- Мои друзья-артисты пригласили меня на сентябрь в Пицунду,- очаровательно улыбаясь, ответила Альбина Аркадьевна.- Они там снимают какой-то многосерийный фильм, ну и уговорили меня сняться в небольшой роли.
- Ты еще и артистка? - вытаращилась на нее Грымзина.
- Они меня целый месяц уговаривали,- скромно проговорила Уткина.- Привязались, какой-то ужас! Говорят, я именно тот самый типаж, который они днем с огнем по всему Ленинграду искали.
- Типаж! - усмехнулась Губанова.
- Я всю жизнь мечтала сняться в кино,- заметила до сего времени молчавшая Татьяна Леонидовна Соболева.
- Еще двоих родишь, и снимут,- коротко хохотнула Грымзина.- Как мать-героиню!
- Я завидую, что у тебя четверо детей,- вздохнула Уткина.
- Кто тебе мешал? - покосилась на нее Евгения Валентиновна.- Дело немудреное.
У Грымзиной единственный сын уже женился и живет в Мурманске. У Губановых, по-моему, одна дочь, а Альбина Аркадьевна - бездетная. Почему у людей нет детей, спрашивать нетактично: мало ли почему не бывает детей? Многие и рады бы завести, но не получается, есть разные причины, которых касаться не стоит. А Грымзина, видно, по роду своей общественной работы привыкла бесцеремонно вторгаться в чужую жизнь. Я видел, как прошла тень по симпатичному лицу Уткиной. Когда мои сотрудницы при мне заводят свои женские разговоры, мне бывает неловко, такое впечатление, что они меня и за мужчину не считают.
- Я очень хотела ребенка, но…
- Муж был против? - уставилась на нее настырная Грымзина.
- При чем тут муж! - с досадой вырвалось у Альбины Аркадьевны.
Обычно она никогда не срывалась, но Коняга способна и камень вывести из себя.
- Спасибо за угощение,- поблагодарил я, намереваясь покинуть мое женское общество, но Грымзина не позволила уйти.
- Появилась новая кандидатура,- доверительно сообщила она.- Я в райкоме узнала.- И умолкла, чтобы слушатели переварили, на ее взгляд, ошеломляющую новость.
- Неужели Степанов? - уставилась на нее Губанова.
- Степанов давно отпал,- сказала Евгения Валентиновна.
Кто такой Степанов, я не имел ни малейшего представления. За месяц отпуска тут, гляжу, многое произошло!
- Лободин? - заинтересованно спросила Альбина Аркадьевна. Уж она-то всегда была так далека от всех институтских интриг!
- Лободин в райкоме не прошел,- отрезала Грымзина.- С нашей помощью. Тоже мне директор! Он в Политехническом еле-еле с кафедрой справляется, а его хотели к нам.
- Кто же тогда? - все взоры обратились к Коняге. Лишь Татьяна Леонидовна пила кофе и задумчиво смотрела в окно. Ее не занимали эти разговоры.
- Пилипенко! - изрекла Евгения Валентиновна.- Из Москвы.
- Я про такого и не слышала,- заметила Альбина Аркадьевна.- Он симпатичный?
Грымзина метнула на нее презрительный взгляд, мол, голодной куме одно на уме, а вслух произнесла:
- Говорят, крупный ученый, с этой кандидатурой нам будет трудно бороться…
- А зачем бороться? - вмешался я.- Крупный, говорите, ученый, ему и карты в руки.
- А как же Артур Германович? - удивленно взглянула на меня Грымзина.- Мы его хотим.
- Точнее, он этого хочет,- усмехнулся я.
- Одна надежда, что Пилипенко не пожелает уезжать из Москвы,- не обратив внимания на мои слова, продолжала Евгения Валентиновна.- Он в нашем центральном НИИ работает замом.
- Надо будет прочитать про него в энциклопедии,- сказала Альбина Аркадьевна.- Там, наверное, и портрет есть.
- Мы уже многого добились,- говорила Грымзина.- Райком полностью поддерживает кандидатуру Артура Германовича, не возражают против него и в обкоме. Против наше министерство и Академия наук.
- Не так уж мало! - ввернул я.
Волей-неволей, а я тоже понемногу втягивался в эту возню с назначением директора института. Странно, что до сих пор не принято никакого решения. Стоит прийти в институт новому директору, и разом прекратятся все пустые разговоры, а через несколько месяцев наверняка сложится такое впечатление, будто новый руководитель и родился в нашем институте, никому и в голову не придет усомниться в его компетентности и достоинствах.
- Сколько мы уже без директора? - сказала Альбина Аркадьевна.- И ничего, работаем.
- Вы заходили к Артуру Германовичу? - спросила Евгения Валентиновна.
Я еще ни к кому не заходил, даже не успел Великанова повидать, он вчера только вернулся из командировки.
- Обязательно зайдите,- со значением произнесла Грымзина.- Он несколько раз спрашивал про вас.
- Хочет предложить мне командировку в Штаты? - усмехнулся я.
- Об этом он мне не докладывал,- отпарировала Евгения Валентиновна.
- А мне и предложили бы поездку в Америку, я отказалась бы,- сказала Соболева.- Очевидцы рассказывают, в сумерки в большом городе опасно выйти из дома. Убийства, насилия, грабеж! Моего знакомого в Чикаго среди бела дня ограбили.
- Подумаешь, простые смертные! - усмехнулась Губанова.- Там в президентов и разных знаменитостей стреляют, как в куропаток. Чтобы прославиться, наподобие Герострата.
- Про Герострата мы как-нибудь слышали,- заметила Грымзина.- И вообще, при чем тут мифология?
- Жуткая страна,- вздохнула Соболева.
- Я с удовольствием съездила бы туда,- вмешалась Альбина Аркадьевна.- Одно дело читать про Америку, другое - все посмотреть своими глазами.
- А какие там мужчины! - усмехнулась Грымзина.- И желтые, и черные, и даже красные. Про белых я молчу.
- Красные? - наморщила лоб Соболева.
- Я имею в виду индейцев,- снисходительно пояснила Евгения Валентиновна.
- Они ведь живут в резервациях,- возразила Альбина Аркадьевна.- И каждый год в защиту своих прав совершают марш протеста в Вашингтон. Ставят свои вигвамы прямо напротив Белого дома. И вождь в кожаных штанах и орлиных перьях на голове зачитывает петицию.
- Откуда они орлиные перья берут? - заметила Соболева.- Орлов-то почти не осталось.
- Индейцев еще меньше,- сказал я.
- Когда-нибудь они снимут скальп у очередного президента,- мрачно предсказала Губанова.
- В штате Флорида есть знаменитый дельфинарий,- мечтательно проговорила Уткина.- Я очень люблю дельфинов. Там держат и касаток. Огромные киты выпрыгивают из воды…
- На потеху людям,- ввернула Грымзина.- Зачем ехать в Америку? У нас в Абхазии на Черном море тоже есть дельфинарий. И дельфины прыгают сквозь горящие обручи. Цирк на воде.
- Думаю, что кроме китов и…- Уткина бросила насмешливый взгляд на Грымзину,- …разноцветных мужчин, в Америке найдется еще на что посмотреть.
- А какую тебе роль предложили? - задумчиво посмотрела на Уткину Соболева.
- Птичницы Анастасии…
- Я думала, принцессы,- усмехнулась Коняга.
- Современные птичницы, доярки, телятницы и есть принцессы…- нашлась Альбина Аркадьевна.
Когда мои женщины разговорятся, их не остановить. Я вышел из комнаты и в коридоре увидел Скобцова.
- На ловца и зверь бежит! - Приветливо улыбаясь, он протянул мне руку.
Мы прошли мимо пустующего кабинета покойного Горбунова, исполняющая обязанности директора института Ольга Вадимовна Гоголева не пожелала его занять. Кабинет Скобцова помещался в противоположном конце коридора. Артур Германович положил руку мне на плечо, так мы и шли по длинному коридору. Как два близких друга. Полагаю, что заместителю директора было не совсем удобно идти: я был на голову выше его. Серый в полоску костюм сидел на нем как влитый, в тон рубашка и галстук, густые седые волосы зачесаны назад, загорелое лицо до синевы выбрито.
- Как отдохнули? - спросил Артур Германович.- Хорошо сейчас на Черном море?
Пришлось и ему объяснять, что я провел отпуск в деревне.
- Мечтаю как-нибудь сесть в машину и забраться куда-нибудь в глушь…- мечтательно проговорил Скобцов.- Тихое голубое озеро, сосны на берегу, палатка, костер и уха в закопченном котелке…
Многие так красиво говорят, но почему-то предпочитают отпуск проводить на фешенебельных черноморских курортах. Да и трудно было мне представить импозантного Артура Германовича в брезентовой куртке и резиновых сапогах, заросшего щетиной, с удочкой или походным топориком в руках. Уж скорее он смотрелся бы на пляже в модных японских плавках, окруженный красивыми женщинами… Я вспомнил, что несколько лет назад поговаривали, будто у него был роман с Уткиной и якобы их вместе видели не в первозданной глуши, о которой он так красочно рассказывает, а на берегу Черного моря в Сочи.
Обычно женщины с трудом удерживаются, чтобы не рассказать о подобном приключении, но Альбина Аркадьевна оказалась на высоте: ни разу не проговорилась, наоборот, начисто отрицала, что у нее что-то было со Скобцовым. Будь иначе, она уже давно не работала бы в нашем институте: Артур Германович нашел бы способ от нее избавиться.