- Голубушка, просто вы были ужасно усталая. Это вы меня простите за то, что я не сразу это поняла. Вы, должно быть, хотите позавтракать?
- Только кофе.
Она увела меня в кухню, подогрела кофе, а я приготовила себе несколько гренков.
- Где все? - спросила я.
- Элиот, разумеется, в гараже, а Петтифер уехал на машине в Фоберн за какими-то покупками для Гренвила.
- А чем мне заняться? Наверное, я тоже могла бы сделать что-нибудь полезное, помочь…
- Ну… - Она прикидывала.
Я разглядывала ее. В это утро на ней были свитер из козьей шерсти цвета жженого сахара и изящная твидовая юбка; безукоризненно подкрашенная, причесанная волосок к волоску, она казалась почти немыслимо, нечеловечески опрятной.
- Вы могли бы съездить в Порткеррис за рыбой для меня. Владелец рыбного магазина позвонил мне, сказал, что они получили партию палтуса, и я думаю, что неплохо было бы приготовить на ужин рыбу. Могу дать вам мою малолитражку. Вы водите машину?
- Да, но не могла бы я пройтись туда пешком? Я люблю пешие прогулки, а утро такое чудесное.
- Конечно, если вы так хотите. Можете пройти коротким путем через поля и потом по тропинке над скалами. Я знаю… - Вдруг ее осенило: - Послушайте, возьмите с собой Андреа! Она вам и дорогу покажет, и рыбный магазин. К тому же, она совсем не гуляет, торчит дома безвылазно. Будь ее воля, она бы вообще не двигалась. Прогулка ей будет очень полезна.
Так можно было бы говорить о собаке, ленивой, не желающей двигаться. Идея провести целое утро в обществе Андреа не слишком мне улыбалась, но я пожалела Молли, взвалившую на себя обузу в виде этой малосимпатичной девушки, и сказала, что сделаю, как она предложила, а закончив завтрак, отправилась на поиски Андреа, которую в последний раз Молли видела на террасе.
Я нашла ее в плетеном кресле. Завернувшись в плед, она возлежала, греясь на солнце и брюзгливо оглядывая окрестности, как страдающий от морской болезни пассажир на палубе.
- Сходишь со мной в Порткеррис? - спросила я ее.
Она пригвоздила меня взглядом своих выпученных глаз.
- Зачем это?
- Да Молли попросила меня сходить туда купить рыбы, а я не знаю, где магазин. И потом, утро такое хорошее, и она подумала, что мы могли бы прогуляться к скалам.
Обдумав мое предложение, она сказала "ладно", выпуталась из пледа и встала. На ней были все те же грязные джинсы, что и накануне, и белый свитер, прикрывавший ее худые бедра. Вернувшись в кухню, мы взяли корзинку и через террасу и сад на холме начали спускаться к морю.
В нижней части сада по ступенькам можно было перебраться через каменную стену, и Андреа первой влезла на нее, но остановилась, потому что я захотела еще раз бросить взгляд на мастерскую, открывшуюся под новым ракурсом. Мастерская, как и говорил Джосс, была заперта, стояла с замкнутыми ставнями, выглядела грустной, запущенной. Знаменитая северная стена была плотно затянута шторами, так, чтобы ни единой щели не осталось для глаз любопытных прохожих.
Андреа стояла на стене и смотрела туда же, куда и я.
- Он больше не работает, - сказала она мне.
- Я знаю.
- Никак не пойму, почему. Он хорошо себя чувствует.
Волосы ее развевались на ветру. Она спрыгнула со стены и скрылась из глаз. Бросив последний взгляд на мастерскую, я последовала за ней и, пройдя утоптанной тропинкой по склону через пестрые клочки полей, а потом, пробравшись сквозь заросли высокого, до пояса, утесника, мы наконец вышли к ступенькам, от которых начиналась дорожка над скалами.
Видимо, это был излюбленный прогулочный маршрут всех приезжавших в Порткеррис, потому что здесь были уютные скамейки, стояли урны для мусора и таблички, предостерегавшие гуляющих подходить слишком близко к краю скалы, чтобы не стать жертвой оползня.
Андреа, недолго думая, тут же бросилась к самому краю и, перегнувшись, заглянула вниз. Вокруг нее с криком кружили чайки, ветер рвал ее волосы и мешковатый свитер, а снизу доносился далекий гул - это волны с грохотом бились о скалы. Широко раскинув руки, она легонько качнулась вниз, словно желая броситься со скалы, но увидев, что эта самоубийственная попытка не произвела на меня впечатления, вернулась на дорожку, и мы друг за дружкой продолжили путь. Андреа - впереди.
За уступом скалы нам открылся вид на городок, чьи серые домики теснились в излучине залива и карабкались в гору до самой вересковой пустоши. Пройдя через ворота, мы вышли на настоящую дорогу, пошире, где уже могли идти рука об руку.
Андреа разговорилась.
- У вас только что умерла мать, да?
- Да.
- Тетя Молли рассказывала мне о ней. И сказала, что она была шлюхой.
Я изо всех сил постаралась сохранить невозмутимость, иначе для Андреа это было бы слишком легкой победой.
- Она ее толком не знала. Много лет они вообще не виделись.
- Но она была шлюхой?
- Нет.
- Молли говорила, что она жила с разными мужчинами.
Я поняла, что Андреа не просто хотела меня уколоть, ей было искренне интересно, и в тоне ее чувствовалась даже некоторая зависть.
- Она была очень веселая, влюбчивая и очень красивая, - сказала я.
Андреа приняла это к сведению.
- Где вы живете?
- В Лондоне. У меня там маленькая квартирка.
- Одна живете или с кем-то?
- Одна.
- Ходите на вечеринки и всякое такое?
- Хожу, когда приглашают и когда хочется.
- Вы работаете? У вас есть работа?
- Работаю. В книжном магазине.
- Господи, ну и скучища!
- Мне нравится.
- А с Джоссом вы как познакомились?
Вот, наконец, подумала я, мы и подошли к делу.
- Познакомилась с ним в Лондоне, когда он чинил мне кресло.
- Вам он нравится?
- Я не так хорошо его знаю, чтобы он мог мне не нравиться.
- Элиот его ненавидит. И тетя Молли тоже.
- За что?
- Потому что им не нравится, что он вечно торчит в доме. И они обращаются с ним так, словно он должен говорить им "сэр" и "мадам", ну а он, конечно, так не считает. И он болтает с Гренвилом и развлекает его. Я слышала их разговор.
Я представила себе, как она крадется к закрытой двери и подслушивает у замочной скважины.
- Очень мило, что он развлекает старика.
- У него с Элиотом однажды был ужасный скандал. Из-за какой-то машины, которую Элиот продал приятелю Джосса. Джосс сказал, что она негодная, а Элиот назвал его наглым выродком, сующим нос не в свое дело.
- Ты и это слышала?
- Как было не услышать. Я зашла в уборную, окно было открыто, а они стояли перед домом на дорожке.
- Ты давно гостишь в Боскарве? - спросила я. Мне было интересно узнать, сколько времени ей потребовалось, чтобы выволочь из семейного шкафа все эти скелеты.
- Две недели. А кажется, что уже полгода прошло.
- А я думала, что ты здесь хорошо проводишь время.
- Что я, ребенок, что ли? Чем мне здесь заниматься? Куличики печь на пляже?
- А в Лондоне чем ты занимаешься?
Она пнула ногой камешек со злостью ко всему корнуолльскому.
- Я училась в художественной школе, но родители не одобрили… - голос ее стал деланно сладким, - …некоторых из моих друзей. Они забрали меня из школы и отправили сюда.
- Но это же не навечно. Что ты собираешься делать, когда вернешься?
- Это уж их забота, не так ли?
Мне стало жаль этих родителей, хотя они и воспитали такую вредную девчонку.
- Я имела в виду, что ты хочешь делать.
- Да просто убраться куда-нибудь. Жить самостоятельно и как мне хочется! У моего парня, Дануса - отличный парень, - есть друг. Он завел себе гончарную мастерскую на острове Скай, так он приглашал и меня туда подмастерьем… Я была в восторге… Такая заманчивая идея… жить там в коммуне… кругом ни души. Но моя стерва-мамочка влезла своей лапищей и все изгадила!
- А где теперь Данус?
- Ну, он-то уехал на Скай.
- Он пишет тебе? Рассказывает, как там и что?
- Да, конечно. Длиннющие письма пишет. Шлет их пачками. И все уговаривает меня приехать. И я поеду туда, как только мне стукнет восемнадцать и родители будут мне не указ.
- А почему бы тебе сначала не восстановиться в художественной школе, не получить профессию… пока суд да дело?
Резким движением она повернулась ко мне.
- Знаете что? Вы говорите, как все они! Вообще, сколько вам лет? Вас послушать, так кажется, что вы уже одной ногой в могиле!
- Дикая глупость портить свою жизнь, даже не успев ее начать!
- Это моя жизнь, не ваша!
- Да уж! Никак не моя!
После того как мы столь крупно повздорили, остаток пути мы проделали молча, и первыми словами, с которыми обратилась ко мне Андреа, были:
- Вот рыбный магазин. - Она махнула рукой в сторону магазина.
- Спасибо.
Я пошла за палтусом, она же с подчеркнуто вызывающим видом осталась стоять на тротуаре. Когда я вернулась, ее на месте не было, а через секунду я увидела, как она вынырнула из соседнего канцелярского магазина, держа под мышкой купленный там глянцевый журнал под названием "Секс как он есть".
- Домой? - спросила я ее. - Или ты хочешь еще что-нибудь купить?
- Не могу я ничего покупать. У меня нет денег. Несколько пенсов, и все!
Внезапно, неизвестно почему, мне стало ее жаль.
- Хочешь, я угощу тебя кофе?
Во взгляде ее промелькнуло удовольствие, и я решила, что она с жадностью ухватится за скромное мое предложение, но вместо этого она сказала:
- Пойдем к Джоссу!
Этого я не ждала.
- Зачем нам идти к Джоссу?