Я смотрю на часы: полчаса простоял я под ними. Что-то странное происходит со мною. Скоро будет два месяца, как я тут стою на вахте. Сколько раз закаивался приходить к Думе, но уже в половине седьмого меня начинало охватывать беспокойство, я поспешно одевался и уходил из дома. Я почему-то был уверен, что она придет ровно в семь. Но она не приходила…
С Олей Журавлевой мы встречаемся теперь гораздо реже, чем раньше. Я прошу ее приходить, когда дома нет Вари, но ее это почему-то раздражает, и она заявляется когда вздумает. С дочерью у нее хорошие отношения, пожалуй, лучше, чем со мной. Бывает, что, пообедав и поболтав за столом, они вместе уходят, а я остаюсь один.
Когда мне звонила Оля и мы договаривались о встрече, у Вари вдруг находились какие-то неотложные дела и она уходила из дома. Безразличным голосом говорила, что вернется в такое-то время, и просила передать Оле привет. Я знал, что дочь меня не осуждает, но все равно чувствовал себя неловко. Однажды я услышал разговор по телефону Вари с Олей. Дочь уговаривала ту прийти к нам, мол, отец места не находит, скучает и все такое… Не сказав мне, что звонила Оля, Варюха быстро собралась, сказала, что ее ждет с билетами девочка у кинотеатра "Ленинград", там идет потрясающий французский фильм с участием знаменитого Бельмондо…
Что бы там ни было, я рад, что Варюха со мной. Теперь меня дома ждали, волновались, если я задерживался, заботились обо мне. Оказывается, это так приятно! Всякий раз, подходя к своей парадной, я чувствовал, как улучшается мое настроение, и очень огорчался, если дочери не было дома. Правда, это случалось не так уж часто, и потом, она всегда оставляла записку. Я все больше убеждался, что мне повезло: дочь моя несомненно умница, начитанная, много знает, характер у нее оказался покладистым; если я был не в своей тарелке, я ее не видел и не слышал: она уединялась в большой комнате, читала или смотрела телевизор. Долго без нее я не выдерживал, заходил к ней, и мое дурное настроение вмиг улетучивалось.
Мы жили дружно, никогда не ссорились. Если на Варюху находило красноречие и язвительность, она не щадила меня, но мне приятно было слушать ее, даже если она, как говорится, наступала на мои любимые мозоли… Когда у меня была семья, я предоставил воспитание дочери жене, а потом, после развода, когда они уехали в Киев, наверняка Оля Первая не поминала меня добром. Обычно женщина, уйдя от мужа, доказывает себе самой и другим, мол, он никудышный, чуть было ей всю жизнь не загубил и прочее. Я слышал, что, бывает, и после развода муж и жена остаются добрыми друзьями, встречаются, даже праздники отмечают вместе… Слышать слышал, но видеть такие семьи не доводилось. Разведенные мужья, как правило, не ругают своих бывших жен - может, чувствуют себя виноватыми в том, что произошло? - а жены чаще всего поносят мужей и винят их во всех смертных грехах…
К взаимному удовольствию, мы открывали с дочерью друг друга и не разочаровывались. Я всегда любил Варю, после развода больше думал о ней, чем об Оле Первой. Мы с Варей переписывались, я знал, что рано или поздно она вернется ко мне. И теперь мои отцовские чувства проявились в полной мере. Я старался ни в чем не стеснять ее, не навязывать своих убеждений, был готов к тому, что она еще не раз и не два в жизни совершит ошибки… На своем жизненном опыте я убедился, что, если ты даже удержишь человека от глупости, он все равно тебе не будет благодарен, потому что ошибки осознаются лишь тогда, когда они совершены. Люди в большинстве своем не теоретики, а практики. Первую шишку на лбу ребенок получает не во сне, а когда начинает учиться ходить… Вся наша жизнь состоит из перечня больших и малых ошибок, которые умными людьми воспринимаются как должное. Из них и складывается так называемый жизненный опыт.
Я готов был к тому, что моя дочь рано или поздно может споткнуться, но того, что она в скором времени выкинула, признаться, совсем не ожидал!..
Человек не может заглянуть в свою судьбу даже на день вперед. Да что на день - на час! Думал ли я, возвращаясь пешком по своему маршруту домой, что на Литейном повстречаюсь с Полиной Неверовой? Мы не виделись, наверное, месяца три.
Полина запихивала в пластиковую сумку крупные оранжевые апельсины. У открытого ларька были навалены ящики, на каждом красивая этикетка: два апельсина и надпись "Марокко". Мы одновременно увидели друг друга. В глазах ее плеснулась искренняя радость, веснушчатые щеки порозовели. И я обрадовался ей. Должны быть в нашей жизни люди, которых всегда приятно видеть. А ведь чаще бывает так: увидишь, навстречу идет едва знакомый человек, отворачиваешь лицо в сторону: не хочется останавливаться и вести пустой разговор. А уж если встретились глазами и никак не разойтись, то на лицах расцветают улыбки, начинается долгий, никому не нужный разговор: "Ты звони, Вася, а то, понимаешь, пропал!" И Вася не остается в долгу: "Привет Машеньке, сыну…" - "У меня нет никакой Машеньки, да и сына… У меня дочь". Васю это не сбивает с толку: "Заходите в гости, помнишь, я все еще живу на Васильевском?"
Я не помню этого, потому что никогда не был у Васи на Васильевском.
Расходимся и одинаково думаем: "Ну, надо же было напороться на него! Знал бы, перешел на другую сторону улицы…"
Отойдя подальше от очереди, мы встали у окна гастронома.
- Я тебе звонила,- сказала она.- Приятный девичий голос отвечал, что тебя нет… Ты завел секретаря или… жену?
- Это моя дочь Варя,- сказал я.
- Я совсем забыла, что у тебя такая взрослая дочь.
Полина была в коричневом плаще, прядь белокурых волос косо прилипла ко лбу. Я вспомнил, какая она нежная, ласковая в постели, как, по-детски складывая полные губы, страстно целуется…
Не сговариваясь, мы направились к стоянке такси на улице Пестеля. Полина жила в коммунальной квартире на Большом проспекте Петроградской стороны. Я несколько раз был у нее, напротив ее дома кинотеатр "Свет", а чуть в стороне кафе "Рассвет". В квартире, кроме Полины, живут еще три семьи. Кажется, она с ними ладит. Комната у нее большая, с лоджией. Окна выходят во двор, и не слышно транспорта, который непрерывным потоком течет по Большому.
- У меня в холодильнике шампанское,- сказала она.- Вот и отпразднуем нашу встречу… Разве можно так надолго пропадать, Георгий?..
- Вся наша жизнь состоит из встреч и разлук,- со вздохом вырвалось у меня.
Она внимательно посмотрела на меня.
- Ты плохо выглядишь, милый… Печень?
- Сердце,- усмехнулся я. Полина все переводит на медицину.
- Кто же сейчас в твоем сердце, Георгий?
В ее сузившихся глазах - она мне вдруг почему-то напомнила певицу Розу Рымбаеву - смешались грусть и радость от встречи.
- Давай апельсин,- сказал я.- Я съем его с кожурой.
А с неба все моросил и моросил невидимый липкий дождь. Белоснежным айсбергом высился огороженный пушками с цепями величественный Преображенский собор. Из высокой полуоткрытой двери выбивалась желтая полоса электрического света. Мне показалось, что я чувствую запах ладана и церковных свечей. В шум проносящихся по Литейному машин, в металлический скрежет трамваев, добродушное фырканье водосточных труб вдруг властно ворвался чистый звонкий удар в колокол. Этот непривычный, будто донесшийся из седой древности, давно позабытый звук заглушил все остальные шумы и несколько мгновений властвовал над городом.
От Полины Неверовой я утром сразу поехал на работу, а вечером, дома, Варя невозмутимо сообщила мне, что часов в семь к ней пришла Оля Журавлева и они допоздна ждали меня. По телевизору показывали хоккей, потом по второй программе был "Калейдоскоп". В общем, было уже поздно, и Оля осталась ночевать… Дочь не упрекала меня ни в чем, даже не сказала, что мне следовало бы позвонить, что я не приду, однако в голосе ее явственно звучали насмешливые нотки, мол, влип, дорогой папочка!
Я в свою очередь тоже не стал оправдываться, ушел в кабинет - он теперь стал моей комнатой - и уселся за перевод книги о знаменитом исследователе морских глубин Жаке-Иве Кусто, первом забившем тревогу о том, что мировой океан в опасности! Мало того что человек почти полностью истребил крупнейших млекопитающих нашей планеты - китов, он теперь угрожает жизнедеятельности всего океана. Туда сбрасываются радиоактивные отходы, в нем взрываются атомные и водородные бомбы, тысячи нефтяных танкеров промывают морской водой свои грязные трюмы. А сколько нефти выплеснулось в океан из-за участившихся катастроф супертанкеров? Жак-Ив видел на огромной поверхности Тихого океана нефтяную пленку, которая погубила все живое. До сих пор французы помнят затонувший неподалеку от Лазурного берега танкер, выбросивший на поверхность моря тысячи тонн нефти…
Я слышал, как вошла Варя и, прислонившись к косяку двери, стала молча смотреть на меня. Книгу с английского я переводил для издательства. Работа над ней увлекла меня: я любил литературу о природе, животных, морских глубинах, о путешествиях.
- Ты слышала когда-нибудь о "ныряющем блюдце"? - спросил я, отодвигая в сторону чистый лист.
- Я думала, существуют только "летающие тарелки",- ответила Варя.
- Насчет тарелок не уверен, а "ныряющее блюдце" не хуже манты порхает по морскому дну континентального шельфа. А кто такие манты, знаешь?
- Все это очень интересно, только я не собираюсь опускаться на дно морское,- перебила дочь.- Почему бы тебе снова не купить обыкновенный автомобиль?
- Если ты мне будешь мешать, я никогда не заработаю на машину.
- Ты теперь, бедняжка, и ночами работаешь? - посмотрела на меня чистыми невинными глазами Варя.- Изучаешь мант, китов, кальмаров? Кстати, кто такие манты, я знаю…
- Синие киты на грани вымирания,- вздохнул я.- И манты в океане теперь редкость.
- Бедные киты…
- А ты знаешь, что они умеют переговариваться под водой?