За предательство Роберт получал деньги, но тратить их боялся. Самой дорогой покупкой был автомобиль "Волга". "Пришли" на предприятие "Волги" из таксопарка после капитального ремонта. Которые получше, по шесть тысяч рублей, совсем раздолбанные – по три. Выделяли кадровым сотрудникам. Вот Роберту тоже досталась "Волга". Остальные деньги девать было некуда, и Роберт их хранил на даче, на чердаке. Иногда ему казалось, что он на грани провала, и скоро его возьмут. Тогда он ехал на дачу и начинал деньги жечь. Сколько-нибудь сжигал, потом становилось жалко. Через некоторое время, вместо сожженных появлялись новые купюры.
Но никто ни о чем не догадывался. Вышли на него оттуда, из Америки. Наша разведка узнала, что про нас известно американцам. По характеру утечки определили предприятие. Составили список лиц на предприятии, которые имели доступ к утекшим сведениям. Посадили засаду напротив проходной и стали следить за этими лицами: когда приходят, когда уходят, что приносят, что уносят. Рутинная работа дала результат, через месяц Роберта взяли. На допросах Роберт говорил то же, что своим товарищам-студентам, которым деньги не возвращал, мол, всех вас ненавижу. Ректор Авиационного института был прав. С женой Роберт, наверное, заранее условился на случай провала. Сталина сказала, что сама не шпионила, о деятельности мужа знала, но не донесла, потому что муж пригрозил убить сына.
Говорили, что шпионская деятельность Роберта принесла стране астрономические убытки, больше миллиарда долларов.
Роберта расстреляли. Сталине дали три года за недоносительство. Через три года она вернулась худая и вскорости умерла от рака. Сына не тронули и не выселили из квартиры.
Из сотрудников Сережиной лаборатории никого не допрашивали, хотя руководство института и ближайшее окружения Роберта потрясли. Но тоже без серьезных последствий для кого бы то ни было. Только уволили начальника Первого отдела и его заместителя.
Глава 22
Шпионские новости, конечно, во всех подробностях сообщили вернувшемуся из командировки Сереже. Все с увлечением повторяли свежему слушателю обстоятельства необычного происшествия. Когда наговорились, Сережа пошел докладывать начальнику лаборатории о командировке. Тот с удовлетворением выслушал и сказал.
– Ты Сальникову позвони.
– Конечно, позвоню, – ответил Сережа. – Расскажу о результатах и поблагодарю еще раз.
– Ты меня не понял, – сказал начальник. – Сейчас позвони, а потом мне трубку дашь.
Взяв трубку после Сережи, начальник тоже поблагодарил Сальникова за помощь, а потом сказал.
– Как вы полагаете, Николай Гаврилович, в качестве задела для кандидатской диссертации эта задача годится?
– Так вы же кандидат уже, я же помню, принимал участие в процессе, – не понял Сальников.
– Я имею в виду не себя, а Зуева. Для него.
– Он мне про это ничего не говорил. А! Вот даже что, он говорил, что не аспирант.
– Он не говорил, так я говорю. Как вы думаете, можно его осенью направить в аспирантуру, ориентируясь на диссертацию в этом ключе. Он парень дисциплинированный, в срок защитится.
– Ну, там… надо подумать…Но, в общем, годится, тем более, видишь, внедрение какое уже есть, – настороженно сказал Сальников, ожидая продолжения. И оно последовало.
– А если я вас попрошу быть научным руководителем у Зуева? – решительно продолжил начальник лаборатории.
– Попросить-то можно…Так, он парень вроде ничего… Я чужих не особо люблю брать. У вас там что, своих докторов нет?
– Таких нет.
– Ну, ты это брось. Я этого не люблю. Таких, сяких…Всякие есть.
– Вы меня не так поняли, Николай Гаврилович. Антенных докторов у нас нет, тем более с опытом работы по близкой теме, – вышел из неловкого положения Сережин начальник.
– Зачем вам мой опыт? Я, что ль, буду работу писать? – продолжал не соглашаться Сальников.
– Ни в коем случае. Он сам с усам. Мало того, обещаю, что он не будет вас беспокоить по пустякам.
– Ладно, дайте-ка мне Зуева, чтобы не через адвоката…
Для Сережи разговор об аспирантуре был полной неожиданностью. На предприятии мало защищали диссертаций, кандидаты наук были редкостью, один на двадцать инженеров. Аспирантуры своей не было. Так, писали сотрудники теоретического отдела диссертации то для себя, то для руководства… Курсы, правда, пару лет назад устраивали по сдаче кандидатского минимума. Сережа тогда походил и сдал философию и английский, но сейчас даже не помнил, где лежит документ о сдаче.
Сальников сказал Сереже, что согласия не дает, но и не отказывает. Окончательно решит потом. Сейчас если для поступления в аспирантуру нужно формально что-нибудь подписать от будущего руководителя, то он подпишет. Но чтобы потом, если не получится, Сережа не обижался и нашел себе другого кого-нибудь, лучше бы, в своем институте.
Сережа поблагодарил. Он не обрадовался и не огорчился, просто еще не понял ситуацию. Чувствовал неловкость, ведь не ребенок же он и не пешка. Мог бы сначала Усатый предупредить, заботливый какой!
– Как-то неожиданно… – промямлил Сережа.
– А что ж ты хотел? – запальчиво ответил начальник. Он хорохорился, чтобы скрыть свое разочарование от не полностью удавшегося наскока на Сальникова. – Тебе двадцать девять лет, а ты сидишь, не шевелишься. Сальников мужик осторожный, но я тебе определенно говорю, что задел для диссертации есть. Занимайся.
– Спасибо, – вяло сказал Сережа.
Ловко или неловко, но начало было положено.
Дальше пошла волынка на четыре года. Сначала аспирантуру искали, куда поступать. Потом реферат, потом вступительные экзамены. Когда Сережа стал аспирантом, то с удивлением обнаружил, что аспирантура – это не учебное заведение, вообще никакое не место. Аспирантура – это декларация о том, что человек работает над диссертацией. Для этой работы Сереже давали месячный отпуск с сохранением зарплаты, а раз в неделю – свободный день с половинным жалованьем. В отделе кадров Сереже сказали, что все аспиранты берут один день раз в две недели, но с полным жалованьем. Так же поступил и Сережа. Все, больше ничего, никакого обучения, никаких курсов лекций не было. Бери отпуска и сдавай в срок положенные экзамены и отчеты.
Сережа решил для себя, что в этих рамках и будет держаться. Аспирантский отпуск – для работы. Аспирантский день – тоже. В остальное время – никакой паранойи, как будто и нет этой диссертации. Да и условий, чтобы гнуться в эту сторону, не было: и работа в лаборатории все время есть, и семья большая, и жена – не помощница. Даже перед экзаменом трудно было заставить ее подключиться, хотя бы забрать ребенка.
– Но ты уж смотри, занимайся. Мне ведь эти прогулки тоже не просто даются, – недовольно говорила Таня мужу, стоя одетая в прихожей и наблюдая, как он одевает Асю. – Давай скорей, в конце концов, а то я уже мокрая вся!
Удача, что Генка хорошо учился, и постоянного контроля не требовалось. Удача, что тесть с тещей помогали, как могли. И все с диссертацией шло гладко. Бывал в Москве, в том институте, где числился в аспирантуре, редко, три-четыре раза в год. В один такой раз Сережу затащил к себе заведующий аспирантурой. Раньше, еще до Сережиного поступления, на этом деле сидел могучий старик. Он был в своем институте начальником отдела подготовки кадров, директором техникума и заведующим аспирантурой. И со всем справлялся. После него на каждую должность посадили по человеку. Нынешний заведующий пришел полгода назад и был уже третьим на Сережиной памяти. Сережу он видел до этого один раз.
– Слушай, Зуев, – с непонятным возбуждением сказал он. – Знаешь, что мне пришло в голову? Даже если ни одного аспиранта не будет, то моя должность все равно останется!
Заведующий победоносно посмотрел на Сережу. Сережа не знал, радоваться нужно этому обстоятельству или огорчаться. Главное, не понимал, какое это к нему имеет отношение. А заведующий поразглагольствовал еще на эту тему и отпустил Сережу.
Выяснилось, что заведующий говорил не просто так. Вскоре он подготовил приказ об отчислении аспирантов. Большинство аспирантов отчисляли за то, что они не отчитались за какой-нибудь этап обучения или не сдали вовремя экзамен. У Сережи в этом плане было все в порядке, и его отчислили с формулировкой: "На момент зачисления в аспирантуру тов. Зуева у него по месту работы не было аспирантуры. В настоящее время аспирантура организована", а посему "отчислить Зуева, аспиранта третьего года обучения, с правом восстановления в аспирантуре по месту работы".
Самого заведующего уволили с этой должности через несколько месяцев, и на его место назначили другого, такого же случайного человека, которого некуда было девать.
Пришлось Сереже побегать, понервничать. В конце концов, он стал аспирантом у себя на предприятии, единственным аспирантом третьего года в новой аспирантуре.