– Что значит живы? – Сергей неуверенно засмеялся. – Конечно, живы, хрена им будет! Сидят кости глотают… целиком. Ластятся, знают, что провинились. Ты в порядке? Чо трубку не берешь? Ты где вообще?
– В поле, – глухо ответил я. – Напротив кладбища. Где карьер.
– Ничоси! – удивился Сергей. – Вот это ты шустрый! Давай, мы на машине за тобой приедем.
– Не надо, я сам.
– Точно?..
– Давай, – я отключился.
Площадь карьера была невелика: метров сто в ширину и двести в длину. Глубина ямы вместе с насыпью земли по периметру достигала семи метров. Как я не свернул себе шею во время падения – было загадкой. Наверно, угодил в кучку рыхлой земли, осыпавшейся сверху, у основания склона, а потом уже перекатился на твердую, утоптанную техникой глину. Часть карьера была уже позабыта – левую сторону дна усеяла мелкая травка, кусты и даже небольшие деревья. Правую сторону все еще расширяли – порода крутого склона слоилась под своей тяжестью и осыпалась глыбами разной величины у подножия. Я запомнил эти подробности, когда еще находился в теневой личности. Жаль только, не запомнил, как отсюда выбраться.
Найти дорогу из карьера было трудно, я часто спотыкался о камни, правая нога ныла все сильней и сильней – каждый шаг отдавал острой болью в пятке. Подсветка на телефоне слабо заменяла фонарик, приходилось ощупью пробираться вдоль склона, пока не наткнулся на дорогу, спускающуюся вниз под тупым углом.
Я поднялся наверх. Кукурузных зарослей впереди больше не было – только голый отрезок поля и жиденькая лесополоса. Где-то перед деревьями, я помнил, находился ров, опоясывающий поле.
Преодолев все препятствия едва ли не на карачках, вдоволь исцарапавшись и побив коленки, я выбрался на широкую грунтовую дорогу. Отсюда, у края горы, были видны редкие огоньки многоэтажек, чуть левее от них тремя рядами красных колец сигнальных фонарей обозначались выхлопные трубы ГРЭСа. До дома было недалеко – идти минут двадцать, до дачи Сергея – раза в два меньше. Возвращаться не было желания, но боль в ноге не давала покоя. Джинсы в месте укуса были порваны, ткань прилипла к коже из-за крови. Я решил вернуться.
Сергей открыл мне калитку и впустил во двор. Псы уже сидели в запертых будках – оттуда слышалось вялое шевеление, – пустые ошейники лежали рядом. К тому моменту время приблизилось к трем часам ночи. Дима, утоливший алкогольный голод, был препровожден в дом и уложен на кровать в спальне, Сёма улегся на лужайке на спину, раскинув руки, и было непонятно – спит он или глядит на небо. Игорь плавал в бассейне на надувном матрасе. Алекс, Костя и Ксюша все еще сидели у стола, развлекаясь пьяной философией.
Когда мы подошли к беседке, Ксюша смерила меня испуганным взглядом. Вид у меня действительно был не очень: потрепанный, грязный и хромающий. Взор девушки остановился на правой ноге, она мигом вскочила со своего места и повела меня в дом. В душевой мы нашли стандартную аптечку с йодом, бинтами, лейкопластырем, парацетамолом, жгутом.
Укус оказался нестрашный – челюсти демона разжались, не прихватив с собой кусочка меня, так что на ноге только краснели четыре кровавые дырки от клыков. Правда, были они довольно глубоки. Я сидел на кафельном полу душевой, наблюдал за тем, как Ксюша возится с раной, и думал, что не зря решил вернуться на дачу. Внутри проснулось что-то дико-мужское: женщина перевязывала рану пострадавшего в бою мужчине. Это чувство вызвало доверие к девушке, я смотрел на Ксюшу как на расцветающее солнце, в то время как Вика отступила куда-то в глубокую тень и предана забвению.
Ксюша была полной противоположностью Вики: она тихо разговаривала, звонко и искренне смеялась, ее взгляд был доверчив и немного растерян. В голове Ксюши не было тех бесполезных мыслительных процессов, которые смогли бы привести ее к тупику, – она не погружалась в глубины мироздания, а жила только своими чувствами и была этим абсолютно довольна. Вся ее натура излучала такое всеобволакивающее добро, что кроме как хрустальным бокалом, пропускающим через себя свет полуденного солнца, я не мог ее представить ничем другим. Когда мужчина говорит о своем идеале, он имеет в виду именно такое создание.
Мы сидели в душевой и разговаривали под аккомпанемент пьяного храпа Димы, доносящегося из кровати в спальне. Сколько было времени – три часа ночи или семь утра – было совершенно неважно. Музыка во дворе стихла, на втором этаже послышались шаги. Вскоре звуки наверху стихли, и дача погрузилась в ночное спокойствие.
Утро наступило довольно поздно – приблизительно в час дня. Сначала зашевелился Дима, так как первым отправился ночью почивать. Ксюша и я полулежали на диване в гостиной, укрывшись пледом. Я совершенно не помнил, сомкнули мы глаза или так и просидели в обнимку. Я был одет и она тоже. Ничего сексуального между нами не произошло, интимные и романтические разговоры в какой-то момент прекратились, и мы погрузились в тишину, в дыхание и биение сердец. Странно, мое физическое естество в ту ночь не желало Ксюшу. Она, как я чувствовал, была солидарна. Но, несмотря на это, я испытывал радость и удовлетворение.
Дима с пустым и в то же время целеустремленным взглядом хрипло пожелал доброго утра и вышел во двор. Через некоторое время он вернулся заметно посвежевшим, со шлейфом табачного дыма, не без удивления поглядел на нас, а затем отправился в душ. Вскоре наверху послышались голоса, дача проснулась.
Пока компания приходила в себя путем опохмелизиции и приема ванно-бассейных процедур, Солнце успело перекатиться в район трех часов. Все это время Ксюша была рядом со мной – для меня она была свежим глотком воздуха в спертой от однообразия атмосфере помещения. Костя заметил эту нашу близость, но ничем не выдавал своего недовольства. Впрочем, радости он тоже не испытывал. Его вчерашнее поведение было как будто забыто – ни словом, ни действием он не упоминал об этом. А я настолько увлекся его сестрой, что все произошедшее вчера ночью отошло на задний план, так что думать об этом совершенно не хотелось. Я уверился в том, что эту странность можно списать на алкоголь и выходки Хаоса и Тьмы. Доберманы вели себя смирно. Впрочем, они как никто были здесь совершенно не причем.
В половине четвертого мы расселись по машинам и покинули дачу. Остатки костра на лужайке, незаправленные постели, бардак под беседкой и на кухне, надувной матрас в бассейне, сорванные цепи доберманов – все это осталось как есть, Сергей настоял на том, что убирать не стоит, пусть папаша озадачится. Переубеждать не стали – это его с отцом дело.
Получилось так, что я угодил в автомобиль Кости – Ксюша попросила сесть с ней. Едва углубившись в город, машины разделились: "двенашка" поехала дальше развозить пассажиров, Костя направил колеса к моему дому – я показывал дорогу. Когда я покинул салон уазадоджа у своего подъезда, водитель вышел за мной и отвел в сторону. Я подумал, речь должна пойти о его сестре.
– Я знаю о тебе, Искатель, – неожиданно сказал Константин. – Я это понял еще тогда в парке – кто ты. К сожалению, я не могу тебя учить – этим занимается Тьма – но всегда буду готов помочь.
– В парке? На Фабрике? – рассеяно спросил я.
– Да, я звал тебя в Храм, но… ты убежал, – Костя снисходительно улыбнулся. – Ты боишься, и это не ново. Многие поначалу боятся…
– Ты здесь. Ты следишь за мной?
– Вряд ли. Это Судьба свела нас вместе. Наверно, в этом должен быть какой-то смысл…
– Что такое Хаос? – задал я зудевший в голове уже порядочное время вопрос.
Константин отрицательно покачал головой:
– Спроси у Нее.
– Она не может этого сказать.
– А я тем более, – усмехнулся Константин. – Я могу податься в долгие словесные объяснения, но для тебя все это останется пустым звуком.
– Чем же тогда ты собираешься помогать?
Костю такой вопрос, как мне показалось, смутил.
– Ты прав, конечно. Ты превосходишь меня, хоть и не умеешь еще управлять своими способностями. Вчера ты одержал блестящую победу, большинство новичков погибает именно на этом этапе. А дальше будет уже проще.
Его слова спровоцировали во мне взрыв самолюбия. Если при знакомстве Константин вызывал уважение диковатой внешностью, умом, умениями и силой, то теперь, со своим растерянным взглядом, он показался мне крайне ничтожным. Черный волк утробно хохотал в груди: неизвестные в Фабричном парке называли Костю будущим Князем Тьмы. Если таков Князь у этих Стражей, что говорить об остальной кучке сектантов?..
Чувство презрения вспыхнуло во мне и вдруг погасло. Костя угадал это в моем взгляде и неожиданно улыбнулся:
– Твоя броня еще очень тонка, чтобы накопить внутри достаточно энергии. Каналы позволяют получать силу, но с той же легкостью и отбирают. Энергия течет независимо от твоих желаний, приходит к тебе, покидает тебя, как это случается у любого простого человека. Для сверхвозможностей необходимо копить и не отдавать.
– Что еще за броня?
– Как тебе объяснить… Броня закупоривает каналы. И тогда ты не получаешь силу, но и не теряешь ее впустую – каждая капля энергии идет в ход.
– Что будет, если я накоплю много энергии?
– Ответ очевиден – ты станешь способен на большее. Но это и опасно: я слышал, иногда появляется Феникс, если по какой-то причине энергия выйдет из-под контроля…
– Феникс? Это вроде огненная птица, возрождающаяся из пепла, – припомнил я.