- А что потом сталось с Софией?
- Ну, она вернулась в Лондон, вышла замуж и, насколько я знаю, родила ребенка. А в тысяча девятьсот сорок втором году ее убило бомбой во время налета. Ребенок ее был в деревне, муж - за границей, а София оставалась в Лондоне, потому что работала там в госпитале. Мы долго ничего не знали, узнали с большим опозданием. Для нас с миссис Петтифер тогда словно свет померк.
- А дедушка?
- Он тоже, конечно, очень огорчился. Но он не видел ее много лет. Для него она была всего лишь натурщица - девушка, которая когда-то ему позировала.
- А есть другие ее портреты?
- Где их только нет, по всей стране в галереях. Одна картина с ее изображением есть в местной галерее в Порткеррисе. Если хотите, можете пойти взглянуть. И у миссис Роджер в комнате тоже найдется кое-что.
- А можно взглянуть на эти картины сейчас?
В моем голосе прозвучало такое нетерпение, что Петтифер посмотрел на меня удивленно, словно я проявила некоторую бестактность.
- Я хочу сказать, миссис Роджер не стала бы возражать, не так ли?
- О, конечно, не стала бы. Не вижу причины, почему бы она могла… пойдемте.
Он с трудом поднялся на ноги, и я прошла за ним наверх - по лестнице и дальше по коридору второго этажа в комнату над гостиной, большую, обставленную старинной викторианской мебелью, с тускло-розовым с бежевым ковром на полу. Там в простенке между окнами висели в ряд два небольших, писанных маслом полотна. На одном было изображено каштановое дерево, а под ним в тени лежала девушка; на другой картине эта же девушка развешивала белье на ветру. По существу, это были эскизы, и я почувствовала разочарование.
- Я и теперь не понимаю, как выглядела эта София!
Петтифер хотел было ответить, но в недрах дома прозвенел колокольчик. Петтифер накренил голову - так слушает собака.
- Это командир. Услышал нас через стенку. Простите, я отлучусь.
Вслед за ним я вышла из комнаты Молли и прикрыла за собой дверь. Он прошел дальше по коридору, распахнул дверь, и я услышала голос Гренвила:
- Что вы там бормочете все время?
- Я показывал Ребекке те две картины, что висят в комнате миссис Роджер.
- Ребекка здесь? Скажи ей, пусть войдет.
Петтифер посторонился, пропуская меня в дверь. Гренвил не лежал в постели, а сидел в глубоком кресле, поставив ноги на скамеечку. Он был одет, но колени прикрыл пледом, а в камине весело мерцало пламя. В комнате царила истинно корабельная чистота и попахивало туалетной водой, которой он смачивал волосы.
- Я думала, вы в постели, - сказала я.
- Петтифер поднял меня после обеда. Скучно целый день лежать как бревно. Так о чем вы там беседовали?
- Петтифер показывал мне некоторые ваши картины.
- Ты, наверное, сочла их очень старомодными. Но знаешь ли, сейчас у молодых художников происходит откат к реализму. Я знал, что это время наступит. Можешь взять себе одну из моих картин. В мастерской их тьма-тьмущая, так и стоят неразобранные. Я запер мастерскую десять лет назад и с тех пор там не был. Петтифер, а где ключ?
- Спрятан для пущей верности, сэр.
- Надо будет тебе взять ключ у Петтифера, пойти туда и хорошенько там порыться - посмотреть, что там тебе понравится. У тебя найдется, куда повесить картину?
- У меня квартирка в Лондоне. Картины там очень не хватает.
- Я тут сидел и еще кое о чем подумал. Внизу в кабинете есть нефритовые статуэтки. Я привез их когда-то из Китая и подарил Лайзе. Так вот, теперь они твои. И зеркало, которое ей бабушка оставила, - где оно, Петтифер?
- В маленькой столовой, сэр.
- Надо снять его, почистить. Ты ведь хочешь взять это зеркало, да?
- Да. Хочу. - У меня как будто гора спала с плеч. Я все время думала, как мне затронуть тему принадлежащих маме вещей, и вот теперь Гренвил, без всякой моей подсказки, облегчил мне задачу. И после секундного колебания, решив ковать железо, пока горячо, я сказала: - Там было еще бюро…
- Гм! - Он пронзил меня сердитым взглядом. - А ты откуда знаешь?
- Мама сказала мне о нефритовых статуэтках и о зеркале, и о бюро тоже. - Он не сводил с меня злобного взгляда, и я даже пожалела, что упомянула об этом. - То есть это не так важно, но если другим оно не нужно… если им не пользуются…
- Петтифер, ты помнишь бюро?
- Да, сэр, теперь, когда вы заговорили о нем, вспомнил. Оно было наверху, в комнате на чердаке, но в последнее время мне оно что-то не попадалось на глаза.
- Будет время, не в службу, а в дружбу, разыщи его. И подбрось полено в камин. - Петтифер повиновался, а Гренвил, наблюдая за ним, вдруг спросил: - А где все? Дом как вымер. Только дождь шумит.
- Миссис Роджер поехала поиграть в бридж. А мисс Андреа, по-моему, у себя в комнате.
- Как насчет чашки чая? - Гренвил стрельнул в меня глазом. - Ты ведь не против чашечки чая, правда? А то у нас с тобой не было случая познакомиться поближе - то ты в обморок падаешь посреди ужина, то меня немощи одолели, и я валяюсь в постели. Два сапога пара, верно?
- Я буду рада выпить с вами чаю.
- Петтифер принесет нам поднос.
- Нет, - сказала я, - поднос принесу я. Петтифер и без того устает целый день бегать вверх-вниз по лестнице. У него больные ноги. Пусть отдохнет.
Слова мои, видимо, позабавили Гренвила.
- Ладно. Ты принесешь поднос. И захвати побольше гренков с маслом.
Я еще не раз потом пожалела, что заговорила о бюро, потому что найти его не удалось. Пока мы с Гренвилом пили чай, Петтифер начал поиски. К тому времени, как он поднялся к нам забрать поднос, он перерыл весь дом, но бюро так и не обнаружил.
Гренвил не поверил ему:
- Ты просто не разглядел. Глаза у тебя стали плохие, не лучше моих!
- Но бюро-то я разгляжу! - Петтифер был очень расстроен.
- Возможно, - сказала я, желая как-то помочь, - его отправили на реставрацию или куда-нибудь…
Они оба поглядели на меня так, словно я сморозила глупость, и я поспешно заткнулась.
- Может быть, оно в мастерской? - рискнул предположить Петтифер.
- Чего ему там делать? В мастерской я картины писал, а не письма. Оно только бы мешалось мне там! - Гренвил совсем разволновался.
Я встала.
- О, ну найдется оно, - сказала я самым беззаботным своим голосом и, подхватив поднос, отправилась вниз. Ко мне присоединился обескураженный произошедшим Петтифер.
- Командиру нехорошо волноваться, а он так раскипятился, весь прямо напружинился, как терьер, когда учует крысу!
- Это все я виновата. И угораздило же меня заговорить об этом!
- Да помню я прекрасно это бюро. Только в последнее время не помню, чтобы оно попадалось мне на глаза. - Я принялась мыть чашки с блюдцами, и Петтифер потянулся за полотенцем, чтобы вытирать их. - И еще одно… кресло-чиппендейл к этому бюро… Оно не очень к нему подходило, но всегда стояло возле него. У него ковровое сиденье, довольно старенькое, птицы, цветы там вышиты… Так вот, оно тоже исчезло… Но командиру я уж про это не скажу, и вы не говорите.
Я пообещала молчать.
- Так или иначе, - сказала я, - для меня это не столь важно.
- Но для командира это важно. Художнику рассеянность простительна, однако памятлив он, как слон, и в жизни еще ничего не терял и не забывал. А может, лучше было бы забыть, - вдруг хмуро добавил он.
Вечером, переодевшись опять в свой коричневый с серебром казакин и спустившись вниз, я застала в гостиной только Элиота, если не считать его неизменного спутника - собаку. Элиот сидел у огня со стаканом и вечерней газетой, Руфус же распростерся на коврике возле камина подобно какой-то роскошной шкуре, брошенной на пол. В комнате, освещаемой лампой, царили лад и взаимопонимание, но мое появление нарушило эту мирную картину - Элиот встал, уронив газету на кресло.
- Ребекка. Как вы себя чувствуете?
- Все в порядке.
- Вчера вечером я уж испугался, что вы заболели.
- Да нет, я просто устала. И проспала до десяти часов.
- Да, мама говорила. Хотите выпить что-нибудь?
Я ответила, что не откажусь, и, пока он наливал мне хереса, присела на корточки у камина, лаская шелковистые собачьи уши.
Когда Элиот принес мне херес, я спросила:
- Ваш пес всегда следует за вами?
- Да. Всегда. И в гараж, и на обед, и в пабы, всюду, куда меня только не занесет. Его здесь все знают.
Я устроилась на каминном коврике, а Элиот опять уселся в кресло со своей рюмкой.
Он сказал:
- Завтра мне надо по делу в Фальмут, повидаться там с одним человеком по поводу машины. Я подумал, может, вы захотите поехать со мной, обозреть окрестности. Как вы на это смотрите?
Я так обрадовалась этому приглашению, что даже сама удивилась.
- С огромным удовольствием!
- Может быть, вам будет не так уж весело. Но постарайтесь не скучать часок-другой, пока я буду заниматься делами, а на обратном пути мы завернем в один кабачок. Там подают вкуснейшие дары моря. Вы любите устриц?
- Да.
- Отлично. Я тоже. На обратном пути проедем через Хай-Кросс, и вы увидите, где мы обычно обитаем, мама и я.
- Ваша мама рассказала мне о Хай-Кроссе. Судя по всему, это восхитительное место.
- Уж получше здешнего мавзолея!
- О, Элиот, никакой это не мавзолей.
- Я не большой любитель викторианских древностей.