Откинувшись на спинку дивана, он скрестил свои длинные элегантные ноги, внезапно расслабившись, - эдакий искушенный знаток живописи на закрытом просмотре.
Явное удовольствие, написанное на его лице, меня озадачивало - я не хотела, чтобы он думал, будто и я это удовольствие разделяю.
- Я не искала портрета, - сказала я. - Мне было интересно узнать, как выглядела София, но я понятия не имела, что здесь можно найти ее портрет. Я пришла отобрать себе картину, потому что Гренвил сказал, что я могу взять себе в Лондон какую-нибудь из его картин.
- Я знаю. Мама говорила.
- Элиот, не надо нам это обсуждать.
Но он не обратил внимания на мои слова.
- Знаете, всегда в этой истории с Джоссом была какая-то странность, нечто необъяснимое. То, как он появился в Порткеррисе, неизвестно откуда и почему. И то, что Гренвил не удивился этому появлению и дал ему работу, позволил распоряжаться в Боскарве. Я никогда не доверял Джоссу. Чем он занимается вне Боскарвы, покрыто тайной. И эта пропажа бюро, того, которое должно было перейти к вам. Все это крайне подозрительно.
Я знала, что должна рассказать Элиоту о том, что обнаружила бюро у Джосса в мастерской. Я уже открыла рот, чтобы сделать это, но тут же опять закрыла его: слова не выговаривались. А кроме того, Элиот все говорил, не замечая моей попытки вставить слово.
- Мама считает, что он каким-то образом околдовал Гренвила, получил над ним власть.
- Вы намекаете на шантаж?
- Возможно, не впрямую, но в известной степени. Ну, знаете, как это бывает: "Вот я, внук Софии, посмотрим, чем вы можете мне помочь!" И Петтифер, должно быть, в курсе. У Петтифера и Гренвила друг от друга секретов нет.
- Элиот, мы не должны никому говорить, что нашли этот портрет.
Повернув голову, он посмотрел мне в глаза.
- Вы так взволнованы, Ребекка. Беспокоитесь за Джосса?
- Нет. За Гренвила.
- Но Джосс вам нравится.
- Нет.
Он притворно изумился:
- Но Джосс так нравится всем. Кажется, нет человека, который не подпал бы под его веселое обаяние, - и Гренвил, и Петтифер. Андреа так просто от него без ума, ни на секунду не оставляет его в покое. Думаю, что здесь не без физического влечения. Я считал, что и вам суждено присоединиться к большинству. - Он нахмурился. - Но он вам все-таки нравился.
- Раньше да, но не теперь, Элиот.
Последнее его заинтриговало. Он слегка изменил позу, сел ко мне лицом и закинул руку на изогнутую спинку дивана, за мое плечо.
- А что случилось? - спросил он.
Что случилось? Да ничего. Просто Джосс чем-то всегда смущал меня, смущали эти странные совпадения, переплетения, словно связавшие воедино наши жизни. И он украл мамино бюро. И сейчас, в эту самую минуту, он продолжает свой тайный роман с этой малоаппетитной Андреа. От одной мысли об этом все в душе моей переворачивалось, а воображение неслось вскачь.
Элиот ждал моего ответа, но я лишь пожала плечами и, безнадежно покачав головой, сказала:
- Я изменила мнение о нем.
- А вчерашний день к этому отношения не имеет?
- Вчерашний день?
Я вспомнила, как сидела с Элиотом на прогретой солнцем террасе маленького паба, вспомнила двух мальчишек, пускавших свою шлюпку по синим водам ручья, и, наконец, вспомнила руки Элиота, обнимавшие меня, вкус его поцелуев и ощущение, что теряю контроль над событиями и словно падаю вниз со скалы.
Меня опять пробрала дрожь. Руки мои, холодные и грязные, лежали у меня на коленях, и Элиот, прикрыв их ладонями, сказал с некоторым удивлением:
- Да вы замерзли.
- Ну да. Я здесь уже много часов.
- Мама сказала мне, что вы собираетесь вернуться в Лондон. - Кажется, оставив в покое Джосса, мы переменили тему, за что я была очень благодарна.
- Да, мне надо ехать.
- Когда?
- Завтра вечером.
- А от меня вы это скрыли.
- Я только утром приняла решение.
- Вы и мнения меняли, и решения принимали, и все это за один день.
- Я не заметила, как пролетело время. Почти две недели, как меня нет на работе.
- Вчера я просил вас остаться.
- Но мне приходится ехать.
- Что могло бы вас остановить?
- Ничего не могло бы… то есть… я не могу… - Я по-идиотски запиналась. Замерзшая, грязная, усталая, я не была готова к такому разговору. Может быть, позднее я бы что-нибудь сообразила.
- А если я попрошу вас выйти за меня замуж, вы останетесь?
Меня как током ударило. На лице моем, наверное, отразилось подобие ужаса, потому что он, тут же остыв, рассмеялся.
- Не надо так пугаться. Брак - это вовсе не страшно.
- Но мы двоюродные брат и сестра!
- Это не важно.
- Но мы не… То есть… вы меня не любите!
Услышать такое, наверное, было ужасно, но Элиота мои слова не смутили.
- Ребекка, вы мямлите и запинаетесь, как застенчивая школьница. А что если я люблю вас? Что, если я собирался долго за вами ухаживать, прежде чем сделать вам предложение, но вы сами обострили ситуацию, неожиданно, ни с того ни с сего объявив, что возвращаетесь в Лондон? И если я собирался вообще когда-нибудь сказать это, то уж лучше мне поторопиться и сделать это сейчас. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я думаю, что брак наш окажется очень удачным.
Помимо воли я растрогалась. Никто еще не предлагал мне руки и сердца, и слова Элиота мне польстили. Но в то время как одна часть моего существа слушала Элиота, другая металась кругами, как белка в клетке, потому что я помнила о Боскарве, о земле, которую Элиоту так хотелось продать Эрнесту Пэдлоу.
"Ты не единственный мой внук".
- …по-моему, смешно вдруг распрощаться и расстаться навсегда, когда мы только что встретились и когда впереди нас ждет столько хорошего.
- Например, Боскарва, - тихо сказала я.
Улыбка слегка застыла на его губах. Он поднял брови:
- Боскарва?
- Давайте все начистоту, Элиот. По той или иной причине вам понадобилась Боскарва, и вы думаете, что Гренвил может завещать ее мне.
Он набрал в рот воздуха, чтобы, как казалось, все отрицать, но вдруг заколебался и ограничился долгим вздохом. Он грустно улыбнулся. Провел рукой по макушке.
- Какая же вы хладнокровная! Прямо в Снежную Королеву вдруг превратились.
- А понадобилась вам Боскарва, чтобы продать ее Эрнесту Пэдлоу для застройки.
- Да, - осторожно сказал он. Я подождала. - Мне нужны были деньги на строительство гаража. Гренвил устранился, и я обратился к Пэдлоу. Тот согласился под обеспечение Боскарвы. Джентльменское соглашение.
- Но Боскарва вам не принадлежала.
- Я был уверен, что будет принадлежать. Не было ничего, что могло бы этому воспрепятствовать. Гренвил был стар и болен. Финал мог наступить в любую минуту. - Он простер руки: - Кому пришло бы в голову, что три года спустя он все еще будет с нами?
- Вы говорите так, словно желаете его смерти.
- Старость - ужасная штука. Она печальна и одинока. Он прожил хорошую жизнь. Но теперь разве осталось в ней хоть что-нибудь, за что ему стоило бы цепляться?
Я чувствовала, что не могу согласиться с Элиотом. Старость, как это было в случае с Гренвилом, способна сохранять достоинство и смысл. Лишь недавно познакомившись с Гренвилом, я успела его полюбить, он стал частью меня. Мысль о его смерти была для меня невыносима.
Стараясь оставаться на почве практической, я сказала:
- А вы не могли бы расплатиться с мистером Пэдлоу как-нибудь иначе?
- Я мог бы продать гараж. По тому, как идут дела, все равно этим кончится.
- Я думала, что дела там у вас идут прекрасно.
- Пусть все так и думают.
- Но если продать гараж, что вы будете делать?
- Ну, а что бы вы могли мне предложить? - Он сказал это весело. Так говорят с ребенком-фантазером, подыгрывая ему.
- А как насчет мистера Кембека и музея старых автомобилей в Бирмингеме? - спросила я.
- У вас обременительно хорошая память.
- Разве работать у мистера Кембека было бы так плохо?
- И оставить Корнуолл?
- Думаю, что это стоило бы сделать. Начать новую жизнь. Расстаться с Боскарвой и… - Я осеклась, а потом, подумав, эх, была не была, торопливо добавила: -…с вашей мамой.
- С мамой? - Опять та же веселость, словно я подстроила ему какую-то глупую каверзу.
- Вы знаете, что я имею в виду, Элиот.
Последовала долгая пауза. А затем:
- Думаю, - сказал Элиот, - вы пообщались с Гренвилом.
- Простите.
- Но ясно одно: либо я, либо Джосс, но кто-то из нас должен отсюда убраться. Как говорят в ковбойских фильмах, "в городке стало слишком тесно для нас двоих", но я предпочел бы, чтобы убрался Джосс.
- Не преувеличивайте значение Джосса. Из-за него не стоит копья ломать.
- А если я продам гараж и уеду в Бирмингем, вы поедете со мной?
- О, Элиот…
Я отвернулась от него и встретила взгляд Софии на портрете. Глаза ее смотрели прямо на меня, и было такое впечатление, словно Джосс сидит здесь, слушая каждое наше слово и посмеиваясь. А потом Элиот взял меня за подбородок и повернул мою голову так, чтобы я опять смотрела на него.
- Слушайте меня!
- Я слушаю.
- Любовь - это не обязательное условие. Вы это знаете, не так ли?
- Я всегда считала, что это важное условие.
- Она приходит не ко всем. Возможно, к вам она и не придет.
Мрачная, однако, перспектива!
- Возможно.