- Я с ними жить не собираюсь, но наблюдаю идиотское желание, что будто встаю посреди кровопролития и говорю: а не пошли бы вы?! - Манька снова прислушалась к себе, протыкая тьму своей памяти. - Странно, будто стоят они у меня тут, - она махнула рукой и обвела круг вокруг лба. - Только близко очень.
- Желание твое будет исполнено, когда приступишь к Благодетельнице. Чем это тебе обернется, врать не буду, но думаю, мысли о летальном исходе уместны. Крылышками бряк-бряк, ноженьками топ-топ, и прямо куда-нибудь… - подразнил Дьявол.
- Ну а если без шуток, вампир уходит в мир иной, что будет с ним? - поинтересовалась Манька.
- Смерть и ужас сеет вокруг себя. И каждый день армия голодных вампиров рыщет в поисках человека, который станет им жертвой. И каждый день мечтает вампир, чтобы уже, наконец, отлетела душа его. Каждую минуту уходят один или несколько душ, ставшие заложниками сделки с Дьяволом. Ты, Манька, не представляешь, что значит быть Дьяволом, который видит все, чем занят вампир. Мы, вот, сидим с тобой в глубоком лесу, и нет рядом человека, и тихо, и спокойно, и кажется тебе, что мир - он такой, он задремал… Но на другой стороне планеты светит солнце, и поезда бегут по рельсам. И кто-то завидует, и плачет, и смеется, и патологоанатомы не сидят без дела, ровно, как и врачи. И даже тут, недалеко от нас, всего лишь в четырех днях пути, если без снега, в ближайшем селении плачут четыре человека, если не считать ту, которая льет слезы по утраченной девственности.
Маленькая девочка, которую изнасиловал отчим. Узнала мать и выставила ее из дома, и она стоит под дверьми и не знает, куда ей пойти, ей холодно, и хочется спать…
И как мне сказать ей, что вечером ее убьет отец, и что она, не имея Бога от матери и отца, будет сидеть на могиле, охраняя свой аршин? Как сказать, если она не может услышать меня, когда говорю: беги! Она не вампиром выпита, оборотнем, и там, на краю села живет женщина, которая ослепла от слез, умоляя дать ей дитя?
Еще плачет женщина, которую избил муж - он всегда ее бьет. Обычная проклятая, но ей повезло - вампир ушел раньше. Говорить о ней не хочется - ни рыба ни мясо! Ни один вампир не приближается к вампиру-душе, и как легко бы было обратить его в прах - но голос вампира зовет ее. И она мучит себя сомнением, как сложится жизнь, если ужас уйдет с земли. И будут жить, пока смерть не разлучит…
"Пожалуйста - просит она - помоги мне, Господи, убить чудовище!"
А зачем, если можно уйти? Что, ноги растут не из того места?
Мужчина: потерял семью и дом, был пожар. Он не плачет, скрипит зубами и пытается понять, за что Бог так несправедлив к нему, и при этом он понимает, что дом подожгли! Так какого лешего он украшает Бога рогами? Бог исторг его дом и его семью?
А еще одна очень одинокая женщина, которая завидовала соседям, когда привезли красивого пса. Кормила его, когда никто не видел, подружились, а соседи его съели. Оказывается, они привезли его на мясо. И думает, почему не купила, почему не уговорила отдать. Жалобную книгу не рассматриваю, животные не подлежат суду. Я пью их, как пьют вино.
Пес - моя земля, и станет свидетелем, как предначертано, что ласковая женщина кормила его из рук своих. Украденный пес не имеет крови, но я имею представление о крови, и слезы ее открыли мне имя человека, который бы не выпил моей крови. Будет не лишним заметить, что хозяева пса тоже плачут.
И ты бы до сих пор умывалась слезами, обливая ими подушку, если бы ходила между людьми с имиджем-плюс, который нарисовал тебе вампир. Нашлось бы, о чем плакать - но ты уже не плачешь.
Но среди тех, кто роняет кровь, я не вижу ни одного вампира! И стыдно мне за людей. Хотел бы помочь, но нечестивый Бог унесет мои мысли - и засмеется нечисть, зная, что нечестивый Бог душе его предначертал горе. Сам-то я кем буду, если возьму концы земли вампира и стану ему душой?! Я понимаю, что думает вампир, но я не сплю, не меня он усыпил, а ближнего, а я геенна, которая приняла душу вампира и объявила проклятой. Сама подумай, если я объявил душу проклятой, разве вампира оставил незапятнанным?! Это клеймо, которое не смоешь ни водой, ни огнем, ни кровью. Он Бог и я Бог. Молись Бог, я страшен в гневе, когда сойдемся в поединке, кто устоит?
- Ну! - Манька развела руками. - Не у всех же душа - вампир.
- Не у всех, у пяти процентов, но сколькие идут вслед вампира, подражая ему во всем? Если человек не искал душу убить, он не вампир. Он всего лишь служит его идеалам, приближаясь устами и делами… Всего лишь! А это "всего лишь" как-то спасает человека от ужаса? Он умер вместе с вампиром, когда остановил на нем глаза и назвал Богом. Первый и Последний побрезговал бы им! Еще не каждый, кто творит и говорит во имя своего Бога, будет принят Альфой и Омегой, а только тот, кто распнул душу, не сохранив ее, и приготовил себя в белых одеждах, и помолился тайно, войдя в дом и затворив за собой дверь. Собирают вампиры на праздник всех, насильно вытаскивая из всех щелей, а попить и поесть удастся не каждому! Лампочка-то в уме зажглась, а масла хватит ли освещать себе дорогу к жениху, когда наступит ночь? Ночной жених много не объясняет, дверь закрыл и помахал ручкой. Хитрым надо быть, чтобы душа не опередила, если метишь в вампиры. Сказал Спаситель: когда ты идешь с соперником своим к начальству, то на дороге постарайся освободиться от него, чтобы он не привел тебя к судье, а судья не отдал тебя истязателю, а истязатель не вверг тебя в темницу.
А я что, хуже Первого и Последнего?
Вот если ты первая освободилась бы от души, то была бы в почете и царствующая особа! Представляешь, Манька. как жизнь к тебе повернулась бы? - мечтательно произнес Дьявол.
Манька рот раскрыла: правильно говорит Дьявол или опять над нею смеется?
- Мне не надо царства! - сказала она обижено. - Мне и так… хорошо… Но береглась бы и не показывала себя. А если бы не нашли, как сделали бы душу вампиром? Это им надо, и я не понимаю - зачем?!
- Это от тебя не зависело, - признался Дьявол. - О тебе знали давно, когда ты вот такой крохой была, - Дьявол развел руки на полтора локтя. - Разве темница, в которую тебя заключили, в твоем детстве была вечерними сумерками?
А царства…
Какой же Бог, если нет у вампира царства? Вольно или невольно вампир всегда завидовал мне, замечая, как богата и щедра земля, и как быстро прорастает на ней семя. Сколько было их на земле, протягивающих свои ручонки?! Все знают, что она принадлежит мне - и даже Йеся не сумел сказать о себе иное, как разве Сын. Попробуй судить человека, если у тебя нет огорода, а у судимого есть. Многие ли примут слова судьи? Сможет ли судья быть объективным? Не отдаст ли родственнику или мздоимцу, который готов поделиться с ним огородом? Вампиру, прежде всего, нужна земля, где он мог бы установить власть и вершить суды. И не просто огородишка, а именно - Царство!
Сказал Единожды Рожденный Сын Человеческий, учивший один раз наступить на землю и править ею до скончания человеческого века: Ибо Отец не судит никого, но весь суд отдал Сыну…
Правильно, на земле, пока жив человек, я не сужу. Я собираю свидетельства для Суда. Разве судят дом, за то, что хозяин убил человека? Почему я должен объяснять земле, что распорядитель ее интеллигентом не был? Пока сознание человека на земле, все, что с человеком происходит, земля принимает и на свой счет. Она не знает себя, опираясь на сознание, которое проникает в ее пределы и дает определение ее состоянию, как моя земля, знает о себе через меня. Точно так же, как человек, который ходит по дому и делает заметки.
Но там, вне дома - за каждое слово, за каждое дело, за каждую мысль, что владела человеком - сужу! И никто не смог бы кроме меня. Только я вижу, что творится в доме. Я понимаю, что вампиру спокойнее, если бы его судил вампир, который был бы, как человек. И сказал один, и принял второй, рассмотрел, и положил на себя, и примерил, и сказал: "Вижу - нужда была! Оправдан!"
Но я не человек. Если ты сегодня, имея нужду, вошел в дом ближнего и умертвил его - что сделаешь завтра, когда увидишь мой дом, украшенный и умноженный? Ради бога, верь, если тебе так спокойнее! Чем больше убьешь, тем меньше желания у земли защищать тебя от меня. И радость ее, когда она обретет меня снова. И кто, после этого, скажет, что я не Совершенный Вампир?
- Ты не вампир, - простила Манька Дьявола. - Ты несчастный Бог… они не знают Тебя…
Дьявол засмеялся.
- Это ты не знаешь, а вампиры знают. Как можно не знать, если убивают человека знаниями о земле? Пространство человека имеет сознание, пространство животных имеет сознание, а пространство вселенной разве другое? Человек видит камень, песок, солнце и звезды. Но если бы он смог заглянуть в себя, что бы он увидел? В пространстве человека кипит жизнь, но основа его не живее песка и камня. И человек населяет свое пространство убогими, как он, созданиями. Но жить в пространстве и быть его головой - две разные вещи. А сколько я выпил у тебя крови? И еще выпью! При этом мне даже наступать на тебя не пришлось. Ни один человек не сможет сказать, что я не пил его кровь. Так что я буду судить вампира по вампирским законам. Он червь, и жизнь его в моих руках. Помнить бы им об этом. Пророки знали, народ знал. Есть только одно место, где нет суда - это Бездна. Моим дыханием она открывает Врата каждому, кто принес в мою землю ее холод. Человек уйдет с земли, как многие народы, которые пришли и ушли.
Но разве я человек, чтобы уйти вместе с ними?
Да, страх не испытывает человек передо мной, как испытывают перед Царем, но чем я заслужил такое наказание, чтобы помнили обо мне лишь страхом?