мнимой аргентинкой, он был поражен: неужели она действительно верит в то, что говорит? Клей с беспокойством поглядывал на Блэза: верит ли он? Инид расхаживала перед камином, словно оружие сжимая в кулаке бутылку кока-колы. Но судьба благоволила Клею: с громким "Привет, детка!" в комнату ввалился Джозеф Бейли, капитан военно-морского флота Соединенных Штатов, неся в руках ворох пластинок.
Инид осеклась. Блэз с изумлением воззрился на пришельца.
- Здравствуйте, я - муж, - сказал Клей, собираясь если не продолжить игру, то по крайней мере взять реванш.
- Я принес Инид пластинки.
Джо положил их на патефон. Инид поставила бутылку - ни дать ни взять королева, расстающаяся со скипетром.
- Папочка, это капитан Джо Бейли, мой друг.
Они обменялись рукопожатием, и Клей с замиранием сердца увидел в глазах Блэза ярость, которая вплоть до последнего времени предназначалась исключительно ему, а теперь была направлена на Джо.
- Я как раз проходил мимо. Шел на службу. - Молчание Блэза растекалось по комнате, словно весть о чуме. Но Джо не сразу сообразил что к чему. - Инид много рассказывала мне о вас, - обратился он к Клею с деланной непринужденностью, не подозревая о том, что его час уже пробил. Инид смотрела на отца зачарованно, как ребенок, ждущий скорого и неминуемого наказания.
- Надеюсь, она не слишком меня очернила. - Клей начал входить во вкус ситуации.
- Вовсе нет, вовсе нет. - Капитан повернулся к Блэзу и открыл второй фронт. - Сэр, нас страшно обрадовала редакционная статья в вашей газете на прошлой неделе насчет сдерживания коммунизма после войны. Это была потрясная штучка.
Клей не мог сказать в точности, что именно рассмешило Блэза; возможно, роль детонатора сыграла "потрясная штучка". Так или иначе, Блэз расхохотался. Это был не его обычный нарочито оглушительный смех, от которого людям становилось не по себе, а неподдельно веселый, заражающий своей непосредственностью. Инид потеряла дар речи. Она хватала руками воздух, словно ловила невидимые бутылки кока-колы. Капитан не знал, что и подумать.
- Боюсь, я не понял вас, сэр.
- Ничего, ничего. - Блэз приложил короткий, словно обрубленный палец к глазу, снимая прозрачную, как алмаз, слезу. - Я его уволил, только и всего. Человека, который это написал.
- На каком основании, сэр?
- Основании? - Знакомо грозное, нахмуренное выражение расползлось по лицу Блэза, глубокими морщинами залегло между бровями, которым следовало бы топорщиться, а не быть словно подмазанными дерзкими черными мазочками, как у Инид. - Мы союзники с Советами. Они нужны нам для войны с японцами. Мы не должны им вредить. Сейчас еще рано говорить о сдерживании коммунизма.
- Говорить об этом никогда не рано. - Капитан был мрачен, словно туча. Его голос дрожал от идейного накала и недомыслия.
- Возможно, что так - во флоте. - Блэз указал на его форму с таким видом, словно не видел разницы между нею и формой билетерши в кино.
- У нас есть люди, которые смотрят вперед. Мы всегда считали вас своим человеком.
- Своим? - Презрение было выражено бесподобно. - По-моему, все, что вам нужно, - это как следует служить в армии, вот как Клей. В Вашингтоне можно вконец разложиться, если не заниматься делом. - Сразив наповал капитана, Блэз окрылил надеждой Клея. - Хочешь подвезу? Я на машине.
Тут только Инидвернулась к жизни.
- Клей, я хочу сказать тебе два слова, это ненадолго. - Она повернулась к уничтоженному капитану: - Мы увидимся после.
- Конечно. - Джо пытался вложить в свой голос первоначальную бодро-радостную интонацию, но безуспешно; он удалился, не подав никому руки и лишь обведя неопределенным жестом всю комнату - это была его единственная дань уважения хозяину, с которым он так внезапно столкнулся.
- Папа, ты не мог бы подождать Клея в машине?
- Как угодно, дорогая. - Он поцеловал дочь в щеку, которую она ему неохотно подставила, и вышел.
- Он очень мил, этот твой морской капитан.
- Заткнись. Послушай, ты хочешь развода или не хочешь?
- Тебе решать. - Это был его обычный ответ. Инид налила себе виски, ее рука дрожала.
- Ну так я не хочу. У нас дочь, хотя, видит бог, ты совсем не уделяешь ей внимания. Джо много возится с ней, водит по разным местам.
- А я-то думал, он только тем и занимается, что сдерживает коммунизм.
- Вы с отцом можете смеяться сколько угодно, но они действительно прибирают к рукам страну. - Инид без всякого перехода яростно обрушилась на "элементы", которые строят козни против добродетельных американцев, но затем - это было так на нее похоже - что-то из сказанного напомнило ей о себе; она оставила республику в руках красных и снова принялась спасать свой брак. - Я перестану с ним встречаться, если ты действительно этого желаешь, хотя он настоящий мужчина, каких мало, только это не означает, что он мой любовник или что-нибудь в этом роде.
- Он не твой любовник?
- Я не сказала, что он не был моим любовником, - ответила она, последовательная в своей нелогичности. - Но не это главное. Главное в том, что рядом со мной должен быть мужчина, чтобы мне было с кем ходить в гости, чтобы было кому обо мне позаботиться, да и малютке он нужен - нужен мужчина, который подавал бы пример, занимался бы с нею. Ей очень плохо без отца и оттого, что я ей за двоих, когда я и сама-то, факт, никудышная мать.
Клей проникся невольной симпатией к жене; ее внезапные невеселые откровения действовали подкупающе.
- Хорошо, - сказал он. - Не будем ничего решать до моего возвращения, если я вообще вернусь.
- Не уезжай! То есть уезжай, конечно, на Гавайские острова или куда угодно, только не туда, где бои. Что я буду делать, если тебя убьют?
На этот явно риторический вопрос было слишком много ответов. Он утешил ее. Поцеловал. Рука об руку они спустились по кирпичной лестнице к длинному "кадиллаку", в котором сидел Блэз и спокойно читал газету. Шофер открыл заднюю дверцу. Блэз поднял на них глаза:
- Все улажено?
Инид обняла Клея так, словно он шел на верную смерть. А что, очень даже может быть, что он идет на верную смерть, подумал Клей, мягко высвобождаясь из ее объятий и садясь на заднее сиденье. Шофер захлопнул дверцу. Теперь его отделяли от Инид металл и стекло. Ее губы продолжали шевелиться, но он не слышал слов через закрытое окно, к тому же заработал мотор. Когда машина тронулась, Инид большим глотком осушила стакан, который держала в руке, и побежала обратно в дом. Интересно, подумал Клей, суждено ли им еще когда-нибудь свидеться.
- Похоже, она снова начала пить?
- Пить? Не думаю. По-моему, она пила кока-колу.
- Когда она вышла, в стакане было виски. - Блэз констатировал это тоном бесстрастного наблюдателя. - Развода не будет?
- Не будет. По крайней мере в ближайшее время.
- Хорошо. - Оба замолчали. Машина выехала из Джорджтауна и свернула на широкую авеню, застроенную низкими зданиями с фасадами, имитирующими дерево или кирпич, совсем как на главной улице какого-нибудь городка на дальнем Западе. Они миновали "Народную аптеку" (желтым по черному) - одну из разветвленной сети городских аптек, столь же вездесущих, как и "Прачечные Палас", чьи отличительные цвета были пурпурный с золотым, или бело-зеленые одноэтажные кирпичные домики, известные под названием "Маленькие таверны". Это были ориентиры места, ставшего для Клея родным; он уже успел привыкнуть к этому городу, жизнь в котором текла медленно и лениво, - успел привыкнуть к его длинным, устремленным вдаль проспектам, застроенным общественными зданиями с колоннадой фасадов, и неожиданным трущобам, где жили чернокожие - в сумрачных кирпичных домах, построенных в те далекие дни, когда царствовал Маккинли и правил Марк Ханна. Но были тут и обсаженные деревьями элегантные авеню с небольшими круглыми площадями, чтобы сдерживать пушками ненавистную чернь, - таков был первоначальный замысел; и кто бы мог предвидеть, до какой степени разгуляется эта чернь - не на улице, нет, и не с винтовкой в руках, а в самом Капитолии, упиваясь видимостью, а иногда и реальным ощущением народовластия и предоставив площади своим нобилям, которые знай себе строили дворцы и не боялись никого, включая самого президента, которому они бросали обвинения в том, что он жаждет их погибели.
- Не хочется уезжать? - негромко спросил Блэз.
Клей кивнул:
- Но я должен это сделать. - Вышло так, будто он разыгрывает из себя героя, хотя он вовсе этого не хотел. К счастью, Блэз не истолковал его слова в таком духе: его слух был настроен на сугубо практический лад.
- Ты должен ехать, если хочешь, чтобы мы протолкнули тебя в конгресс.
Клей повернулся и взглянул на Блэза.
- Знаете, я страшно признателен вам за помощь, после всего того, что случилось между мною и Инид.
Блэз отвел глаза, явно смущенный.
- С Инид проблема. Мне не нравится, что она с собой делает. Эти ее запои. И этот военно-морской болван.
- Должно быть, я сам во многом виноват.