Все остальные в школе с удовольствием предвкушали Хэллоуин; Большой Зал был как обычно декорирован живыми летучими мышами, из здоровенных тыкв Хагрида вырезали фонари такого размера, что в них могли уместиться трое мужчин, а еще ходили слухи, что Дамблдор пригласил труппу танцующих скелетов.
"Обещание есть обещание, - напомнила Эрмиона начальственным тоном. - Ты сказал, что пойдешь на годовшищу".
Итак в семь часов Гарри, Рон и Эрмиона прошли мимо дверей в полный народа Большой Зал, завлекающе поблескивающий золотыми блюдами и свечами, и вместо него направились к подземельям.
Хотя проход, ведущий на вечеринку Почти Безголового Ника тоже был украшен свечами, впечатление он производил безрадостное: это были длинные, тонкие, абсолютно черные свечки, горевшие ярким голубым светом, отбрасывая туманный, призрачный свет даже на их живые лица. Температура падала с каждым шагом. Гарри поежился, плотнее запахнул мантию, и в этот момент услышал звук, как будто тысяча ногтей скребла по огромной классной доске.
"Это должна быть музыка?" - прошептал Рон. Они зашли за угол и увидели Почти Безголового Ника, стоящего в двери, занавешенной черными бархатными портьерами.
"Дорогие друзья, - скорбно произнес он. - Добро пожаловать, добро пожаловать... я так рад, что вы смогли прийти..."
Он сорвал шляпу с плюмажем и с поклоном пригласил их войти.
Их глазам предстало невероятное зрелище. Темница была заполнена сотнями жемчужно-белых, прозрачных людей, в основном носящихся над заполненной танцплощадкой, вальсируя под ужасный, дрожащий звук, издаваемый тремя десятками музыкальных пил, на которых играл оркестр, расположенный на задрапированном черным возвышении. Над их головами сияла голубым светом люстра с еще доброй тысячей свечей. Их дыхание превращалось в туман; было похоже на холодильник.
"Может осмотримся?" - предложил Гарри, мечтая согреть ноги.
"Осторожно, не пройди сквозь кого-нибудь", - нервно сказал Рон, и они двинулись по краю танцплощадки. Они прошли мимо угрюмых монахинь, оборванца в цепях и Толстого Фриара, добродушного призрака Хаффлпаффа, разговаривавшего с рыцарем, изо лба у которого торчала стрела. Гарри не удивился, увидев, что все остальные призраки широко расступаются перед Кровавым Бароном - худым с пристальным взглядом, покрытым серебристыми пятнами крови призраком Слитерина.
"О, нет, - воскликнула Эрмиона, внезапно остановившись. - Пошли обратно, обратно, я не хочу разговаривать со Стонущей Миртл..."
"С кем?" - переспросил Гарри, когда они быстро двинулись в противоположную сторону.
"Она появляется в одном из туалетов в женской умывальной комнате на втором этаже", - пояснила Эрмиона.
"Появляется в туалете?"
"Да. Он не работал весь год, потому, что у нее непрерывно случаются истерики, и она все затопляет. Я стараюсь не появляться там без крайней необходимости; ужасно пытаться пописать, когда она стонет перед тобой..."
"Глядите, угощение!" - указал Рон.
На другом конце темницы стоял длинный стол, также покрытый черным бархатом. Они с нетерпением двинулись к нему, но в следующую же секунду застыли, пораженные ужасом. Поднимался отвратительный запах - большие, гнилые рыбины были разложены на изящных серебряных блюдах; пироги, сгоревшие до угля, лежали грудами на подносах; еще был большой червивый рубец, горбушка сыра, покрытая густой зеленой плесенью и, как гордость стола, огромный серый торт в форме надгробия, на котором кусочками дегтя были выложены слова - Сэр Николя де Мимси-Порпиньон, скончался 31 октября 1492 года.
Гарри с изумлением смотрел, как один дородный призрак приблизился к столу, низко нагнулся, широко открыл рот и прошел сквозь одного из вонючих лососей.
"Вы можете его попробовать, когда вы сквозь него проходите?" - спросил у него Гарри.
"Почти", - печально ответил призрак и улетел прочь.