Глава 14. В Аду плохо-и дома не лучше…
Манька зажмурилась от свежего солнца, вдохнув терпкий ароматный воздух полной грудью. После серы и лавы воздух был как сладкая вода, которую она пила огромными глотками. Избы паслись у молодой опушки. Она едва узнала поляну, которую оставила две недели назад. Теперь здесь все было в цвету, и белые и розовые лепестки укрывали землю пушистым покрывалом. Лепестки летели с ветром, кружились в воздухе, и уносились прочь, как стаи насекомых, облепившие каждый цветок и выискивающие нектар, покрывали спины животных, неспешно пасшихся на лугу небольшими стадами. Невысокие плодовые деревья готовились к первому плодоношению. Благоухали огромные кусты роз, едва удерживая тяжелые стебли, высились гладиолусы, пионы, георгины и золотые шары, веселыми стайками устроились маргаритки и анютины глазки, флоксы и петунья, рядом росли ромашка и колокольчики, вдоль оврага, по дну затянутого смородиной, пылали невиданные ею доселе цветы, больше похожие на бабочек. Река покрылась огромными зелеными листьями, и огромные лилии и яркие лотосы выставили из воды свои нарядные голубовато-розоватые головки, соревнуясь за место с желтыми и белыми кувшинками.
- Откуда здесь столько цветов… - вскрикнула Манька, с удивлением взирая на цветочный ковер, расстилающийся до самой реки. - А-а-а… а это что? - прямо перед ней высилась горка бардового цвета, и она не сразу разглядела, что это тоже растение, мясистое, все изогнутое, покрытое пушком, сросшееся в нескольких местах. И листья у него были под стать, устилая землю наглухо, отвоевывая свою территорию.
- Ха! А у нас новые жители! - хитро подмигнул Борзеевич. - А этим жителям нет ничего, что укрылось бы в земле! Они всегда имеют в запасе горсточку семян с времен таких далеких, что и я не видел те растеньица!
И вдруг, Манька вздрогнула - одно дерево зашевелилось и повернулось, шагнув в их сторону. У дерева были глаза и руки, плотно прижатые к телу, но когда он их развел в сторону, сходство с деревом стало полным.
Дерево поклонилось. Голос у дерева был глуховатый, будто он говорил из-под земли. Но приятный. Он кивнул Борзеевичу и слегка поклонился Дьяволу.
- Разумно ли приводить сюда человека? - недовольно проскрипело дерево, покосившись в ее сторону.
- Это Манин участок земли, - ответил Борзеевич, будто просил у него прощения.
Дерево с любопытством уставилось на Маньку, рассуждая вслух, как вредно иметь рядом человека, но полезно, потому как жизнь изб непременно связана с непутевыми и бесстыжими вредителями. В общем, речь дерева показалась Маньке не совсем адекватной, но что взять с дерева?
- А-а-а… вы кто? - неуверенно (уместно ли?) поинтересовалась Манька, сунув руки в карманы.
- У нас нет имен, вернее, есть, но мы их никогда не озвучиваем. Как у водяных. Мы - лесные!
- Здорово! - Манька таращилась на дерево, не скрывая своего любопытства.
Еще несколько деревьев проснулись ото сна, превратившись в корявых девиц, украсивших себя венками из листьев и цветов. Они поклонились ей издалека. Зато избы, заметив, что Манька стоит посреди луга, бросились к ней со всех ног и сразу же присели, распахнув двери.
Манька нерешительно оглянулась на Дьявола и Борзеевича.
- Иди-иди, - подтолкнул ее Дьявол. - Избы всегда будут Храмом, нерукотворные они, но предназначены для проживания. Соскучились поди.
- Будет у нас сегодня пир на весь мир! Уж мы постараемся! - поддержал его Борзеевич. - Только водяной где-то запропастился, нам бы рыбки не помешало. Ох, какая у него рыба завелась!
- А где он, кстати? - поинтересовалась Манька, обнимая по очереди обе избы, удивившись, что он все еще не показался из воды.
- Да позавчера еще ушел в озеро к своим. Есть у нас и плохие новости, - хмуро проворчал Борзеевич. - Несколько оборотней перешли реку и бьют из-за угла. Сколько животных полегло, не сосчитать. В основном, с той стороны реки. И здесь иногда появлялись, пока тебя не было. А проходят они мимо озера, там, где дорога заканчивается и начинается горная гряда. У них там что-то вроде лагеря. Постоянное наблюдение за нами ведут.
Манька посмотрела вдаль.
Огромная гора, покрытая льдом и снегами, закрыла горизонт. Ее вершина была далеко, но подножие начиналось гораздо ближе. Несколько предгорных вершин казались по сравнению с ней холмиками. Предгорное озеро уже оттаяло, часть темной водной глади раскинулась как зеркало, отражая и горы, и небо с облаками. Лес после пожара еще не достиг той высоты, когда его можно было бы назвать лесом, и низина лежала, как на ладони. Обширные луга вдоль реки с того места, куда показал Борзеевич, хорошо просматривались.
- А что они нам оттуда сделают? - хмыкнула Манька.
- Ну, мало ли, - обеспокоился Борзеевич. - Ты, Маня, просто не представляешь, как велика мощь вампиров! Технический прогресс не стоит на месте. Но и мы на месте не стоим. Если бы закрыть плотиной… - Борзеевич достал карту и сунул ее под нос Маньке, - вот здесь и здесь, тогда им к горам не подступится!
- Ну-ка, ну-ка, ну-ка! - Дьявол заглянул в карту и удовлетворительно хмыкнул. - Молодцы!
- Молодцы-то молодцы, да озерники не соглашаются. Там у них мелководье и рыбные заводи, где рыба икру мечет по весне. Решили, как Маня скажет.
- Нелегко принимать такие решения, но надо, - пытливо взглянул на нее Дьявол, принимая важный вид. - Маня, ты за кого: за рыбу, или за безопасность?
- Я? - Манька задумалась, и Борзеевича с Дьяволом почти не слушала. Вопрос застал ее врасплох. - Я за то и за другое. Нам с озерными ссориться никак нельзя. Останутся без рыбы, припомнят нам! Они все-таки наша передовая позиция. Но если посмотреть на карту… - Манька повертела карту в руках, примеривая ее на местности, внимательно изучая и то и другое, - если закрыть реку здесь и здесь, и пустить ее по другому руслу… Сюда! Вода затопит дорогу, и тогда переход закроется, и мест для размножения рыбы у озерных будет в три раза больше. Тут мелкое место.
- Гениально, - хитро ухмыльнулся Дьявол.
Манька взглянула на Дьявола, подозревая, что надоумил ее он. Раньше ей бы такое в голову не пришло. Как-то уж слишком быстро она сообразила, сориентировавшись на местности… Пить мыслительную материю оказалось приятно. Земля, может, не слышала ее, но признала, что сознание ее здесь…
- Вот-вот, говорил я ему, давай Маню дождемся! - недовольно проворчал Борзеевич в сторону озера.
- А ты русалку за ним пошли, - посочувствовала ему Манька.
- Так они всей семьей отправились. Там у них что-то вроде смотрин! Весна скоро. Но обещали к вечеру вернуться.
- Так бы сразу и сказал, что русалок у тебя увели! - Манька прыснула в кулак. - Поголоси, легче будет! - подтрунила она над стариком.
- Не будет, - Борзеевич тяжело вздохнул. - Это у меня от Дьявола: один, один, всегда один… У меня от них голова светлее становится, когда рученьки их белые старика обнимают, но размножаются они только своими, водяными.
Дьявол с сочувствием посмотрел на Борзеевича, оскалив острые, как у вампиров зубы.
- Я рассчитывал на заморскую кухню, ну ладно, обойдемся окрошкой, - смиренно проговорил Дьявол, поглядывая на Борзеевича свысока.
- Нет-нет, - спохватился Борзеевич, - я сейчас. Ты, Маня, отдохни до вечера, мы позовем, когда будет готово.
- Да, пожалуй, отдохни, а я Борзеевичу помогу, - посоветовал Дьявол, закатав рукава, и повязывая на себя фартук.
Манька погладила каждую избу и вернулась во временное пристанище.
Но ей не спалось. Мысли в голову лезли всякие. Она вернулась, но после пережитого часть ее осталась там, в Аду. Потрясение было слишком сильным. Наивно полагать, что сразу же, после того как она столько узнала о себе, все будет как прежде. Она и не ждала, что все останется по-старому, и как бы Дьявол не пытался отвлечь ее от черных мыслей, картины Ада вставали перед глазами одна за другой всеми своими ужасами. Именно к этой жизни ее вели, готовили, подталкивали. И все чудовища, которые в этом участвовали, были уверены, что им самим Ад не грозит. Она словно разделилась сама в себе, и одна ее часть была раздавлена, уничтожена, а вторая чужая, противоестественно спокойная, вызывающе озабоченная собой.
Уснула она незаметно, и почти сразу же ее разбудили, сообщив, что баня натоплена.
Манька вскочила сразу же, едва заслышав про баню. Ничего так не поднимало ее от хандры, как изба-банька. Против правил, банька отошла подальше от снующих туда-сюда поваров, накрывающих на стол, спустившись к самой реке. В бане было жарко, веник замочен, и в баночках стояли заморские соли и масла, неведомо как сюда попавшие, губка в крупных дырках, не пойми из чего, и редкий гребень, похожий на рыбий скелет - наверное, русалочий подарок, доставленный с синего-синего моря.
"Везде подарки!" - растерялась Манька, выйдя в предбанник и заметив на полке еще и пару крупных жемчужных ожерелий и две разные диадемы, выставленные будто напоказ.
- Это не подарок, это мы иногда моемся, как все, - услышала она голос, бархатистый и звонкий, как будто зазвенели серебряные колокольчики.
В дверь заглянула сначала одна русалка, вошла, затем вторая. Видимо, шли не в первый заход.
- Это… а у вас ноги! - сообщила Манька, никогда не видев прежде, чтобы русалки выходили на берег. Они и не разговаривали с ней особо, не скрывая неприязни.
- По земле мы ногами ходим, - успокоила ее одна из русалок. - Но от воды нам никак нельзя, сохнем и испаряемся.
Они были похожи между собой, как две капли воды, и Манька вдруг заметила, что уже где-то видела их смазливые личики. В Аду. Благодетельница сильно походила на них. Русалки ничуть не смутились, подзывая ее к себе.