Как только президент вышел, в зале немедленно выключили микрофоны и свет. Установилась тревожная, гнетущая тишина. Тогда-то вероятно в голову президента и пришла гениальная мысль, что нет для России гимна лучше, нежели минута молчания. Отныне когда наставала протокольная необходимость исполнить гимн, все просто вставали и молчали. В газетах написали, что минута молчания - наилучший и наиболее подходящий для России гимн, как по причине всеобщей понятности, так и - экономии госсредств. Незачем теперь было гонять в аэропорты, театры и на стадионы военные оркестры, чтобы они, разряженные как петухи, гремели там медью, били в барабаны. В последнее время, правда, обсуждалась возможность дополнить гимн каким-нибудь наиболее характерным для России звуком, но никто не знал, какой именно это звук. Вороний грай? Медвежий рык? А может… рык бультерьера, перегрызающего горло мнимой президентской любовнице? Или тяжкий выдох маханувшего стакан водяры мужика? А может, тоскливое, как смерть, завывание осеннего (не жасминового) ветра в неубранном поле? Или конструктивно-размеренная поступь президентских ботинок по длинному кремлевскому коридору? Одним словом, многие звуки могли вместить в себя идею России, украсить подобно прекрасным словам совершеннейшую музыку - тишину.
Любимым изречением Саввы, которого тогда называли вторым человеком в России было: нет неразрешимых проблем, есть трусы, которые их не хотят решать. Савва, естественно, таковым себя не считал. Только идиот стал бы трусить, пребывая в подобном качестве.
Помнится, Никита заметил ему, что все это (в особеноости в такой стране, как Россия) преходяще и недолговечно. На что Савва, усмехнувшись, ответил, что все в этой жизни (включая саму жизнь) недолговечно и преходяще, непреложное же знание того, что он умрет, как правило, не мешает человеку наслаждаться этой самой жизнью, если, конечно, ему представляется такая возможность. Оттягиваться по полной, сказал Савва, соединить свою судьбу с историческим процессом, Божьим Промыслом, а там - будь, что будет. По крайней мере, добавил после паузы, хоть умереть будет непозорно. Помнится, Никита в то мгновение почему-то подумал об угонщике шикарного автомобиля, скрючившимся во тьме под рулевой колонкой, соединяющего проводки зажигания. Никита подумал, что в понимании Саввы "соединиться с Божьим Промыслом" - это все равно, что угнать у Бога тачку, если, конечно, у Бога тачка была лучше, нежели сумеречно-серебряный лунный Саввин джип.
Никита не сомневался, что с пропагандистом (хорошо, если не исполнителем) идеи "Утопления пути в тумане надежд" ничего хорошего (в обозримой перспективе) произойти не может, да и "непозорная" смерть ему отнюдь не гарантирована.
Но Савва ответил, что вот уже две тысячи лет мир устроен так, что без предчувствия конца никакое дело в нем сладиться не может, ибо человек начально и конечно, изначально и бесконечно смертен. А так как по сути своей человек - ребенок, нет для него занятия более интригующего и захватывающего, нежели игра с запретным, а именно, со смертью, с концом.
Сверкание и треск проводков под рулевой колонкой, чих мотора Божьей тачки, подумал Никита.
Без предчувствия конца, сказал Савва, жизнь не имеет смысла, ибо нет для человека смысла в вечном, точнее в вечно длящемся, а есть только в предельном, касающемся исключительно его и не просто предельном, но внезапно предельном и, желательно, предельно достижимом для данного конкретного человека.
"Хочешь знать в чем заключается так называемая загадка Ремира, над которой все бьются, но только попусту разбивают свои умные лбы? - спросил однажды у Никиты Савва. Отменно отужинав в стилизованном под украинский дворик (с живыми: конем, козами, индюком, курами, петухом, котом и толстой бабой в сарафане, как в аква-, точнее, террариуме) ресторане, они мчались по ночной Рублевке на служебную дачу, которую занимал тогда Савва - трехэтажный каменный особняк с сауной, биллиардом, бассейном и круглым залом для приемов человек эдак на пятьдесят. - Его загадка заключается в том, - густо дохнул горiлкой з пэрцэм Савва, но не успел договорить. Какой-то ночной зверь - барсук, а может, хорек - вдруг материализовался в белом космическом свете амальгамных фар прямо под колесами джипа, однако Савва, хоть и изрядно принял на грудь этой самой горiлки з пэрцэм, успел резко уйти вправо, так что ошалевшего, ослепленного, но живого зверя отбросило, сорвало (как шкуру с веревки) воздушной волной на обочину, а с уж с обочины зверь сам уволок уцелевшую шкуру в лопухи. - Что он, - как ни в чем не бывало продолжил Савва, - если конечно захочет, может дать какому-нибудь одному конкретному человеку… по своему, естественно, выбору и усмотрению… все, - понизил голос Савва, - что только может получить человек в России и… даже больше".
Как, к примеру, тебе, подумал Никита.
"Но может, опять-таки, если захочет, - задумчиво посмотрел на сопровождавшую их вдоль Рублевки огромную золотую (как исполнившееся желание) луну Савва, - все и отнять, включая жизнь, то есть выступить в роли рока, фатума, судьбы, положив х… на Конституцию, прокуратуру, УК, ГК, Верховный Суд, парламент, правительство и т. д. А еще, - сказал Савва, - его загадка в том, что он плевать хотел, что говорят сейчас и скажут о нем потом люди, что напишут в газетах и учебниках истории. Может быть, он вообще об этом не думает, и все эти гениальные мысли, глубокие ходы, крутые интриги, то есть все то, что приписывают ему люди, не имеет к нему ни малейшего отношения".
"В чем же здесь загадка?" - удивился Никита.
"А в том, - неожиданно разозлился Савва, - что власть, как "вещь в себе", как neverendind process обеспечивается только тогда, когда слова "Кто был никем, тот станет всем" звучат в сердце каждого гражданина. Народ наивно полагает, что Ремир, как некогда Сталин, может дать "все" сразу всем, что у него в кармане, так сказать, волшебная палочка. Так что Ремиру остается всего-ничего: не разочаровать народ, который, - усмехнулся Савва, - не может взять в толк, что у него, Ремира, как, впрочем, и у Сталина, на весь народ все равно не хватит"…
"Как же не разочаровывать народ, если на всех один х… не хватит?" - уточнил Никита.
"Одним давать, а у других отнимать - это слишком просто, - ответил Савва. - Это мог и первый, и второй, и этот… с рыбьей мордой… как его… забыл… Чтобы не разочаровать народ, надо действовать так: сначала каким-то людишкам дать, а потом отнять. А чтобы народ не просто не разочаровался, а еще больше зачаровался, надо этих людишек того… Загадок много, а разгадка одна", - вдруг произнес упавшим голосом Савва.
"Не томи", - попросил Никита.
"Разгадка в том, - продолжил не просто упавшим, а разбившимся, как если бы он был зеркалом, голосом Савва, - что народ самовыражается через личность правителя. Вот наш народ и выразился"…
…Или взять такой, введенный Саввой в политологию, термин, как "документальная пропаганда".
Любое, самое дикое и непотребное обвинение против кого-либо могло быть наглядно подтверждено с помощью мгновенно изготавливаемого ради этого случая абсолютно подлинного документа. Вдруг выяснялось, что страшный этот червь-документ двигался (полз) по учреждениям своим путем, пока, наконец, какой-нибудь верный сын России, соратник президента, друг народа, враг мирового зла не протыкал его копьем, как Георгий Победоносец змея (червя), не отрубал ему, как Персей Медузе-Горгоне, ядовитую башку.
Как правило, для этой цели изготавливался всего один документ, но такой (в прямом и переносном смысле) "убойной" силы, что уже никаких пояснений, полемик, публицистических статей в газетах и ТВ-обличений не требовалось.
Документ свидетельствовал сам за себя, как не остывшая печь Освенцима, как дымящийся горячей кровью жертвы нож, только что вырванный из рук убийцы.
Взять хотя бы перехваченное письмо Енота в Рейкьявик Верховному Троллю, существование которого (как и Верховного Эльфа, а также Генералиссимуса гоблинов) было официально подтверждено Римским Папой в седьмом году третьего тысячелетия.
Этот Тролль контролировал добычу не только золота и прочих полезных искапаемых, но и нефти, то есть, по сути дела являлся самым главным "естественным монополистом" человечества. Две тысячи лет он сидел тише воды ниже травы, а в ночь с тридцатого апреля на первое мая 2007 года вдруг обратился к человечеству по каналу МTV, что, мол, ресурсы земли на исходе и что, стало быть, он, Верховный Тролль, вводит "карточную систему" на их дальнейшую разработку.
Все, кто увидел на экране странную трехглазую складчато-квадратную физиономию с окладистой фосфоресцирующей бородой, решили, что это выступает какой-то новый певец, или демонстрируют очередной экологический ролик. Однако на следующий день практически повсеместно - от Арктики до Патагонии - вышли из строя по неизвестным причинам роторные экскаваторы, цепь точечных землетрясений наглухо запечатала большинство шахт и карьеров.
Вот этому-то Верховному Троллю и накатал Енот письмецо с просьбой "во имя демократии и охраны окружающей среды" окончательно урезать российскую "долю" нефтяного пирога, чтобы, значит, уровень жизни народа снизился до такой степени, чтобы народ взбесился, как он взбесился в 2007 году (когда Тролль урезал в первый раз).
Тогда народ сам не заметил, как смахнул со стола власти очередного президента России, странного, неуловимого (в смысле предпочтений) паренька, тонким голосом и зализанным своим обликом напоминавшего… дворецкого. Власть досталась ему совершенно случайно, и народ по всегдашней своей привычке сначала (неизвестно за что) сильно его полюбил, но вскоре (по вечной схеме) еще сильнее возненавидел.