Месье Мишель и его сыновья тоже питали страсть к хорошей гравюре и тоже обладали хорошей коллекцией, но у них долгие беседы велись реже, потому что магазинчик почти всегда был набит туристами с набережной, и хозяин частенько пускал меня во внутреннее помещение, предоставляя управляться с папками самому. Здесь, в этой уединенной комнате, работать было спокойнее, но в передней части магазина - забавнее, там была возможность коллекционировать не только гравюры, но и разнообразнейшие курьезы снобизма и невежества.
Помню, однажды не слишком молодая, но сверхэлегантная дама вошла быстрым, деловым шагом и столь же быстро и деловито сообщила месье Мишелю:
- У меня есть два Миро. Муж повесил их в столовой два месяца назад, но они мне надоели. Вы бы купили их?
- Вероятно… - ответил он.
- За сколько?
- Ну, прежде я должен взглянуть на работы…
- Две большие литографии. Цветные…
- Да, но мне нужно на них взглянуть.
- А что вы посоветуете мне повесить на их место? Не могу же я оставить голые стены.
- Это дело вкуса, мадам…
- Вы, например, что бы повесили?
- Может быть, Пикассо, если вам хочется что-нибудь более современное.
- Я тоже первым делом подумала о Пикассо, но у моей сестры висит Пикассо, и она решит, что я обезьянничаю.
- Тогда возьмите Шагала, - терпеливо предложил месье Мишель.
- Вы думаете, он подойдет?
- Не знаю, право. Во всяком случае, на Шагала большой спрос.
- Тогда покажите, пожалуйста.
Месье Мишель достал большую папку, раскрыл ее на пюпитре и хотел вернуться к прилавку, где он раскладывал какие-то гравюры. Но дама торопливо полистала литографии и сказала:
- Не такое безумное, как Миро, но все же… Что это за осел со скрипкой и Эйфелева башня вверх ногами?
- Вам следовало бы спросить Шагала, а не меня… - с легкой улыбкой ответил старик. - Если вам не нравятся современные художники, зачем вы их покупаете?
- О боже, да потому, что у меня в столовой современная мебель! Согласитесь, что я не могу повесить там какого-нибудь Микеланджело!..
Она не могла бы повесить Микеланджело, в частности и потому, что он никогда не занимался гравюрой, но у месье Мишеля не было времени просвещать ее. Он усадил покупательницу и показал ей одну за другой несколько папок, где "модернисты" были разложены в алфавитном порядке. Дама стремительно переворачивала листы своей тонкой, нервной рукой с кроваво-красным маникюром. И вдруг воскликнула:
- О! Вот то, что нужно!
Неумело, едва не помяв, извлекла абстрактную литографию Полякова и торжествующе помахала ею:
- Золотисто-желтое!.. В точности, как моя обивка…
- Очень рад, - буркнул месье Мишель.
- Но мне нужно еще одну.
- Тоже такую, в желтых тонах?
- Конечно.
- И тоже Полякова?
- Конечно. Я ведь повешу их по обе стороны камина.
- Боюсь, что второй в той же гамме не найдется, - с сомнением покачал головой месье Мишель. - Вы ведь знаете художников: то им вздумается работать в желтой гамме, то в зеленой…
- Тогда предложите мне что-нибудь другого автора.
Не теряя самообладания, торговец принес следующую папку и вынул одну из великолепнейших цветных литографий Вюйара "Сад Тюильри".
Сощурившись с видом знатока, дама изрекла:
- Недурно… Хотя желтый цвет тут другой… Вы думаете, он подойдет к Полякову?
- Боюсь, что нет, - признался месье Мишель.
- Но по общему колориту они примерно схожи?
- По колориту - да.
- Сколько же это стоит?
- Триста тысяч.
- Триста тысяч?! - накрашенные губки сложились в алое возмущенное "О". - Это уж чересчур!
- Это Вюйар, мадам.
- Ну и что? Не стану же я разоряться ради какой-то литографии!
- Я вам ее не навязываю,
- Да, вы правы… - неохотно согласилась дама.
Чтобы подготовить пути к отступлению, она придала физиономии задумчивое выражение и сказала:
- Придется мне приехать вместе с мужем.
- Милости прошу… - с неизменной любезностью ответил месье Мишель.
В те годы я имел привычку записывать увиденное и услышанное, в том числе идиотские разговоры такого рода, так что ничто из приводимого тут не приукрашено мною, а лишь сокращено. В действительности дамочка капризничала более получаса, чему способствовало, быть может, то обстоятельство, что в магазине, кроме нее и меня, других покупателей не было, а я был, так сказать, на самообслуживании.
- Вы истинный стоик, - сказал я, когда дама наконец удалилась.
- Привычка… Я, знаете ли, начал свою карьеру там, напротив.
Месье Мишель указал через витрину на книжные развалы вдоль набережной. И добавил:
- Конечно, не слишком приятно обслуживать человека, который сам не знает, чего он хочет. Но это клиент.
- Клиент? Держу пари, что она больше у вас не появится.
Однако, когда я через неделю опять заглянул к месье Мишелю с набережной Сен-Мишель, старик сказал:
- Помните ту даму, которая заявила, что не станет разоряться ради какого-то Вюйара? Представьте, вчера приехала вдвоем с супругом, приобрела два Вюйара за шестьсот тысяч и удалилась предовольная. "Это, - говорит, - дороже и выглядит благороднее, чем Пикассо моей сестрицы".
- Жаль отличных литографий, - проговорил старший сын месье Мишеля. - Сердце щемит, когда видишь, какие прекрасные вещи достаются людям, которые лишены чувства прекрасного.
Это и впрямь один из величайших абсурдов в этой необычной торговле: самые стоящие вещи часто достаются людям, которым они совершенно не нужны, даже для коммерции.
Когда Коро в свое время помог Домье сохранить за собой домик в Вальмондуа, тот в благодарность послал другу - за неимением другого - одну небольшую композицию, из серии странных, почти призрачных изображений адвокатов, вырисовывающихся в холодном свете зала суда. Престарелый и уже больной Коро повесил полотно напротив кровати, чтобы всегда иметь его перед глазами. И незадолго до смерти признался Жоффруа-Дешому: "От этой картины мне делается лучше!"
"От этой картины мне делается лучше!" - вот единственное достойное побуждение, чтобы приобрести произведение искусства. Все прочее - собственнический инстинкт, или снобизм, или собирательство.
На курьезы невежества чаще всего можно было наткнуться у Руссо на улице Шатодюн. Там имелось небольшое количество работ XIX века и ни одной - XX. Специализировался он на Ватто, Буше, Фрагонаре и других мастерах XVIII века. Они пользовались большим спросом, и цены на них стояли высокие, потому что большинство состоятельных парижан обставляет свои жилища преимущественно старинной мебелью, что требует и старинных гравюр. Поэтому клиенты месье Руссо обычно формулировали свои пожелания следующим образом:
"Мне нужны четыре гравюры для гостиной в стиле регентства".
"Я бы хотел гравюры с цветами, Редуте или что-нибудь в этом роде".
"У меня мебель английская… Думаю, что несколько литографий с лошадьми будут неплохо смотреться…" И т. д. и т. п.
Подбирал гравюры обычно сам месье Руссо или его помощница. Клиенты ограничивались тем, что соглашались, отклоняли или же выражали некоторые сомнения:
"Не великоваты?"
"Не маловаты?"
"Мне надо, чтобы они были в длину, а не в ширину… Там как раз место такое…"
И так далее - будто не гравюры покупали, а пустые рамы или зеркала. Правда, бывало, хоть и редко, что клиент принимал во внимание и сюжет. Помню одну молодую, элегантную пару, они проявили большую взыскательность в этом отношении. Муж с порога устремился к английским, вручную раскрашенным литографиям, где были изображены сцены охоты.
- Это будет чудесно! - рассудил он. И, обернувшись к Руссо, спросил:
- Вы любите охоту?
- Я люблю дичь, - уклончиво ответил тот. - Но в этих гравюрах действительно есть стиль.
- Это верно, - согласилась жена. - Я думаю, они отлично подойдут к нашей столовой. У нас прелестная столовая "Людовик Пятнадцатый".
- В таком случае, боюсь, они не очень подойдут, - позволил себе заметить хозяин.
- Да? - вскинула брови дама. - Предложите нам тогда что-нибудь более подходящее.
Руссо порылся в одной из папок и вынул две великолепные гравюры по рисункам Шардена. Муж даже не удостоил их взглядом. Видимо, его интересовали только охотничьи сюжеты. Жена уделила им больше внимания:
- Но тут какой-то трактирный слуга?.. И служанка?..
- Это два великолепных Шардена, - пробормотал Руссо.
- Не спорю, вам лучше знать. Но, по-моему, в этом есть что-то плебейское. И уж в любом случае место служанки не в столовой, а на кухне, - довольно логично заметила дама.
Муж попытался обратить создавшуюся ситуацию в свою пользу, вытащив откуда-то из угла две английские гравюры, где изображались конные состязания, и хозяину пришлось объяснять, что они тоже не очень подходят к обстановке в стиле "Людовик Пятнадцатый". Наконец, после долгих поисков, супруга остановила свой выбор на двух галантных слащавых сценах Буше, хотя, если следовать ее логике, галантным сценам место тоже не в столовой, а в будуаре.