* * *
Самуил был прав, пьянствовать перестали. Слесари не были горькими пьяницами, так, вырвались из дома, расслабились поначалу… К тому же денег как-то сразу стало меньше, на два-шестьдесят суточных особенно не погуляешь, даже если добавить взятую из дома заначку. Кроме того, работа не шла, так что отмечать было нечего. Стенд никак не налаживался, Сережа ходил расстроенный, все время что-то считал, в гостинице сидел допоздна, готовил план завтрашней работы. Остальные сочувствовали Сереже и вели себя тихо. Но за неделю работа не сдвинулась с места.
Сережа решил устроить мозговой штурм. Утром в пятницу не пошли на завод. Сережа разложил на гостиничном столе с потрескавшейся фанеровкой и следами от горячего утюга миллиметровки с графиками, чертежи узлов стенда и четко сформулировал, чем полученные результаты плохи. После этого предложил всем высказываться. Самуил и Слава молчали. Сережа ждал. Сашка попытался разрядить напряженную тишину шуткой.
– Что касательно, то относительно, – с умным видом вымолвил он и поднял к потолку указательный палец. Но его никто не поддержал.
– Знаешь что, Сережа? Я в твоих графиках ничего не понимаю, Сашка – тоже, – сказал Слава после затянувшейся паузы. – Ординаты, говоришь, какие-то, градиенты. Фигня это. Ты объясни на пальцах, чем ты недоволен? Вроде, все ездит, вертится. Где ты там что увидел?
Сережа тут же из листов бумаги, карандаша и деталей шариковой ручки смастерил учебное пособие и стал объяснять проблему, не прибегая к графикам. Слава внимательно за ним следил, два раза просил повторить сначала. Самуил тоже стал участвовать в обсуждении, даже отнял у Сережи колпачок от шариковой ручки, сказав, что такой детали в стенде нет.
– Эта хреновина может произойти оттого, что в стенде оси "жилят"… – задумчиво сказал Слава.
– Как это, "жилят"? – не понял Сережа.
– Не знаю, как объяснить… – замялся Слава. – Ну, это…
Но тут в разговор вступил Самуил, который понял Славу.
– Оси не могут "жилить". Я специально металл подбирал, чтобы они не "жилили". Сочиняешь, столичный слесарь! – зло сказал Самуил. "Стрелка" переводилась на него, возникло подозрение, что конструкция проработана неправильно.
– А я тебе говорю, что "жилят", конструктор хренов! – сразу завелся Ефимов и уставился на Самуила вмиг покрасневшими глазами.
– Тихо, старики! – прикрикнул на спорящих Сережа. Он не стал вникать в суть спора, выяснять, что такое "жилить", а поторопился раздуть вспыхнувшую искру, чтобы получить практический результат. – Мысль высказана. Есть версия. Проверить можно?
– Нечего проверять! Если стенд сделан по чертежам, то эта причина отпадает, – сказал Самуил.
– А если не по чертежам? Не нашли у Сашки в цеху этого металла, сделали оси из другого, – настаивал Сережа.
– Ладно, пошли на завод, – сказал Самуил.
– Неужели сумеете определить, из чего изготовлены оси? – с уважением спросил Сережа.
– Ну, так! Это же конструктор от Бога! – предложил Самуилу помириться Слава. Он как будто извинялся этими словами за "хренова конструктора".
* * *
Самуил Яковлевич забрался на стенд. Саша поддерживал его за спину, чтобы не упал, пока двумя руками ковырялся в стенде. Сережа подавал инструменты, Слава поворачивал стенд, куда говорил Самуил, чтобы легче было подобраться к нужному месту. Через двадцать минут Самуил слез со стенда расстроенный.
– Сталь хорошая, но не та, – сказал он.
– А как могло получиться? – спросил Сережа.
– Не знаю… Я не подписывал. Может, болел я, а без меня кто-то из наших конструкторов разрешил изменение, а я прозевал… Вряд ли цех стал бы самовольничать… – Самуил совсем раскис.
– А что, это дефицитный металл? – начал выяснять перспективы Сережа.
– Нет, не особо, мы его применяли раньше… – вяло ответил Самуил.
– А здесь, на заводе, такой металл может найтись? – спросил Сережа.
– Думаю, что может, – оживился Самуил. – Сережа, я тебе напишу марку стали, ты выясни, есть ли у них, а я пока эскиз нарисую. Еще нужен токарь хороший. Если у них нет, то пусть лучше наш столичный теоретик выточит. Он же и практик-универсал.
С этими словами Самуил кивнул на улыбающегося Ефимова. Но хороший токарь на заводе был, нужный металл достали в тот же день. Сережа попросил, чтобы начали точить новые оси поскорее, желательно в субботу, тогда к вечеру понедельника их бригада могла бы продолжить работу.
В субботу были на заводе, разбирали конструкцию для замены осей, объясняли токарю, как точить. Токаря так напугали ответственным заданием, что он прибегал спрашивать любой пустяк и две первых заготовки запорол.
* * *
В воскресенье Самуил Яковлевич купил три кило вареной колбасы и уехал на электричке в гости, в Ростов. В Ростове жил его однокашник, и Самуил с ним заранее сговорился. То, что, отправляясь в Ростов, нужно взять с собой колбасный гостинец, подразумевалось само собой: в России, в Ростове в частности было похуже с продовольствием, чем на Украине, и колбасу, просто так, купить было нельзя. И из Белгорода в то время ездили за харчами в Харьков.
Сережа боялся, что слесари опять запьют по случаю выходного, и придумал экскурсию. Тоже поехали на электричке, но не в ту сторону, что Самуил. Поехали в Славяногорск. Купались в Северском Донце, ходили по пещерам, смотрели на железного Артема, которого даже немцы не смогли взорвать, пили домашнее вино на рынке по пятьдесят копеек стакан.
Удивлялись, как люди в этих краях обращаются друг к другу: "женщина", "мужчина", как разговаривают в очереди: "Женщина, я за вами стояла?" – "Да, женщина, вы стояли лично за мной, а за вами был этот мужчина! Да, вот, вы, мужчина, повернитесь!". Сашка просто покатывался со смеху, и тут же подхватил.
– Мужчина, вы пиво будете? – толкнул он в бок Сережу. – Скажу вам, мужчина, как вы первый раз в здешней местности. Вы что, Саша? Это же дружковское пиво, а столичные специалисты пьют только краматорское! – в тон ему ответил Сережа.
Прошло полтора десятка лет, и так же стали говорить и в Москве. Кто бы мог подумать?
Очень приятно провели время. На следующие выходные, если таковые будут, Сережа наметил экскурсию в Донецк.
* * *
Отремонтированный стенд работал, как часы. Все проверили. Для дальнейшей работы – сдачи стенда – Самуил Яковлевич и Саша были не нужны, и они собрались домой. Устроили прощание с отъезжающими. Все были довольны друг другом.
За столом чокались на равных. Под конец застолья Сережа стал не мигая смотреть на Самуила. Когда тот поднял на Сережу удивленные глаза, Сережа сказал ледяным голосом:
– Самуил Яковлевич, а вы любите выпить!
– Ты, знаешь, Сережа, люблю, – от души засмеялся Самуил.
Вечером поехали провожать на вокзал. Стояли в короткой, но бестолковой очереди у кассы. Билеты на проходящие поезда начинали продавать в последнюю минуту перед прибытием. Кто-то лез без очереди, кто-то с удостоверением, кто-то с запиской или телеграммой. Одна бабуля получила заветный билет, но не смогла уехать, потому что путь к пассажирскому поезду перегородил товарный состав. И так три с половиной часа. Сережа содрогнулся при мысли, что им с Владиславом Ивановичем предстоит то же самое через неделю.
Глава 17
Таня кормила дочку грудью, а все семейство собралось вокруг и смотрело на молодую мать. Родители Тани сидели в умилении рядышком. Сережа сидел счастливый, спокойный. Даже маленький Гендос притих и стоял около матери, внимательно наблюдая за ней и за крошечной сестренкой.
Таня была прекрасна. Она сидела в кресле, держа младенца на руках, и смотрела, как дочь сосет. Темно-русые волосы, прихваченные сзади большой заколкой, чтобы не мешали, полукруглыми прядями падали на щеки, взгляд был спокойным и сосредоточенным. Одна забота владела матерью – чтобы дочка съела положенное. Но какая великая забота! Луч света из окна освещал обнаженную грудь и личико дочери, обрамленное чепчиком. "Прямо Леонардо да Винчи!" – с гордостью подумал Сережа. Прокофьичу пришла в голову та же ассоциация.
– Мадонна, вылитая мадонна! – воскликнул он.
– Да… Такая красавица могла бы выйти замуж за иностранца… – мечтательно произнесла Танькина мать. Простецкое лицо ее расплылось от счастья и бездумья, а язык молол нечто потаенное, "из глубины костного мозга", как говорил Прокофьич, не признававший у жены наличия головного мозга. Анна Петровна испугалась, что сказала не то, поднесла ладонь ко рту, желая затолкать назад вылетевшие слова, и стрельнула глазами на зятя и на мужа.
"У, дура, – подумал Сережа. – Весь Танькин идиотизм от нее!" Хотел встать и уйти из комнаты. Но решил не обижаться на убогую и не портить счастливую минуту из-за ерунды.
Сережа остался сидеть, не переменив позы, только уже не любовался женой и детьми, а думал о сиюминутном, суетном.
А родители Тани сконфузились на несколько минут. Потом неловкость прошла без последствий, Сережа не отреагировал на сказанную глупость, и они продолжали радоваться. Ведь эта идиллия – целиком их заслуга, результат многолетнего ежедневного труда. Это они выучили Таню в школе, "поступили" Таню в институт. Пять лет учили ее в институте, каждую сессию опасаясь, что дочку выгонят. Выдали замуж за хорошего парня, ровесника, помощника. Теперь они, родители, вместе с Сережей растили детей. Вот результат их стараний: двое чудесных малюток, а у Тани дела не хуже, а лучше, чем у других. Ведь чего только не говорили им врачи про Танину психику! Не послушались врачей и тянули дочь по жизни в общем потоке, не оставили ни в одной тихой заводи для неполноценных. Именно тянули, вели за руку.